Теперь Амели точно решила, чего ей надо, – она побежала к ближайшему дереву и через пару секунд оказалась чуть ли не на самой его верхушке. Честно говоря, особых физкультурных способностей за Амели никогда не замечалось, но даже Акурик, не знающий этого, разинул рот.
Козленок постоял под деревом, обиженно поблеял на Амели за то, что она не захотела с ним поиграть. Сверху в ответ слышались только невнятные вопли, изредка перемежаемые внятными, но не очень цензурными. Я, давясь смехом, прошептала Бьену, что так наша ведьмочка козленка чему нехорошему научит. И вырастет из него настоящий… козел! Но козленок окончательно обиделся и с видом оскорбленного достоинства удалился куда-то за дом.
Мы с Бьеном состроили как можно более серьезные мины и вышли во двор. Амели все еще сидела на дереве, опасливо поглядывая вниз, как бы опасаясь повторения инцидента с козлом… извиняюсь, козленком.
– Он ушел? – дрожащим голосом спросила она сверху.
Мы с Бьеном кивнули.
– Не волнуйся, можешь сползать…
С горем пополам очистив себе сиденья, мы пили чай. Полчаса где-то мы потратили на то, чтобы снять Амели с дерева и убедить ее, что рогатый экземпляр местной фауны не представлял никакой опасности. После этого мы решили, что имеем право на отдых (то есть выдохлись окончательно), и плюнули на гигиену и прочие сопутствующие глупости.
На улице темнело. Уезжать куда-нибудь уже не было никакой возможности, и мы решили воспользоваться гостеприимством ведуна, пусть даже оно было довольно сомнительным. Я сказала Акурику, что мне нужна его подсказка. Он согласился помочь, но на попытку объяснить, в чем дело, просто заткнул мне рот, многозначительно заявив, что он сам все должен увидеть.
Когда вы собираетесь проводить ритуал или что там вам еще надо? – осторожно спросила я, дохлебав зеленый чай. Очень неплохой, кстати, на мой непритязательный вампирий вкус.
– Ближе к полуночи, – таинственно ответил он и на все другие вопросы отвечал молчанием.
После чаепития ведун удалился в соседнюю комнату, оставив нашу троицу в компании многочисленных гусей, свиней и прочих милых зверей. Минут через пятнадцать играть в «заклинания» – магический вариант «городов» – нам надоело окончательно. Проведя ревизию хозяйских угодий, мы обнаружили колоду карт и оставшееся до полуночи время коротали, играя в «дурака».
Полусонное веселье прервал негодующий вопль Акурика.
– Вы что! – закричал он, стоя в дверях. Кажется, вышло еще громче, чем утром, когда он выдавал нам проповедь про окружающую среду. – Как вы посмели тронуть эти карты, сумасшедшие?
– А что? – Бьен вскочил, побросав карты на пол. – Уж извините, что мы взяли их, но нам было скучно, а мы не решились вас тревожить и…
– Это же гадальные карты! – взвыл Акукарачик-чивавик-эр. Кажется, это была уже истерика. – Вы такого могли натворить! Ваше счастье, что вы не предсказатели! Вы же такого могли натворить! Нет, ну вы просто не представляете, что вы могли натворить! Разложив карты определенным образом, вы могли просто изменить весь мир, подделав под получившийся пасьянс! Вы не представляете, что вы чуть не натворили! Нет, ну вы представляете?
Мы пристыженно молчали, не смея прервать гневную речь любителя животных. Минут через пятнадцать мы уже откровенно зевали, но и Акурик сбился с нити «повествования». Закончив очередным «нет, ну вы представляете», он решительно выпроводил в соседнюю комнату Бьена и Амели, оставив только меня.
– Колдовать буду, – мрачно объяснил он мне с явной неохотой выгоняя на улицу свою живность (чему сама живность была несказанно рада).
Потушив все магические и немагические источники освещения, кроме трех свечей на столе, расставленных треугольником, он принялся обшаривать свою хибарку.
Первой на стол упала колода карт, так кощунственно использованная нами для игры (о чем Акурик не преминул напомнить, причем на этот раз главным аргументом его, кажется, было то, что мы играли священной колодой в обыкновенного «дурака», а не во что-нибудь поумнее). Потом там оказались мешочек, кажется, с набором рун, еще одна колода карт с какими-то странными изображениями (каюсь, часто прогуливала предсказания и не очень разбираюсь в этих делах), потом – какие-то оплавленные свечки и толстенный фолиант с надписью «Предсказания, пророчества и гадания». На этом Акурик закончил свою бурную деятельность, взял стопку пергамента, длинное перо и сел за стол, жестом пригласив меня занять место напротив. Я послушно села.
Наверняка здесь было жутковато – для обыкновенного человека, конечно. Любой предсказатель почувствовал бы рабочую обстановку и настроился на прибыльное дельце, для вампира же здесь была не просто работа. Дом. Призрачное мертвенное мерцание тусклых свечей, огоньки, выхватывающие отдельные части тела и отражающиеся в глазах, жутковатая полутьма… Такое ощущение, что традиционная для предсказаний обстановка изначально была предназначена не для запугивания простых граждан (и вытягивания у них денег за страх), а для вампиров (с вытягиванием денег за приятно проведенное время). Как хорошо, что Акурик помогает нам бесплатно, а то он мог бы здорово разбогатеть!
А в это время Акурик уже начинал. Положив перед собой чистый лист пергамента и еще один, на котором были начерчены какие-то схемы, он потребовал, чтобы я протянула руку.
– Ладонью вверх, – поправил он меня и сам вывернул ее.
Он что, мои линии собирается рассматривать? Судя по всему, так оно и было. Но он не только рассматривал их, а еще и «конспектировал» на пергаменте, время от времени сверяясь со схемой и что-то бормоча себе под нос.
– Любопытно, очень любопытно, – бурчал он, не поясняя мне причин своего интереса. Добавил в рисунок еще несколько черточек. Интересно все-таки, что он делает? Сходства со своей ладонью я не обнаружила. – Так… до этой зимы у тебя в жизни не было ничего особо интересного, не так ли? А это что? Предсказания прогуливала… нехорошо, ой нехорошо… двойка за контрольную по нумерологии… что ж ты так, хороший предмет! Ладно, посмотрим дальше… так, превращения… ну ты и накрутила, дорогая… хорошо хоть не стала каким-нибудь кроликом-оборотнем… так… ага, вот себя вижу… а дальше что у нас?
Я с нетерпением ожидала, что у меня будет дальше, но Акурик пока молчал. То есть шевелил губами, что-то чертил, но делиться со мной увиденным пока не спешил. Прошептав опять «очень любопытно», он вернул мне уже порядком затекшую руку и принялся за карты. Повертев в руках колоду обыкновенных, игральных, он покачал головой, отложил ее и взял ту которая не поддалась моей классификации. Вытащил три карты, перевернул. Рассмотреть изображенные фигуры я не успела: ведун неопределенно хмыкнул и спрятал их. Ну вот… обломали на самом интересном месте. Надо будет завтра попроситься рассмотреть. Пришел черед рун снова в количестве трех штук. Сейчас ведун выглядел гораздо старше своего возраста, и я поняла, почему, несмотря на столь юный возраст, все признавали его мощь как ведуна. Он может быть сколько угодно несуразным и повернутым на экологии, но силу не отнимешь. Хорошо еще, что он не боевой маг, а предсказатель, наставник пути и хранитель равновесия, как таких иногда называют.
– Ну что? – наконец не выдержала я.
Ведун смерил меня очень взрослым, тяжелым взглядом.
– Ты знакома с главным законом предсказаний? Не говорить всей правды, если знаешь; говорить хоть что-то, если не видишь; не говорить прямо, если понимаешь?
– Да. Я знаю, – ответила я.
Этот закон Проведения нам твердили чуть ли не в начале каждого урока, так что даже я его запомнила.
Колдун помолчал, что-то обдумывая. Потом заговорил, медленно и размеренно. От довольно частых запинок в его речи не осталось и следа.
– Я не могу сказать тебе всего, что видел, потому что иначе изменю ход событий, и скорее всего не в лучшую сторону. Точнее, это ты можешь сделать все чтобы его изменить. Поэтому… слушай и пытайся понять хоть что-то. Большего я дать не способен. Ты найдешь то, что хочешь, там, где найдешь то, что уже не ищешь. Будь осторожна: иногда нужное скрывается под личиной желанного, и наоборот. На этот раз послушайся разума, а не сердца. У тебя в глазах смешается и разрушится представление о тьме и свете, когда исполнится третье обязательство. Обыденность заменится другой, после того как змея откроет свой рот. Когда-нибудь клык сменится зрением.
Акурик перевел дыхание и замолчал. Потом эдак ехидно улыбнулся наблюдая за моей растерянной физиономией. Я открыла рот, чтобы задать какой-то вопрос, но он прервал меня.
– Красивая игрушка, – совершенно неожиданно сказал он, кивнув на змейку – подарок Дейра, висящую у меня на шее.
– А! – Я только махнула рукой.
Сама не знаю, почему до сих пор ее не сняла, если была так уверена в том, что Дейр – родственник давешнего козленка и вообще обручен.