Хорень в тоске оглянулся – никого, снял мешок с седла, знал, что не сможет удержать своего коня, выбрал из тула самую большую стрелу, понимая, что надежды нет. Эх, вот когда пожалел, что нет с собой срезня, каким и медведя бить можно навылет! Изготовился отдать свою жизнь зверю подороже и тут услышал людские голоса. Закричал Хорень что было сил, даже сам шатун остановился, краем глаза увидел, что бегут на подмогу мужики, но зверь был близко. Его огромная туша и закрыла от княжьего посланника белый свет…
Очнулся Хорень от тех же голосов, только почуял, что лежит точно связанный. Глаза открыл – так и есть, в доме, в тепле, раздет, но связан. Голос подал, подошел к нему мужик седой, сутулый, наклонился, смотрит требовательно:
– Что кричишь? Куда шел? От какого князя?
Хорень даже растерялся, почему про князя спрашивают? Забормотал еле слышно:
– Я не от князя, я сам по себе. Заблудился…
– А врать станешь – обратно в лес прогоним. Там не один этот шатун бродит, в нынешнем году их много встало раньше времени, зима сырая была…
Понял Хорень, что так и сделают, а сколь времени без памяти провалялся, не знает, решил не юлить.
– Мне к Сирку нужно.
– Сирку-у-у, – удивленно протянул мужик и скомандовал кому-то: – Ну-ка, позови Сирка, может, и впрямь знакомы. – И сам себя успокоил: – А нет, так отсюда не уйдет.
Понял Хорень, что не зря предупреждал его Олег, чтоб осторожно шел, не то пристрелят и спрашивать не станут. Стрелу вынут и дальше себе пойдут.
Не успел он оглядеться, как в дом вошел Сирко, его Хорень узнал по хриплому голосу, обрадовался:
– Сирко, ты ли? К тебе шел, да вот сначала чуть шатун не задрал, а теперь твои люди грозят убить.
Кузнец вгляделся в лицо Хореня:
– Хорень? Как ты у нас заблудился-то? Зачем я тебе?
Сделал тот знак, чтобы наклонился к нему Сирко ближе, горячо зашептал:
– От князя я, Олега. Прислал сказать, чтоб собирал ты все, что сделал, пора, мол. И еще серебра прислал, со мной в мешке было. У мужиков спроси, там под тряпьем много…
Коротко кивнул Сирко, показал, чтоб развязали Хореня, посадили за стол, меду налили. Пошевелил тот плечами, руками, ногами – цел, только болит все, точно били долго и сильно. Понял, что не успел медведь свои когти пустить, придушил, правда, маленько, оттого и ломит все тело. Сирко как про его встречу с шатуном услышал, засмеялся:
– Плати мужикам, что спасли, твое счастье, твоя и плата. А про князя можешь в этой избе говорить в голос, здесь у меня секретов нет, но с другими молчи. Знают, да не все. Зачем Олегу оружие понадобилось?
– Оружие? – почесал затылок Хорень. – Про то не ведаю, не сказал.
Понял Сирко, что неправду говорит Хорень, да выспрашивать не стал, может, нельзя тому говорить. Но все одно любопытно, попытался обходными вопросами расспросить. Покрутился Хорень, покрутился, да и выложил Сирку что знал, но с глазу на глаз. Про то, что князь стал неудобен ильменцам да ладожанам, зароптали те, точно и не сами звали. Что Ингорь слаб и немощен, что Олег правит твердой рукой, да все больше в сторону Киева поглядывает.
– Киева? – удивился Сирко. – Туда-то ему зачем? Там же Аскольд.
– Аскольд на службе у хазар, тадуном Кагана сидит, да еще и крестился, говорят, у греков.
– Но сидеть в Ново Граде и в Киеве одновременно не сможет даже Олег. Уйдешь из Ново Града, одолеют варяги, бросишь Киев – его разорят хазары.
– Князь Раголду сказал, что станет платить варягам, чтоб подходы к Нево охранял, а сам в Киев пойдет.
Только кивнул Сирко, то княжье дело, куда ходить, его дело – обещанные мечи для князя выковать. Они готовы, схоронены до поры, будет чем воевать.
Глава 24
Через некоторое время пошел обоз под охраной от Изборска в сторону Ново Града, а что везли, то никому было не ведомо, потому как охранная грамота князя у обозников была, и шли они спокойно, по ночам стояли и внимания к себе старались не привлекать. Вроде воск везли да железные изделия какие-то для княжьего двора. В Ново Граде все строят, никак достроить крепость не могут, может, туда?
Сирко с Кариславом действительно старались не привлекать внимания к своему обозу, ни к чему пока знать, что везут они мечи булатные, которые столько времени ковали, да стрелы, что Касьян с остальными делал к лукам новеньким. Только щитов не было в этом наряде, но не их то дело – щиты делать, на то щитники есть, у каждого свое. А мечи ладные получились, гнутся пополам, а не ломаются, только это все узорная ковка, она долгая. Карислав пытался сразу булат плавить, чтоб не ковать подолгу, но пока не все получилось, для того новая печь нужна. Ставили такую, дважды разваливалась она, потом раз так жахнуло, что чуть не погорел Карислав, едва из огня вытащили, брови до сих пор опаленные. Но задумку свою не бросил, хотел у Ново Града поглядеть, может, там другая руда есть, у них плоховатая для хорошего булата.
До самого Ново Града обоз не дошел, встал в стороне, а в город отправились только Сирко с Кариславом. Хорень их встретил, к князю провел.
Олег, как увидел безбрового Карислава, все понял, головой покачал, но рассказу про новый булат порадовался, сказал, что у Ильменя хорошая руда есть, им дадут, только просил, чтоб не погорели совсем.
Обоз в крепости разгружали так, чтоб чужие не видели, ночью да сами. Схоронил князь оружие от всех до поры до времени. Поняли Сирко с Кариславом, что пойдут мечи скоро в дело, а в какое, про то спрашивать не положено. Но, уже провожая их в обратный путь, Хорень шепнул, что скоро на Киев идти.
– На Киев? – удивился Карислав. – Зачем ему Киев, Ново Града мало, что ли?
А Сирко кивнул:
– Верно, славян надо с Киева начинать собирать, это князь верно решил.
– Да ведь там Аскольд с Диром сидят, что же это, своих бить собирается? Вместе же пришли?
– А может, и не придется, – усмехнулся Хорень.
– Как так?
– Увидят силу, да и сами уйдут.
– Ой ли, – вздохнул Сирко.
Всю обратную дорогу обсуждали, станут ли снова славяне друг с дружкой биться. Если да, то плохо, не для того Рюрика звали.
– Разве кто по доброй воле власть отдаст? Хоть и те же поляне, что под Аскольдом сидят? И сам Аскольд? А раз нет, то придется Олегу воевать хоть со своими, хоть с чужими.
– А ему власти в Ново Граде мало? – горячился Карислав.
– У него другая задумка – славян под своей рукой собрать, чтоб не хазарам дань платили, а ему.