Джордж Паркмен проживал вместе с женой и дочерью в собственном доме под № 33 по Бикон-стрит (Beacon Street) в центральной части Бостона. Строго говоря, это был не просто дом, а настоящее поместье с большим парком. Здание это сохранилось до нынешней поры — это добротная постройка переменной этажности с внутренним двориком. По российским меркам дом Паркмена представлял собой нечто среднее между доходным домом и не очень богатой дворянской усадьбой. Спустя несколько десятилетий поместье Паркменов было подарено городу, парк исчез — ныне его территория застроена домами — а сама резиденция превращена в музей, дающий представление о городском быте середины XIX столетия.
Вместе с Джорджем и Элизой проживали их дети — 28-летняя Хэрриет (Harriette Parkman) и её брат Джордж Фрэнсис (George Francis Parkman). Брат был младше сестры на 2 года. Несмотря на формально хорошую родословную и исключительное богатство семьи личная жизнь детей не сложилась — они в браки не вступили и потомства не оставили. Мы не знаем, какие проблемы имелись у Джорджа-младшего, но на безбрачие дочери, судя по всему, повлияло весьма своеобразное поведение отца. Тот не считал нужным тратить средства на достойное приданое. Джордж помнил, что замужества старших сестёр сильно сказалось на его собственном богатстве, а потому решил ошибок собственного отца не повторять. Рассуждал он примерно так: если кто-то полюбит мою дочь, то любить он должен не за её приданое, а за душевные качества. С одной стороны, логика могла показаться справедливой, но по сути своей она лишь маскировала сквалыжничество папаши.
Вверху: Дом, в котором проживал Джордж Паркмен вместе с семьёй. Из него утром 23 ноября 1849 года он ушёл в свою последнюю прогулку по Бостону (фотография относится к середине XX столетия). Внизу: интерьеры современного музея, открытого в бывшем доме семьи Паркмен.
В ноябре 1849 г. Хэрриет сильно простудилась и заболела. Кто-то из врачей посоветовал для снятия температуры и ослабления кашля обворачивать торс больной листами салата. Рецепт, конечно же, так себе, на уровне очень средней народной медицины, у нас в России, например, можно найти рекомендации с обёртыванием листьями хрена или капусты. Но для нас упоминание о салате важно сейчас вот по какой причине: Джордж, уходя из дома утром 23 ноября, пообещал обязательно принести к обеду листья салата для лечения Хэрриет.
Конец ноября в Бостоне несколько теплее, чем в Сибири или средней полосе России, но даже там на открытом грунте салат выращивать уже невозможно. Свежий салат был дорог и дефицитен, поэтому его ещё следовало поискать. Но поскольку Джордж пообещал его раздобыть, жена не сомневалась в том, что он данное слово сдержит. В том числе и по этой причине неявка Джорджа Паркмена к обеду сразу же вызвала настороженность Элизы — муж пообещал принести лекарство для дочери и не сделал этого?! Такого не может быть!
Насколько же был богат Джордж Паркмен к последней декаде ноября 1849 года? Ответ в точности неизвестен, с большой вероятностью, этого не знал и сам Джордж, поскольку основными активами его являлись не наличные деньги, а дома и участки земли. Но он был очень богат, и это не может быть поставлено под сомнение. Проводилось несколько независимых оценок принадлежавшего Паркмену имущества — все они давали итоговые суммы более 500 тыс.$. Эта сумма была очень велика, и дабы читатель составил правильное представление о масштабах цен той поры, можно сказать, что женские сафьяновые сапоги (из тонкой телячьей кожи лучшей выделки) стоили тогда 1,12$, а такие же женские сапоги на меху — 1,25$. Правда, существовала обувь и подороже, но цена даже самой элитной обуви не поднималась выше 5–6$ за пару. Плата за обучение в колледже на протяжении семестра составляла 75$, но это осредненная величина, например, семестр обучения по медицинской специальности стоил 105$, а по юридической — всего 50$. А нотные альманахи с музыкальными новинками продавались по 25 центов.
После этого подзатянувшегося, но, надеюсь, не лишенного интереса отступления, вернёмся к событиям 23 ноября. Чарльз Кингсли быстро сообразил, что отсутствие его работодателя и в самом деле выглядит очень подозрительно. Однако опасаясь повредить репутации шефа неосторожными и торопливыми действиями, он предложил Элизе подождать до следующего утра, в надежде на то, что в течение ближайших часов ситуация каким-то образом прояснится.
Однако этого не случилось. Явившись поутру в дом Паркмена, Кингсли выяснил, что никаких вестей о Джордже нет. А стало быть, дело явно нечисто. Кингсли пообещал Элизе лично заняться розыском её мужа. Чарльз работал с Джорджем Паркменом с мая 1836 года, выполняя его разнообразные поручения, связанные в том числе с получением денег от клиентов, а потому он знал, где находятся дома и участки земли Паркмена, и хорошо представлял, где можно отыскать арендаторов. Однако он не мог в одиночку обойти огромную территорию и поговорить с большим количеством людей — для этого ему нужны были помощники.
Чуть позже 11 часов утра 24 ноября Кингсли направился к члену городской администрации Бинке (Binke), хорошо знавшему Паркмена и бывшим его компаньоном в разнообразных коммерческих начинаниях. Бинке, выслушав Кингсли, моментально проникся сознанием ответственности момента и без долгих разговоров повёл его в кабинет городского маршала Фрэнсиса Тьюки (Francis Tukey). В те времена маршалы были ответственны за соблюдение федерального законодательства на территории городов и отдельных общин, то есть они выполняли тот круг обязанностей, который в России возлагался на прокуратуру. Тьюки кроме того возглавлял полицию Бостона, которая в середине XIX столетия существовала не в форме отдельного Департамента полиции, а в виде 3-х крупных подразделений, мало связанных между собою [они именовались «дневной патруль», «ночной патруль» и «патруль на воде»].
Тьюки, поговорив с Бинке и Кингсли, вместе с ними отправился к Роберту Шоу (Robert G. Shaw), крупнейшему в Бостоне банкиру, меценату, общественному деятелю и одному из влиятельнейших горожан.
После краткого совещания было решено безотлагательно начать поисковую операцию в западном Бостоне — именно там Кингсли видел в последний раз пропавшего сутки назад шефа. Тьюки немедленно передал распоряжение о выделении в помощь Кингсли полицейских в форме, которым надлежало принять участие в обходе улиц и опросе жителей. Полицейскую группу возглавил капитан Тренхольм (Trenholm), впоследствии Кингсли вспоминал, что в подчинении Тренхольма в тот день находилось 12–15 патрульных.
Этот фрагмент карты Бостона 1857 года позволит получить представление о перемещениях Джорджа Паркмена в последний день его жизни. Условные обозначения: А — место проживания Паркмена в доме № 33 по Бикон-стрит. Из