– Пошли.
Джерри достал из письменного стола автоматический кольт 45–го калибра, зарядил его и сунул за пояс.
* * *
«Бьюик» медленно катил вдоль авеню Камилла Шамуна, пересекавшей современный квартал, в котором жили иностранцы.
Справа находился спортивный стадион внушительных размеров. Они затратили на дорогу двадцать минут.
– Вот этот дом, – сказал Джерри Купер.
Сразу за стадионом возвышалось высокое красное здание, стоящее в парке. Большинство его деревянных ставен было закрыто, и дом казался необитаемым. В парке возвышалось нечто, похожее на сторожевую вышку. Под ней стояли два джипа с вооруженными солдатами. Да, «герцогиня» охранялась надежно.
Как только машина въехала в ворота, их окружили солдаты Джерри что–то объяснил им по–арабски и затем разочарованно сказал Малко:
– Вам придется пойти туда одному. Это ее приказ.
Один из палестинцев обыскал Малко и сделал ему знак проходить.
– Я подожду вас в машине, – сказал Джерри, едва сдерживая ярость.
Малко взошел на крыльцо, затмевающее крыльцо Версальского дворца, и остановился перед дверью высотой около восьми метров. Он мог бы въехать в эту дверь, сидя в цилиндре верхом на слоне Он нажал на кнопку звонка, дверь открыла старая арабка.
Она молча впустила Малко в холл, пахнущий сыростью и плесенью.
Старуха ковыляла впереди, провожая его в салон, в котором легко уместился бы вокзал Сен–Лазар. Мебель в стиле эпохи Людовика XV была инкрустирована перламутром на арабский манер, а кресла обтянуты голубым бархатом. С потолка в центре салона свешивалась удивительная люстра голубого цвета.
Старуха удалилась, и к Малко вышел черный слуга, одетый в суданский кафтан. Он поставил на столик перед Малко поднос с чаем. Это было хорошим предзнаменованием: обычно не угощают чаем людей, которых собираются убить.
Малко услышал шаги, и в салоне появилась Лейла Кузи, одетая в строгое черное платье длиной ниже колен Она держалась холодно и надменно. Малко поцеловал ей руку.
– Не думал, что встречусь с вами при таких обстоятельствах. Вы часто похищаете своих друзей?
Смерив Малко ледяным взглядом, она проронила:
– Халил Жезин мне не друг. Это безвольный и распутный человек. Не считая того, что он предатель. Если бы наши дети не голодали в трущобах и не нуждались в деньгах, мы бы убили его. Мы знаем, что им интересуются американские спецслужбы.
– Каким образом?
«Герцогиня» иронично улыбнулась.
– Джерри Купер – шеф ЦРУ в Бейруте. Если вы хотите спасти жизнь Халила Жезина, вы должны заплатить миллион долларов – в золотых слитках из расчета сорок два доллара за унцию.
Малко с трудом сдерживался.
– Миллион долларов – это огромная сумма!
Лейла Кузи отпила глоток чая.
– Вы можете отказаться платить, но тогда Халил Жезин предстанет перед Народным трибуналом, который приговорит его к смерти.
– Зачем вы собираетесь его судить, если заранее знаете приговор?
Она раздраженно пожала плечами.
– Мы не убьем его без суда. Я говорю, что он будет приговорен к смерти, потому что его преступление заслуживает смерти.
– Но что он сделал?
Она сжала губы и сказала с презрением:
– Он продал воду евреям. У него есть владения на границе с государством–узурпатором, через которые протекает река. За солидное вознаграждение он позволил евреям отвести воды реки по подземному каналу. Украденной у арабов водой евреи орошают украденные у арабов земли! И вы считаете, что он не заслужил смерти?
Малко был потрясен. Откуда им известны все подробности этой коварной акции Халила Жезина? Он подумал, что они узнали это от русских.
– Вы уверены в достоверности ваших сведений?
«Герцогиня» едва не опрокинула чашку с чаем.
– Абсолютно! Мы уже взорвали этот подземный канал. Евреи стреляли в нас, словно они у себя дома!
От возмущения она не заметила охватившее Малко волнение. Он проклинал жадность ливанца. В какое дело тот влип!
– Как вы узнали об этом? – спросил он.
– У нас эффективная разведка.
Малко усиленно размышлял. Лейла Кузи нервно барабанила пальцами по ручке кресла.
– Ну что, вы согласны платить выкуп? Я жду ответа.
– Мы заплатим, – сказал Малко, – но нам нужна отсрочка. Сумма очень большая.
– Я могу подождать до послезавтра, – сказала Лейла Кузи.
Она встала, давая понять, что разговор окончен. Это была одна из самых опасных фанатичек, которых Малко когда–либо встречал. В соседней комнате он заметил огромный портрет Че Гевары.
– Где сейчас Халил Жезин? – спросил он.
– В моем подвале. Если он два дня не поест, то не умрет, – насмешливо сказала она. – Позвоните мне завтра, мы обсудим порядок обмена.
Малко вышел на монументальное крыльцо. Джерри Купер прогуливался по другую сторону ограды.
* * *
– О миллионе долларов не может быть и речи, – твердо сказал Джерри Купер. – В противном случае через три дня палестинцы похитят нашего посла и затребуют десять миллионов.
Малко выпил глоток водки, чтобы прояснить мозги: от шума в Клубе у него гудела голова.
– Я уверен, что они казнят Жезина, если мы не заплатим, – сказал он. – Вы готовы к этому?
Ситуация была скверная. Джерри Купер уже предупредил Вашингтон. Там платить выкуп отказались. Однако другого способа освободить Жезина не было. Взятие штурмом дворца «герцогини» привело бы к гражданской войне в Ливане.
Эли Набати, присутствовавший при этом разговоре, тоже не видел другого выхода, кроме как уплатить выкуп.
Трое мужчин смотрели в свои рюмки, мрачные и равнодушные к красивым женщинам, сновавшим вокруг. Внезапно Малко осенило.
– Я знаю человека, который может нам помочь!
Джерри Купер едва не поперхнулся кусочком льда.
– Кто это?
– Отец Дури, друг Халила Жезина. Он ему бесконечно предан. Но я не знаю, как его найти.
– Вы хотите, чтобы я связал вас с ним? – спросил «Крепыш».
– Разумеется! – сказал Малко.
Эли поднялся и пошел звонить. Когда он вернулся, его глаза горели веселым огнем.
– Отец Дури ждет вас завтра в своем бюро в «Старко», – сообщил он.
– Эта женщина – антихрист, – заключил степенным тоном отец Дури. – Нужно предать ее огню и мечу и освободить доброго человека, попавшего в ее сети.
Своей козлиной бородкой и горящими глазами отец иезуит напоминал скорее сатира, чем божьего человека. Он встал, обошел вокруг стола и сложил руки на поношенной сутане. Глаза его горели диким блеском.
– Мы спасем Халила! – воскликнул он. – И дадим урок этим нечестивцам! С нами Бог!
В последнем Малко не сомневался. Ему хотелось лишь, чтобы Бог проявил как можно больше активности.
– У вас есть план? – спросил он.
– У меня есть кое–что получше: несколько надежных друзей. Итак. Палестинцам вы предложите следующее: обмен состоится послезавтра, то есть в воскресенье, в церкви деревни Бар Юссеф. Пусть привезут Халила туда под какой пожелают охраной. Остальное я беру на себя.
– Но мы не намерены производить обмен, – возразил Малко.
Иезуит посмотрел на него с состраданием.
– Разумеется. В таком случае вы бы не нуждались во мне… Не бойтесь, я не сумасшедший. Сейчас я должен идти на встречу со своими избирателями, прошу меня извинить.
Он крепко пожал руки Малко и Эли.
В лифте Малко спросил лейтенанта:
– На него можно положиться?
– Вполне. Жители Бар Юссеф подчиняются ему безоговорочно. Однажды на него было совершено покушение. Парикмахер спрятал автомат под халатом, но один из жителей успел встать между ним и святым отцом и был убит наповал…
– А потом?
– Святой отец убил парикмахера, – лаконично произнес Эли. – Он человек справедливый.
И вдобавок метко стреляет. Эти сведения расширили кругозор Малко. Теперь оставалось только позвонить тайной руководительнице палестинцев.
* * *
– …Почему в этой церкви? – голос Лейлы Кузи звучал недоверчиво.
– Это нейтральная территория, – ответил Малко.
Она некоторое время раздумывала, затем согласилась, хотя и без энтузиазма.
– Хорошо. Золото должно быть уложено в ящики, которые мы откроем и проверим. После этого вы сможете забрать своего Жезина.
– О'кей!
– В случае малейшего подвоха, – произнесла ледяным тоном Лейла, – вы все умрете. И вы первый, так как я ставлю условие, чтобы вы пришли в церковь вместе с Халилом в качестве дополнительного заложника.
– Я буду там, – заверил Малко.
План отца Дури казался ему теперь менее привлекательным.
«Герцогиня» уточнила:
– Не пытайтесь предать нас. У нас будет достаточно людей, чтобы…
Малко повесил трубку, желая всем сердцем, чтобы Бог не оставил его и отца Дури в самый решающий момент.