Читать интересную книгу Простой план - Скотт Смит

— Ты должен притвориться, что сильно напуган, — пояснил я. — Как будто ты увидел, как я выстрелил в Лу, и вместо того, чтобы бежать в дом, бросился обратно к машине.

Джекоб, обмякший и безвольный, опять уставился на тело Лу.

— Не вдавайся в подробности, просто скажи, что слышал стрельбу. Попроси прислать «скорую» и на этом разговор заканчивай.

Он кивнул, но не двинулся с места. Слезы по-прежнему сочились из его глаз, струились по щекам, падали на перед куртки, и ткань постепенно становилась темной.

— Джекоб, — позвал я брата.

Он вскинул голову и взглянул на меня. Потом медленно вытер щеку тыльной стороной ладони.

— Отныне нам надо быть предельно осторожными. Мы должны как следует подумать, прежде чем что-то сказать или что-то сделать.

Джекоб опять кивнул, сделав еще один глубокий вдох.

— Я в порядке, — сказал он. И вышел за дверь.

Когда он уже спускался с крыльца, я окликнул его. Я остановился в дверях — на том самом месте, где стоял Лу, когда в него выстрелил Джекоб.

— Не забудь свое ружье.

Я протянул его брату, тот нехотя взял его из моих рук. Я вдруг подумал о том, что до сих пор стою над пропастью. И, чтобы переступить через нее, мне придется сделать последний, четвертый шаг.

Глядя вслед неуклюже ковыляющему по скользкой дорожке Джекобу, я притянул к себе ружье и щелкнул затвором, загоняя в ствол последний патрон.

Как брату я простил Джекобу и то, что он разболтал Лу про Педерсона, и то, что солгал мне насчет Сонни, сидевшего в машине, но простить ему слабость я не мог. Сейчас я воочию убедился в том, что слабость эта, пожалуй, пострашнее жадности и тупости Лу. Мне было ясно, что Джекоб, начни его допрашивать сегодня ночью, непременно сломается; он признается и выдаст меня. Доверять ему я больше не мог.

Я окликнул его. Перипетии сегодняшнего вечера измотали меня до предела, и это в какой-то мере облегчало мою задачу.

— Джекоб, — снова крикнул я негромко.

Он обернулся. Я стоял в дверях, целясь в него из ружья Лу.

Ему хватило мгновения, чтобы осознать, что происходит.

— Извини, — сказал я.

Растерянный, он склонил голову набок, став похожим на гигантского попугая.

— Я не собирался этого делать, но вынужден.

Он словно окаменел. Смысл моих слов дошел до него не сразу.

— Я никому не проговорюсь, Хэнк, — пробормотал он.

Я покачал головой.

— Ты сломаешься, Джекоб. Я это знаю. Ты не можешь жить с сознанием столь тяжкого греха.

— Хэнк… — В его голосе уже звучали нотки мольбы. — Я же твой брат.

Я кивнул головой. Крепче сжав ружье, я чуть приподнял его прицеливаясь. Но не стрелял. Я ждал. И дело не в том, что я колебался — я знал, что обратного пути нет, — и все-таки меня не покидало чувство, будто я, решаясь на этот роковой шаг, упускаю из виду нечто важное. И кроме того, мне казалось, что непременно должно случиться что-то еще.

Внезапно из темноты, бренча металлическим ошейником и бешено виляя хвостом, вынырнул Мэри-Бет. Пес подбежал к Джекобу и стал тереться о его ноги, выпрашивая ласку. Потом бросился ко мне.

Джекоб, заметив, что я отвлекся, быстро вскинул ружье и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок. Патронник был пуст. Когда-то Джекоб загнал в него лишь одну пулю — было это в канун Нового года, когда история эта только-только начиналась, и начиналась с того, что мы пустились в погоню за лисицей. На лице брата застыла скорбная улыбка. И он, как мне показалось, еле заметно пожал плечами. Я выстрелил ему в грудь.

Прежде чем вызывать полицию, я прошел в дом помочиться. В ванной комнате пол был залит водой. Она просочилась сквозь потолок уже во многих местах и капала, словно моросящий дождик. На штукатурке появился светло-коричневый налет.

Я подобрал с крыльца вещи Сонни, отнес их в спальню и бросил там в воду возле кровати. Потом поднял с пола пистолет и, вытерев его насухо о куртку, положил обратно в ящик.

Вновь спустившись вниз, я вытащил из своего кармана оставшиеся патроны и запихнул их в карман к Лу. Ружье я оставил на полу, возле его плеча. Выражение лица Лу не изменилось. Лужа крови доползла уже до гостиной и подбиралась к ковру.

Сонни не погасил дома свет, так что мне пришлось спешно возвращаться к его трейлеру и гасить лампы. Заодно я повесил халат Ненси в шкаф в спальне и оставил тюбик ее губной помады на умывальнике в ванной.

Подъехав к дому Лу, я поискал взглядом собаку, но она исчезла — по-видимому, испугалась выстрела.

С полицией я связался из машины, которую припарковал на подъездной аллее. Передавая по радио сообщение, я старался быть предельно лаконичным. В голосе моем звучала паника. Я назвал адрес, сказал, что слышал стрельбу. На вопросы диспетчера я отвечать не стал. «Мой брат», — лишь вымолвил я и всхлипнул. Потом отключил радио. Что ж, все прошло гладко, я был вполне убедителен, и это придало мне уверенности.

«Прозвучало правдоподобно, — сказал я самому себе, — пожалуй, сработает».

Я вытащил из кармана рубашки диктофон и в последний раз прослушал пленку. Жутко было сидеть вот так в кабине грузовика, слушать голоса Лу и Джекоба и сознавать, что оба они мертвы. Я не дослушал пленку до конца, стер запись и засунул магнитофон под сиденье.

Какое-то время я еще посидел в машине, потом выбрался наружу и пошел по дорожке к дому. Я хотел, чтобы в момент прибытия «скорой» меня застали возле брата — на коленях, держащим в руках его безжизненное тело.

Я позвал Мэри-Бет, но пес так и не откликнулся. Несколько минут я простоял на дорожке, дрожа от холода и прислушиваясь, не позвякивает ли поблизости ошейник собаки. Свои перчатки я спрятал вместе с диктофоном и надеялся, что, пока стою на улице, запах пороха, которым пропиталась куртка, успеет выветриться.

Вскоре я смог различить мигающие огни «скорой» — красные, белые, они еще были далеко, почти у самого горизонта, но приближались очень быстро. И в тот же миг Джекоб протянул руку и схватил меня за щиколотку — грубо, властно. Мне пришлось взбрыкнуть пару раз, чтобы высвободить ногу.

Из груди его вырвался слабый клокочущий звук. Я догадался, что это был предсмертный хрип.

Я склонился над телом Джекоба, держась на некотором расстоянии, чтобы он больше не смог до меня дотянуться. Куртка его была порвана и пропиталась кровью. Краем глаза я различил на дороге огни — они приближались тихо, без сопровождения сирен; две машины, что двигались с востока, были еще довольно далеко; одна же — приближавшаяся с юга — казалась значительно ближе.

Джекоб силился приподнять голову, но безуспешно. Взглядом он попытался отыскать меня, но глаза его, на мгновение прояснившиеся, вновь заволокло мутной пеленой. Очки валялись рядом, на дорожке.

Теперь я уже отчетливо слышал шум мотора бешено мчавшейся санитарной машины.

— Помоги мне, — судорожно глотая воздух, произнес Джекоб.

Он повторил это дважды.

Потом потерял сознание.

7

Следующим утром, в самом начале девятого, я сидел в пустой комнате на втором этаже муниципальной больницы Дельфии и смотрел на самого себя, мелькавшего на экране телевизора. В начале обзора новостей диктор вещал из студии, читая что-то по бумажке. У телевизора не работал звук, так что я не мог слышать, что именно он говорит, но догадывался, что речь идет о ночном происшествии: в кадр секунд на пять попал я, снятый в тот момент, когда выходил из полицейской машины и направлялся к больнице. Сгорбленный, с поникшей головой, я шел торопливым шагом и был сам на себя не похож — это обстоятельство меня радовало. Потрясенный случившимся, дрожащий от волнения, я вполне годился на роль, которую мне отвели в этом репортаже.

Следом за мной на экране появилась женщина-репортер, которая говорила что-то в микрофон, стоя перед домом Лу. Одета она была в объемную пуховую куртку и толстые, желтого цвета, горнолыжные перчатки. Ее длинные темные волосы трепал ветер. За ее спиной, на подъездной аллее, просматривались полицейские машины. Снег во дворе был испещрен следами автомобильных шин. Дверь в дом была широко распахнута, и я разглядел в коридоре двух мужчин, которые беспрерывно щелкали фотоаппаратами.

Женщина-репортер говорила недолго, и все это время выражение ее лица оставалось серьезным, скорбным. Ее вновь сменил на экране диктор, и мне показалось, что он адресует ей какие-то слова утешения. На этом выпуск новостей закончился.

Затем прошел блок рекламы и после него начался мультфильм. Я отвернулся от экрана. Вместе с Сарой и Амандой я находился в комнате, которая раньше была двухместной больничной палатой. По какой-то неведомой мне причине мебель отсюда вынесли. Кровати, тумбочки — в общем, все. За исключением лишь двух складных стульев, на которых сейчас сидели мы с Сарой. Пол в комнате был светло-голубым. Я различил место, где раньше стояли кровати: там кафель был чуть темнее, и два прямоугольника выделялись на полу, словно тени. Имелось одно-единственное оконце, скорее, напоминавшее смотровую щель, — той же формы и размеров, что вырубали в стенах старинных замков, чтобы оттуда забрасывать неприятеля стрелами. Из окна открывался вид на автостоянку.