площади, ну а дальше — на Тверскую. Так мы и сделали. И когда мы шли по Манежной площади, я привлёк внимание своих друзей.
— Смотрите, смотрите, — сказал я, уставившись на парня, который планировал совершить что-то, — видите того молодца, что идёт за иностранными туристами?
— И что? — Спросил Кречет. — Парень как парень, ничего интересного.
— Интересное будет с минуты на минуту, — успокоил я их, — смотрите за ним внимательно, только не привлекайте внимание, а то всё сорвётся.
Мы стояли за деревом, и теоретически, не могли видеть то, что должно произойти. Но через крону дерева, нам было всё прекрасно видно, а парень, осмотревшись в последний раз, не заметил нашего внимания, крона дерева скрывала нас. После этого, он прошёл мимо этих туристов, прошёл рядом, но не впритык, и обогнав их, ушёл в сторону. Там его уже поджидал подельник. Он вытащил что-то из кармана, судя по всему бумажник, показал подельнику, далее подельник сфотографировал его, потом в развёрнутом виде, и перекинул фотоаппарат за спину.
— Папа, — удивился Володя, — они что, кошелёк украли у туристов?
— Да сынок, украли.
— А мы разве не должны их поймать?
Друзья тоже стояли удивлённые таким моим поведением. Видеть всё это, более того, знать, что сейчас произойдёт преступление, и не предпринять ничего, чтобы оно не произошло, на меня это не походило. А всё же, каков молодчик. Я ведь даже не заметил, в какой момент тот успел обчистить клиента. И я поскорее решил объясниться с друзьями, чтобы они не успели вмешаться, и не сломали судьбу парням.
— В другом случае сынок, — поспешил разъяснить ситуацию я, — именно так и нужно делать, но сейчас не стоит. Смотрите, что будет дальше.
А дальше, этот парнишка снова догнал туристов, и также обогнав их, пройдя совсем рядом, резко развернулся и пошёл обратно. И в этот раз я не заметил момент, когда бумажник вернулся к хозяину. Но по довольному лицу парня, я понял, что ему всё удалось. А потом, клиент решил купить какую-то безделушку в передвижном лотке, и вытащил свой бумажник. Глядя на то, что не поднялась паника, я понял, что всё нормально. А парнишку я запомнил. Очень интересный парень. Я ведь смотрел за ним, перейдя на скорость, но всё равно ничего не заметил. Как он всё это сделал? Да-а, богата Россия матушка на таланты.
— Ничего не понял, — потряс головой Кречет, — для чего он вообще всё это затеял? Рисковал свободой для того, чтобы только сфотографировать бумажник? И ты об этом знал, и поэтому ничего не делал? Не объяснишь, Хват?
— Конечно, — кивнул я в ответ, — объясню. Дело в том, что эти молодые люди, карманники. Да, да, самые настоящие карманники. Но ещё, они неплохие автослесари. И свои деньги они зарабатывают именно тем, что ремонтируют машины. Надеюсь, что хорошо ремонтируют, глядя на то, как они работают с людьми. Так получилось, что я знаю того, кто их контролирует. А он знает меня. Раньше этот человек не отличался законопослушанием, но однажды мне довелось с ним встретиться, и он изменил свои наклонности. Теперь вот, присматривает за молодыми дарованиями. А то, что они только фотографируют результат своих трофеев, так это для отчётности. Им же надо как-то доказать, что они не растеряли свои навыки. Да и чесотку в руках унять. Понимаете, есть люди, для которых риск — это смысл всей жизни. Кто-то рискует на войне, кто-то в мирной жизни, работая в таких местах, где очень опасно. Они знают это, но всё равно работают. А почему? Да потому, что адреналина требует организм. Это как наркомания, нужна постоянная доза. Вот этот парнишка, только что унял свою адреналиновую ломку, при этом, не совершив преступления, совершая его. И да, я действительно знал, что будет дальше, и был уверен, что произойдёт именно такой сценарий, потому что хорошо знаю его наставника. Этот человек больше никогда не вернётся на старые рельсы.
— И что, — спросил меня Ребус, после того как я окончательно замолчал, — мы выходит, такие же адреналиновые наркоманы? Только специфика у нас другая?
— А что ты чувствуешь, — спросил я у него, — когда долго находишься на базе, и работы у нас не предвидится?
— Хм, — надолго задумался он, — неудовлетворённость чувствую, нехватку чего-то важного, как будто я чего-то не сделал, а что нужно делать, пока не знаю. Раздражительным становлюсь. Да, раздражительным становлюсь. — После заминки заключил он.
— Поздравляю, — улыбнулся я, — ты такой же адреналиновый наркоман. Как и большинство бойцов и командиров нашей бригады. И я в том числе. Уточню только одну вещь, к нам в бригаду в основном именно, такие и шли. Мало кто шёл сюда только за деньгами. Да, зарплата у нас не плохая. Но основной мотив молодых — это повышенная скорость, а следовательно, и довольно частое применение такого подразделения в реальных боевых действиях. За тем и шли.
— Пап, а как становятся такими наркоманами? — Спросил у меня сын.
— Понимаешь, сынок, чтобы стать таким наркоманом, необязательно стремиться к этому. Такое происходит совершенно случайно, чаще всего. Случилась какая-то беда у человека, и он, пытаясь устранить последствия этой беды, работает с такой скоростью, что никогда не имел раньше. И когда у него всё получается, он сам удивляется тому, что у него всё получилось. А всё почему? Потому, что в этот момент, выплёскивается слишком много адреналина в кровь. У человека повышается не только работоспособность, но и скорость принятия решений, чаще всего правильных решений. В такие моменты, почему-то приходят именно правильные решения. И вот когда у него всё получилось, он испытывает наслаждение. Наслаждение от того, что он выполнил что-то такое, что не смог сделать другой человек. Он запоминает такое состояние, и иногда стремиться его повторить. Иногда это получается, иногда нет. Но когда получается, он понимает, что по-другому он жить уже не может. Бывают время, когда у такого человека, ничего сверх естественного не происходит очень долго, и тогда он начинает или чахнуть, уходит в депрессию, или начинает раздражаться, как дядя Борис. Всё, этот человек уже адреналиновый наркоман.
— Ну, ты даёшь, Хват, — покачала головой Светлана, жена Ребуса, врач по профессии, — не ожидала от тебя таких познаний, а главное всё верно. Ничего добавить и убавить нельзя. Ты на медика не учился случайно?
— Нет, Светлана, не учился, — усмехнулся я, — это ко мне само пришло. Я имею в виду, понимание этого процесса. Да и что тут