было. А выглядела я при знакомстве не особо… отсюда и насмешка во взгляде.
Значит… мужа нужно искать в другом месте и быстро. Вспомнился вчерашний шевалье. Маритт только на ступень выше его и там такая же нищета… Мой «отец» — барон Гаспар д’Адемар де Лантаньяк отбыл в Новый Свет и, насколько я знала, жил и занимал какую-то военную должность в Квебеке. Мать умерла еще до свадьбы Маритт и он просто развязал себе руки, отдав дочку за старика. Сейчас я имела право носить титул покойного мужа, но и только — больше никаких преимуществ.
Аристократов и просто дворян во Франции, как собак нерезанных — только герцогских фамилий до полутора сотен… В самом низу — безземельные рыцари, шевалье и чуть выше — бароны с каким-никаким земельным наделом и поддаными, которые их кормят. Вряд ли я могу рассчитывать на что-то больше барона… да и не самый это распространенный титул, редкий, можно сказать. Вымирающий, как и рыцарский.
Мне понравился шевалье де Боже— не недостижимый идеал, как граф… и насильником он не был. Не сыграть так мимикой, взглядом… Я же, как загнанный зверь, все это время ловила малейшие нюансы поведения мужчин! А еще он заставил меня чувствовать. Ну, и еще был су-лейтенант…
И оба — не вариант. Обмануть не получится — дураков мало, а чужой ребенок никому не нужен. И так малопривлекательная в плане замужества, с ним я теряю все шансы. Или нет… Нужно думать. Улегшись на бок и обнимая живот, я попыталась уснуть… и уснула.
Утром, после завтрака в той же харчевне, мы посетили мастера. И в мастерской с голыми кирпичными стенами я увидела, кроме разных приборов, практического применения которым даже не представляла себе, и медицинские — латунный шприц для впрыскивания ртути, ножи для кровопускания с острым выступом, искривленные ножи для ампутации…
— Предпочтительнее — прямые, с их помощью удобнее формировать лоскут кожи, которым закрывается культя, — зачем-то высказалась я.
— Но этим быстрее, мадам… — не согласился седой мужчина небольшого роста и в круглых очках.
— Да, наверное, — не стала я спорить и попросила показать инструменты, выполненные по моему чертежу.
— Это интересно, — подал мужчина готовый образец, — одна часть фиксирована, другая скользит по рейкам за счет окончатых прорезей.
— Есть и другие — еще удобнее, — загорелась я, — но та конструкция еще сложнее — с кольцами на рабочей части для введения пальцев. Замок кремальерного типа обеспечивает фиксацию зубцов в нужном положении после разведения краёв раны.
— Я был бы благодарен…
— Безусловно! — радовалась я, — я нарисую. Но этот расширитель разрешите забрать прямо сейчас. Материал, из которого он изготовлен…?
— Латунь самого высокого качества, мадам. Я предупреждаю появление коррозии низкотемпературным обжигом. И все же избегайте влажности и воздействия соли.
— Merci, maоtre, — укладывала я инструмент в простой деревянный футляр, — сколько это стоит?
— Оплачено, мадам, а тот, который удобнее… я сделаю для вас бесплатно.
— И получите с этого свою выгоду, maоtre, — правильно поняла я, — я не против. Тогда для меня — два.
Выйдя из тесного каменного здания, я приступила к осуществлению плана, который обдумала ночью. Мне нужны были хотя бы минимальные сведения о здешнем обществе — дамах и мужчинах. А кто, если не швея…? Хорошо, что хоть сообразила раньше, а не позже. Шевалье согласился ненадолго отвезти меня к ней.
Я немного изменила свои планы. Если раньше планировалось умеренно шокировать общество, оправдываясь своей профессией и желанием привнести в бал элемент карнавала, появившись в наряде времен трубадуров и прекрасных дам… Сейчас уже не хотелось отсвечивать. Мне нужно было осмотреться, не слишком привлекая к себе внимание.
— Эмма, вы не успели еще раскроить платье? — ворвалась я к модистке.
— Что вы, мадам? — всплеснула она руками, — только простыню… Бархат слишком дорог.
— Простите меня, милая, давайте все сначала? Изменения будут не очень большими, но… И я хотела бы задать вам пару вопросов — безобидных совершенно. Просто сориентируйте меня…
Через пару часов, чуть ближе к обеду мы с охраной уже пересекали мост через Ду, возвращаясь в лагерь. В разговоре с шевалье я выяснила, что дожидаться распутицы полковник не будет и, как правило, в казармы полк возвращается в начале сентября, а значит — буквально на днях. И уже идут приготовления — заканчиваются все запланированные учения, пакуется инвентарь, обихаживаются лошади…
Дешам встречал меня с сумрачным выражением лица. Молча смотрел, как я выхожу из кареты, приняв руку сопровождающего. И ни приветствия, ни улыбки… привлекательный шевалье сразу выскочил у меня из головы.
— Что? — подходила я к доктору на тяжелых ногах, уже понимая, что ничего хорошего он не скажет. Вот только о чем?
— Пойдемте, мадам, — развернулся он в сторону лазарета. Я шла за ним.
И еще снаружи услышала мучительный стон там — внутри. Дешам объяснил:
— Солдат 2 класса, из фузилеров. Хотя сейчас, я слышал, их хотят переименовать в мушкетеров.
— Не тяните, Дешам, — попросила я.
— Там безнадежно, Мари, — резко обернувшись ко мне, произнес он шепотом: — Случайное ранение багинетом в живот. Поврежден кишечник. Лучше вам не ходить туда. День-два… я подержу его на опии. Он кричал, теперь притих.
— «Светлый промежуток». Через несколько часов разовьется клиника распространенного перитонита и острые боли возобновятся. Не переживайте за меня, — обошла я его и прошла внутрь.
На койке лежал мужчина средних лет, уже избавленный от одежды, и смотрел на нас лихорадочно блестевшими темными глазами.
— Мадам? — быстро прошептал он, пытаясь улыбнуться искривленными от боли сухими губами: — Доктор уж-же-е сказал, что пожил я… своё.
— А сколько вам лет, голубчик? — спросила я, присев на край кровати и сжимая его запястье. Кивнула мэтру на песочные часы и стала считать пульс — слабый, нитевидный. Лоб влажный, ледяной, бледный… Кровотечение. Запросто может развиться шок. Нужно спешить.
— А когда это случилось?
— Я только успел наложить повязку, — ответил доктор.
— Голубчик… все может быть. И то, что вам пора — тоже. Все мы под Богом ходим. Но как вы посмотрите на то, что мы с доктором попробуем вам помочь? Гарантий нет… но есть надежда. Она ведь есть всегда, вы согласны?
— Режьте, — выдохнул мужчина, — вы… спросили — мне тридцать шесть. Не нажился еще… Но если не выйдет… обещайте прирезать, чтоб не мучиться. Я видел — как это, когда в живот… еще с той войны помню.
— Я обещаю вам… — давилась я словами, — что умирать в муках вы не будете. Но говорить о смерти пока нет причины! Вы молитесь, молитесь… никогда не помешает. Доктор, вы согласны попробовать?
— Пробовать не