Внезапный приступ гнева у его клиента во время завтрака, свидетелем которого он оказался, не смутил Холлорана: он уже знал, что "объект" был просто помешан на своем эгоизме, и в то же время отличался некоторой эксцентричностью, так что его забота только о собственной шкуре целиком укладывалась в рамки представлений Холлорана о Клине. Его удивляло другое: как может такая девушка, как Кора, терпеть грубые выходки своего начальника? Некоторые моменты в ее поведении до сих пор смущали и ставили в тупик Холлорана. Целый день он ломал голову над вопросом: в чем причина ее сильной зависимости от Клина?
Он хотел поговорить с Корой наедине, но она, казалось, нарочно избегала его компании, поднявшись в свою комнату сразу после завтрака. Когда он пришел к ней, девушка лишь едва приоткрыла дверь спальни; потупив взор, она не решалась встретиться с прямым взглядом Холлорана, словно стыдилась того, что случилось прошедшей ночью, сказав, что у нее мигрень, что ей нужно прилечь на несколько часов, пока не пройдет головная боль. Он оставил молодую женщину в покое, досадуя на такую неожиданную перемену ее чувств к нему. Припомнив свои грубые ласки во время интимной близости, которые она заставила его делать, он немного смутился (а если быть до конца откровенным, то даже слегка испугался); но нежность, с которой девушка прильнула к нему после того, как он развязал ее, ее слезы, падавшие к нему на грудь, трепет ее тела - все говорило о том, что ей доставляет удовольствие быть с ним, лежать в его объятиях.
Где-то далеко раздавался мерный звон церковного колокола. Мысли Холлорана унеслись в далекую страну его детства. Маленький городок в Килкенни, где власть приходского священника была почти абсолютной: его слово являлось законом, его храм - судилищем, его строгий приговор не подлежал обжалованию... Холлоран одернул себя. Не время предаваться воспоминаниям. Он должен зорко следить за всем, что происходит вокруг него сейчас, и быть готовым к молниеносным действиям в любую минуту. Прошлое лучше всего оставить там, где оно лежит - на дне глубокого колодца своей памяти.
Ко всем неприятностям, связанным с Нифом, добавились еще плохие новости из "Ахиллесова Щита". После обеда позвонил Матер, сообщив, что Дитер Штур бесследно исчез. Его квартира в полном порядке, но самого Организатора не могут найти с самого утра. Руководство "Щита" собралось в конторе; все попытки выяснить, что случилось с немцем, были безуспешными. Джеральд Снайф считает, что пока еще не время сообщать в полицию. Штур мог отправиться по какому-нибудь важному делу, и суета вокруг этого только помешает ему. Если же с ним все-таки стряслась беда, промедление может обернуться опасностью для его жизни. Матер обещал позвонить Холлорану, как только что-нибудь прояснится.
Размышляя, Холлоран медленно шел по дороге и сам не заметил, как оказался возле двухэтажного домика, стоящего чуть поодаль главных ворот. Его стены были сложены из того же красного кирпича, что и пристройки самого Нифа, но казались более темными - вероятно, сторожка пострадала от непогоды больше, чем главное здание поместья. Домик имел заброшенный, нежилой вид. Серая крыша, крытая шифером, во многих местах прохудилась, давно не мытые окна потускнели от грязи. Похоже, сюда уже давно никто не заходил. Но кто же тогда пропустил его через ворота, к которым подходила подъездная аллея? Дом глядел слепыми окнами прямо на них, и Холлоран вспомнил, как ему почудилось мелькание призрачной тени в верхнем этаже, когда он в первый раз разглядывал сторожку через лобовое стекло "Мерседеса". (Проходя через железные ворота Нифа, Холлоран внимательно осмотрел их, но так и не смог обнаружить на них никаких признаков замка или электронного запирающего устройства, и ему оставалось только гадать, каким образом охранялись эти ворота; однако при первой попытке открыть их они не поддались, и ему пришлось подождать некоторое время, прежде чем он смог выйти из усадьбы.) Холлоран еще немного постоял в раздумье перед ветхой сторожкой, потом решительно направился к ее двери. Ржавый звонок у двери издал приглушенный звук, когда он нажал на него, и Холлоран громко постучал по деревянному косяку. В доме царила мертвая тишина. Никто не вышел открыть дверь или просто посмотреть, кто стучится. Он постучал еще раз, затем потряс дверь, взявшись за ручку - она не сдвинулась ни на дюйм, словно вросла в землю. С таким же успехом он мог пытаться взломать каменную кладку стен.
Холлоран шагнул назад, заглянув в окна первого этажа, но увидел лишь собственное мутное отражение в грязных стеклах. Он пошел обратно к дороге, чтобы посмотреть на окна дома с небольшого расстояния - вдруг, как в прошлый раз, ему удастся что-нибудь заметить - но угол зрения все время оставался таким, что тусклые блики на темных стеклах мешали ему разглядеть, что творится внутри. Он сделал еще несколько шагов назад.
Внезапно по его телу пробежал озноб, словно он неожиданно попал в струю холодного воздуха. Кто-то смотрел на него.
Это чувство было знакомо Холлорану и часто выручало его в решающий момент. Опыт, приобретенный за долгие годы занятия опасным ремеслом, выработал у него особую чувствительность к прицельному взгляду невидимого наблюдателя. Однако на сей раз чувство опасности было таким сильным и острым, что по телу у него побежали мурашки. Он перебросил снятую куртку на другое плечо, чтобы легче было вытащить оружие из кобуры.
В доме по-прежнему все было тихо; на вид сторожка казалась нежилой Холлоран не приметил ни промелька тени в окне, не услышал ни звука - но гнетущее предчувствие все нарастало, побуждая его как можно скорее уйти прочь от этого заброшенного жилища, и он еле сдерживал себя, чтобы не побежать по заросшей травою тропинке к посыпанной гравием проезжей дороге. Шепот, раздававшийся где-то в глубине его мозга, предупреждал его, чтобы он ни в коем случае не предпринимал дальнейших попыток заглянуть в таинственный дом. Неразумно, подумал он. "Ты так думаешь?" - иронично ответило ему подсознание.
Он поднес руку ко лбу, словно пытаясь унять этот вкрадчивый шепот, намекавший, что в за дверями дома скрывается что-то ужасное и отвратительное, может быть, даже опасное, что этот дом содержит тайны, о которых лучше совсем не знать; однако это не помогло ему прогнать навязчивые мысли. Зловещий шепот продолжал звучать.
Холлоран почти поддался этому внушению. Он собрал всю свою волю, отгоняя страх, и понемногу его взволнованные чувства успокоились, сознание прояснилось, и он почувствовал, как невидимый собеседник начал терять контроль над ним. Он снова стал самим собой.
Потому что эти тревожные предчувствия были не его собственными. Он был уверен, что они не сами собой родились во глубине его души - кто-то "внушил" их ему. Он обернулся, оглядывая рощу за своей спиной и дорогу, ведущую вглубь поместья. "Клин". Вот кому мог принадлежать беззвучный предостерегающий шепот. Но "объект" сейчас находится в своем готическом особняке. Во всяком случае, "должен" быть там... Холлоран еще раз огляделся вокруг. Играло ли какую-нибудь роль расстояние между ними при передаче мыслей? Или для сильного медиума было сущим пустяком внушить какое-нибудь чувство человеку, удаленному от него на добрый пяток миль? "А может быть, сам Феликс Клин скрывался в заброшенном доме?"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});