Читать интересную книгу Стоячие камни, кн. 2: Дракон судьбы - Елизавета Дворецкая

– Что за старуха тебя привела? – спросил Оддбранд, глядя в туманно-растерянные глаза Вильмунда. – Соберись с мыслями и расскажи мне толком.

– Ее звали Рюнки, – беспомощно ответил Вильмунд, совершенно не способный собраться с мыслями, которых у него вовсе не было. – У нее были другие имена, но я их не запомнил. Она была вся морщинистая. Я… – Он снова потер лоб, словно надеялся протереть светлое окошко, и растерянно признался: – Я ничего не знаю.

– Он совсем плох! – Оддбранд перевел взгляд на Хродмара. Сумасшедший Квитт вовсе не выглядел удивленным. – Сдается мне, что он видел фюльгью*. Ты знаешь, Хродмар ярл, что дух-двойник часто принимает облик женщины.

– Но он является перед самой смертью!

– Да. – Оддбранд спокойно кивнул. – А также на человека нападает слепота. Помнишь, что рассказывают про конунга Эрвальда Серебряную Шишку? Впрочем, ты можешь этого не знать, это же квиттинский конунг. Так вот, он ехал на битву, в которой его убили, и спросил у своих людей, где они находятся. А они как раз проезжали мимо Тюрсхейма. Ты бывал на Остром мысу и знаешь – Тюрсхейм трудно не заметить. Так что его люди поняли, что обратно он поедет не в седле, а на щите. Все пали духом и проиграли битву. Но это тебе уже не любопытно. Посмотри на него – он едва соображает, где находится. Скорее даже совсем не соображает.

Хродмар посмотрел на Вильмунда. Много месяцев он ждал этой встречи, боялся упрека в трусости и нарушении слова, надеялся достойно ответить на вызов. Но теперь он чувствовал растерянность – Вильмунд едва ли был пригоден для битвы, о которой не стыдно будет потом рассказать.

– Но ведь дух-двойник является человеку перед смертью! – повторил Хродмар. – Значит, ему пора умереть? Почему же фюльгья сама привела его сюда?

– Значит, она хотела, чтобы он умер от твоей руки, Хродмар ярл, раз все равно пришел его срок! – сказал позади них голос Торбранда конунга.

Обернувшись, Хродмар увидел конунга в дверях хозяйского дома; тот стоял там уже давно и почти все слышал. Вильмунд почему-то тоже его увидел, и теперь на дворе усадьбы Можжевельник, полном людей, перед его глазами были три человека: Торбранд конунг, Хродмар и Оддбранд.

– Ведь ты еще осенью просился поехать на поединок с ним? – продолжал Торбранд, обращаясь к Хродмару. – А я пообещал, что он достанется тебе и никому другому. Как видно, Один услышал нас и сделал так, чтобы я мог исполнить мое обещание. Срок вашего поединка настал.

– Но он… – Хродмар в нерешительности посмотрел снова на Вильмунда. – Он же ничего не соображает. Как я буду с ним биться? В прошлый раз мы отложили поединок, потому что я после болезни едва держался на ногах. А теперь он хуже всякого больного. Такой поединок не принесет мне чести.

– Ничего другого не остается! – Торбранд слегка пожал плечами, невозмутимый, как сами норны. – Раз его привела фюльгья, значит, срок его вышел, такова судьба! А с судьбой не поспоришь! Пусть ему дадут выбрать оружие.

Несколько хирдманов протянули Вильмунду рукояти мечей и секир, кто-то подал щит. Для Вильмунда это выглядело так, как будто из окружавшего его тумана высунулись рукояти оружия и края двух-трех щитов. Не глядя, он взял первый попавшийся щит и рукоять боевого топора. Фьялленландские мечи, украшенные знаком молота, ему не нравились.

– Возьми! – Сёльви сунул ему под локоть его собственное копье, и Вильмунд, убрав топор за пояс, с облегчением сжал знакомое древко.

– Ореховых жердей не надо – здесь достаточно много копий! – говорил где-то в тумане Торбранд конунг, но Вильмунд снова его не видел. Окно в тумане опять сузилось, оставив перед ним одного только Хродмара.

– Послушай! – Хродмар подошел к Вильмунду вплотную и положил свободную руку ему на плечо. Теперь ему приходилось смотреть на Вильмунда снизу вверх, поскольку противник был выше его ростом. – Я вижу, что ты не в себе, но, может быть, ты все-таки помнишь Ингвильду? Ингвильду дочь Фрейвида?

– Инг… Ингвильда? – неуверенно повторил Вильмунд.

И в мыслях его посветлело: он вспомнил какой-то чистый, радостный образ, затуманенный далью и временем. Так вспоминается лето среди зимы.

– Да, – продолжал Хродмар. – Она была с нами, когда мы договорились о поединке. Нам обоим была обещана ее рука. Она и сейчас с нами, здесь. Мы будем биться за нее, и она останется с победителем.

Вильмунд посмотрел в жесткие светлые глаза Хродмара и вдруг вспомнил берег моря, это же лицо, эти же глаза противника напротив и лицо девушки за его плечом. Он плохо отдавал себе отчет, кто ему эта девушка и зачем, но знал – она нужна ему. За нее стоит биться.

– Я понял, – глухо, но твердо сказал Вильмунд.

Хродмар быстро подался назад, предлагая Вильмунду ударить первым. Его движение словно подтолкнуло в душе Вильмунда какой-то камень, и тот покатился, со стуком подпрыгивая на уступах. Вильмунд бросился вперед и с силой ударил копьем; Хродмар выбил его сильным ударом по древку, сам рубанул топором, и Вильмунд ощутил сильный толчок и услышал треск – щит раскололся до середины. Отбросив его в сторону – в туман, – он выхватил свой топор. Не зря сам Фрейвид хёвдинг учил его драться! Руки и ноги Вильмунда действовали сильно и четко, невзирая на марево в голове и перед глазами. Противника он видел ясно, только ему казалось, что Хродмар двигается очень быстро, куда быстрее, чем успевал сам Вильмунд.

А Хродмар не мог заставить себя биться в полную силу. Он видел, что Вильмунд обречен, что норны уже занесли нож над нитью его жизни, и сам чувствовал себя этим ножом. Ему осталось только нанести предначертанный удар, исполнить волю богов и судьбы, но на него давило сознание, что они с Вильмундом в неравном положении. Да видит ли Вильмунд хотя бы его? Вот он ударил в бок, промахнулся, и Хродмар мог бы трижды убить, пока тот замахивался снова.

Хродмар принял новый удар на щит, и топор Вильмунда застрял в нем. Мгновенно рванув на себя, Хродмар заставил противника выпустить оружие и замахнулся для последнего удара. Ему хотелось поскорее кончить этот безумный поединок. Но лицо Вильмунда вдруг показалось ему таким по-детски беспомощным, как будто удивленным потерей оружия, что топор уже в полете чуть-чуть повернулся и ударил Вильмунда по голове не лезвием, а краем обуха.

Вильмунд без звука упал на землю. Из-под его светло-русых волос повыше виска медленно потекла кровь. Хродмар стоял над ним, не зная, что делать дальше.

– Раз уж ты не добил его, то пусть его перевяжут, – спокойно сказал Торбранд конунг. – Боги вели твою руку в этом поединке, боги и удержали ее.

Хирдманы подняли Вильмунда и понесли в дружинный дом. Хродмар обернулся, провожая поверженного соперника глазами, потом с беспокойством глянул на двери хозяйского дома. Он не хотел бы, чтобы Ингвильда увидела его стоящим над свежим пятном крови.

– Йомфру! Может, тебе любопытно узнать, что тот ярл уже обтер плечами все бревна в сенях? – услышала Ингвильда сквозь дрему голос Хрефны.

Открыв глаза, она увидела знахарку стоящей возле лежанки, с упертыми в бока руками и полотенцем на плече.

Ингвильда села, потерла кулаками глаза, улыбнулась. Сейчас она вдруг почувствовала себя совсем счастливой. Она здорова, и Хродмар рядом с ней. Больше ни о чем она сейчас не помнила: добрые дисы не пускали к ее изголовью тень убитого отца.

– Хродмар ярл? – спросила Ингвильда, все еще улыбаясь: начинать утро с этого имени было очень приятно.

– Ну да! – Хрефна нарисовала на своих широких щеках какие-то знаки, которые изображали рубцы от болезни на лице Хродмара. Она уверяла, что у нее слишком короткая память, чтобы запомнить все славные имена знатных людей, которыми усадьба Можжевельник вдруг стала полна, как дупло дикими пчелами. – Я вот принесла тебе умыться!

С этими словами она грохнула на пол возле лежанки широкую деревянную бадейку с водой, которая до этого стояла возле двери. Хрефна была хорошая женщина, только все делала очень громко.

Ингвильда обулась, собрала волосы, чтобы не намокли, склонилась над бадейкой. В покое было полутемно, и она наклонилась пониже, стараясь разглядеть свое лицо.

Отражение собственных глаз в темной воде вдруг показалось Ингвильде огромным. Она заглянула в них и вдруг увидела, как в окне, плывущий строй кораблей. Корабли быстро приближались, Ингвильда приметила голову рогатого волка на штевне переднего и высокую, крепкую человеческую фигуру на носу. Метельный Великан. Не различая лица, Ингвильда узнала его по тому тревожному ощущению прохладного ветра, уже знакомому по прежним видениям. Только сейчас она была слаба, и ветер пробрал ее до костей, продул насквозь, как будто она в одной рубахе вышла навстречу зимней буре. А корабли все шли и шли, целые стаи «Волков», «Медведей», «Оленей», «Змеев»…

Отшатнувшись от бадейки, Ингвильда вскочила на ноги, путаясь в подоле рубашки, и бросилась прочь, как от пожара. Каждый раз видения томили ее непосильным грузом, которым хотелось скорее с кем-то поделиться. Особенно теперь, когда каждое из них вновь заставляло заглядывать в лицо войны.