и тренерской деятельности, а также на других больших федеральных мероприятиях, которые тогда у всех были очень успешны.
Я решил действовать. Чтобы изучить потенциальных конкурентов, а также посмотреть, как все организовывается, я поехал в Москву к одному из лидеров по образовательным мероприятиям. На обучении в школе по подготовке предпринимателей всем обещали заработок от 300 000 рублей после прохождения основного курса. К ним тогда ездили учиться тысячи ребят.
Несмотря на всю сложность момента, в школу я приехал счастливым и богатым человеком. Эта школа ничего и не могла мне дать. Мне было 27 лет, и я зарабатывал 300–400 тысяч рублей в месяц.
На мероприятии в зале сидело почти 2000 человек. На сцене работали два спикера-основателя примерно моего возраста. Они выглядели как настоящие звезды, у которых есть охранники и суперкары. Контент со сцены звучал сильный, но одновременно с этим все было похоже на секту со всеми присущими атрибутами. Периодически к микрофону вызывали тех, кто прошел когда-то основной курс школы. Добровольцы рассказывали, какого прогресса в доходе получилось достичь во время обучения. Мои доходы вообще не котировались на фоне тех цифр, которые звучали со сцены. Что удивительно, все были миллионерами и многие плакали от того, как изменилась их жизнь. Впервые я видел такое количество плачущих миллионеров.
В какой-то момент нам дали простое упражнение. Мы должны были повернуться к соседу слева, а потом к соседу справа, и поделиться, сколько каждый из нас зарабатывал чистыми. Ребята по бокам от меня не выглядели, как миллионеры, к тому же были очень молодыми. С виду я бы дал им лет по двадцать. Обоим я назвал цифру в 350 000 рублей. Соседи же назвали ошеломляющие цифры. Парень слева сказал, что зарабатывает миллион в месяц, а парень справа, немного подумав, назвал цифру еще на двести тысяч больше.
Для меня в тот момент все померкло. Я приехал в Москву молодым, счастливым и богатым, а уезжал старым, бедным и несчастным. Я просто не мог понять, как люди в столь юном возрасте массово зарабатывают такие большие деньги. К тому же все они были свободными и рассказывали, что бизнес от них почти не зависит.
В тот самый момент я возненавидел свою работу еще больше. Мне казалось, что я вообще чем-то не тем в жизни занимаюсь, что не так уж и много достиг, что мой достаток – это даже и не деньги в контексте того, сколько зарабатывают сверстники.
Мероприятие произвело на меня невероятное впечатление, и я долго не мог прийти в себя. Предпринимателя всегда впечатляет информация о том, что кто-то зарабатывает больше. Этот эффект особенно силен в юности, когда ты смотришь на тех, кто старше и состоятельнее. Ты считаешь разницу в возрасте объяснением своих меньших доходов.
Когда же юные предприниматели встречают того, кто младше и богаче, это очень выбивает, потому что простых объяснений этому нет. Почему я тогда не усомнился в словах соседей – не понимаю. Уж очень все выглядело реалистично.
Это потом я выяснил, что большая часть тамошних миллионеров просто придумывали свой доход, чтобы казаться богатыми хотя бы на мероприятии. Они давали социально одобряемые ответы и не думали о честности.
Уже позже, после одного из мероприятий этой школы, мне рассказали про тюменского парня, которого я хорошо знал и который всем на обучении утверждал, будто зарабатывает, как он сам говорил, «лям». Я же был в курсе, что уровень его дохода был едва ли больше пятидесяти тысяч, потому что незадолго до того он пытался работать у нас в компании, и мы его уволили.
Это сейчас я понимаю, что ребята, которые на самом деле зарабатывают миллионы, выглядят и общаются совсем иначе. Начнем с того, что если бы они действительно столько зарабатывали, они бы в этом не признались, потому что это просто не имеет никакого смысла. Люди с таким достатком часто обладают мудростью, которая гласит, что доход стоит демонстрировать с осторожностью.
Это спустя время я узнал, что большая часть тех, кто в социальных сетях говорит о своих миллионных заработках, врет. И мне это ясно по одной их модели поведения, потому что миллионеры редко стараются что-то доказать публике, выставляя огромное количество сообщений в интернете и транслируя буквально все. Как только появляются большие деньги, ты сразу успокаиваешься и начинаешь лениться – и это нормально.
Да и в целом, когда ты видишь человека, который якобы зарабатывает огромные богатства, но смотришь на него, анализируешь и не понимаешь, как он это делает, то, по моему опыту, его заработок – обман. В жизни почти всегда все логично, и я знаю, что невозможно утаить предприятие, зарабатывающее миллион, как нельзя утаить сотрудников, налоги, перечисления на карты, обороты, офис, упоминания в СМИ, клиентов, отзывы и многое другое. Если вы смотрите и не находите ничего, кроме слов, – вас обманывают. Бывают, конечно, случаи нелогичные, но их очень мало – не столько, чтобы каждый был миллионером, как в социальных сетях или на том обучающем семинаре.
В целом почти вся индустрия обучения предпринимательству на тот момент была очень деструктивна, потому что не учила ценить то, что есть. Она мотивировала ненавистью к себе, своей жизни и результатам.
Говорят, что счастье – это умение довольствоваться тем, что есть. У меня было очень много, но я этого не понимал. Это сейчас я бы сказал себе описать все, что имею, и как долго к этому шел. Это сейчас я бы в процессе кайфовой жизни позволял себе какие-то покупки, а не просто проедал деньги, чтобы заесть голодные первые предпринимательские годы. Кто-то скажет, что это глупо, но когда ты попадаешь в кризис, то не думаешь о том, что вообще-то несколько последних лет вкусно ел. Ты просто забываешь об этом.
Важно себе позволять что-то материальное, то, что купишь, и останется с тобой. Хотя бы иногда. Оно очень стабилизирует в кризисы, потому что ты анализируешь жизнь, смотришь вокруг, на себя и видишь физическое подтверждение того, что ты работаешь не зря. У меня ничего такого не было, поэтому казалось, что и терять нечего. Только три года кайфа.
Это было лето 2014 года. Пик веры нашего народа в себя после олимпиады в Сочи, после присоединения Крыма, а также санкций, которые почему-то на нас особо, как тогда казалось, не сказывались. Много лет экономика страны росла. Ощущение, что что-то могло не получиться, отсутствовало не только у меня, а у всей страны, которая стояла на краю пропасти