А потом я сидела под котлом (благо, антимагическая сталь изолирует любые заклятия), даже коготка не высовывала, а надо мной гремели боевые заклинания и пролетали заковыристые ругательства и банальные ведьминские проклятия. Не знаю, сколько бы ещё гневалась Анн Берзэ, если бы не зазвенел колокольчик у входной двери. Магистр отвлеклась, и следующая пара молний была уже не столь сильными, а гость всё не уходил: колокольчик пел, не замолкая. Гроза надо мной закончилась.
— Уф! Вылезай, Мей! — прозвучал усталый голос тётушки. — Оденься побыстрее, мало ли кто пришёл. Про твой новый облик потом поговорим, и про скорость оборота тоже. Хорошо попрактиковалась!
Дождавшись, пока шаги магистра стихнут, я выбралась из-под котла. Ну, сначала повозилась, пытаясь подцепить край котелка клювом, а потом уже дело пошло: сначала просунула голову, а потом и вовсе вывернулась на свободу. Расправила и рассмотрела свои крылья. И в самом деле, ворона. Серо-чёрная, обычная ворона. С небольшим усилием вернувшись в человеческий облик, я кинулась к сброшенной во время превращения одежде; как ни странно, одежда совершенно не пострадала. Вообще, шума от тётушки было больше, чем разрушений; только табурет остался без ножки, стекло в окне придется заменить, да часть пустых стеклянных банок. Шкафы тоже вроде целые, надо надеяться, что и содержимое их не пострадало.
Зашнуровывая ворот рубахи, я услышала далёкие голоса: рычание Берзэ и отвечающий ей мужской, мягкий, низкий. Ага! Магистр заметно успокаивалась в ходе беседы, а потом развеселилась, вон уже и хохочет, как пьяный демон. Я, уже без суеты, надела и расправила юбку, теплые чулки и кожаные домашние туфли. Не особо красивая обувь, зато хорошо разношенная и очень удобная. Гость (или покупатель?) не обидится, а если и так — его проблемы, о визите предупреждать надо. Интересно, это ко мне или к магистру пришли? Мои размышления, стоит ли идти в прихожую, разрешил пронзительный и какой-то ехидный вопль Берзэ:
— Мей! Иди сюда, девочка, это к тебе! — и, уже тише, обратилась к визитёру: — И что, сильно досталось? И правильно! Это ж надо, девчонку неопытную упустил! С-специалист!
Магистр опять расхохоталась.
Пришлось топать. Надеюсь, готовые зелья уцелели и у меня будет, что предложить покупателю. Не удивлюсь, если как раз за мазью от обморожения и пришли! Но я удивилась. Сначала — весёлой и злобной ухмылке магистра Берзэ, с которой разминулась в дверях. А потом… Ловчий Эдор стоял посреди прихожей, отряхиваясь от снега — когда успел пойти снег? В одной руке он держал огромный пакет из нескольких слоёв восковой бумаги, источавший тонкий аромат еукалиптуса, в другой — накрытую полотном корзину.
— Доброго дня, Ловчий Эдор, — поздоровалась я. Приход его был… внезапным, конечно. За весь стужень Ловчий ни разу не зашёл, не написал, даже чтобы справиться о моём самочувствии. Я прекрасно понимала, что ничего между нами быть не может. Травница-метаморф и мессер Ловчий? Не смешно. Но хотя бы вежливость мог проявить, правда же?
— Доброго дня, кира Берзари, — ответил Эдор очень официальным тоном. — Я счёл своим долгом посетить вас и справиться, как вы перенесли осенние… события.
— Благодарю, это очень любезно с вашей стороны, — ответила я и благовоспитанно склонила голову. Конечно, как вспомнил обо мне, так сразу и прибежал, а ведь мог ещё десять лет не вспоминать. Должно быть, моё недовольство отразилось на лице, потому что Ловчий пояснил:
— Видите ли, кира Берзари, я слишком вас уважаю, чтобы наносить визиты в отсутствие старшей родственницы. Прежде я должен был испросить у мессеры Берзэ дозволения ухаживать за вами.
— Чего? — опешила я. Ухаживать? Он, значит, за месяц даже не зашёл узнать, не сошла ли я с ума, например, а сейчас прямо сразу — ухаживать?
— Мей! — мужчина вдруг резко сменил тон на вкрадчивый. — Не обижайтесь, в самом деле! Не могу же я позволить, чтобы о моей будущей жене плохо говорили.
— Чего⁈
Кажется, ничего другого я сказать не могла. Совсем мужик ополоумел, что ли? Я ещё даже не согласилась, чтобы он за мной ухаживал, а он уже в мужья намыливается? Да я сейчас ему скажу… Эдор внимательно посмотрел мне в лицо, хмыкнул, сгрузил свой пакет и корзину на сундук, стоявший у двери, а потом шагнул ко мне, сгреб за плечи и поцеловал, быстро и горячо. Я ахнула, и Ловчий едва успел перехватить мою руку, занесённую для пощёчины. А потом развернул, вжал спиной в стену и поцеловал ещё раз, теперь неторопливо, и держал крепко, не давая шанса вырваться, но не причиняя боли. От мужчины пахло морозом, медовым сбитнем и тысячелистником, и от этого запаха закружилась голова, а неслучившаяся пощёчина показалась неуместной. И губы у него мягкие, оказывается; не думала, что у сурового Ловчего могут быть такие мягкие и нежные губы. Пусть уж целует, у него это хорошо получается. Эдор и целовал, долго-долго, пока я не начала задыхаться. Лицо моё пылало, ноги почему-то не держали, и, если б не стена за спиной и не плечи Эдора, в которые я вцепилась, как настоящая крыса, я того гляди позорно упала бы в обморок, не хуже какой благородной девы.
— Мей, ты позволишь мне за тобой ухаживать? — шепнул Ловчий мне на ухо. Наверно, он меня приворожил, иначе я ни за что бы так легко не ответила:
— Да.
Эдор бережно усадил меня на сундук, рядом со своими вещами.
— Я тут подарки принёс, Мей. В бумаге травы завернуты.
— Я почуяла.
— А это вот… погрызём вместе?
Эдор откинул полотно; ивовая корзина до самого верха была наполнена колючими лесными орехами.
КОНЕЦ
18−08–2022