– Ну, отец и… возмутился. – Хью коротко засмеялся. – Думаю, никто никогда не выказывал ему непослушания. Рено получил приказ применить одну занятную штуку. Это был не бич, а семихвостая плеть с железными наконечниками, чтобы не только оставлять рубцы, но и разрывать плоть.
Филиппа прикрыла глаза, надеясь, что сумеет дослушать до конца.
– Этот Рено был человек суровый. Он и раньше говаривал, что я слишком мягкосердечен, а теперь принялся за меня всерьез. Отец разрешил ему все, сказав, что любит меня и не позволит вырасти изнеженным и слезливым, что когда-нибудь я скажу ему спасибо. Для начала мне дали двенадцать ударов плетью.
Не выдержав, Филиппа прижала голову Хью к своему плечу. Тот не противился – он не хотел, чтобы она видела выражение его лица.
– Разумеется, я плакал от боли. За слезы я получил еще шесть ударов. При этом отец приговаривал, что будущий мужчина выносит боль, не дрогнув. Потом Рено еще не раз хлестал меня, и за каждую слезу я получал по удару.
– Тогда ты и научился «подниматься над болью»? – тихо спросила она.
– И покидать свое бренное тело. Удары от этого не становились менее чувствительны, но я оставался как бы в стороне. Это трудно объяснить.
– Нет, отчего же! Ты хорошо объясняешь, просто мне трудно понять… прочувствовать. Для этого надо оказаться на твоем месте. Ты сказал, что покинул Уэксфорд навсегда в восемнадцать лет.
– Покинул бы и раньше, если бы не Джоанна. Она росла своенравной девчонкой и не раз сердила отца.
– Ее тоже били плетью?!
– Ремнем. Меня в это время запирали в подвале, чтобы не вмешивался, потому что я сказал отцу, что за плеть убью его, даже если потом меня повесят. Думаю, он поверил, так что до плети дело не дошло. Когда Джоанне исполнилось одиннадцать, он отослал ее в Лондон, в дом баронессы де Монфише. Вскоре после этого я был посвящен в рыцари.
– И стал наемником?
– Да. Джоанна больше не нуждалась в моей защите. Покидая Уэксфорд, я поклялся, что ничья воля – добрая ли, злая ли – больше не подчинит меня.
Филиппа кивнула, впервые постигая до конца, что заставляло Хью избегать всякой привязанности.
– На твоем месте, – сказала она, – я принесла бы такую же клятву.
Глава 19
– У меня для вас есть новость, – сказала Клер гостям за ужином на другой день. – Завтра поутру я вас покину, друзья мои. Мне нужно навестить одного старого доброго приятеля.
Столы снова были выставлены на лугу, но не по случаю очередного праздника, а просто ради спасения от духоты в это жаркое время года.
Слова Клер вызвали ропот протеста. Филиппа заметила, что Олдос удивлен не меньше остальных.
– Я отлучусь ненадолго, всего на пару дней, – успокоила хозяйка Холторпа с обычной своей холодной усмешкой.
Истажио вдруг оживился, что означало появление Эдме. Его глаза, похожие на маслины, по-змеиному заблестели. Проследив за его взглядом, Филиппа увидела служанку выходящей из кухни с какими-то кушаньями на подносе. Итальянец бросился навстречу и заступил ей дорогу. Эдме воззрилась на него. На ее веснушчатом лице появилось смешанное выражение – недовольное и терпеливое одновременно. Судя по жесту, Истажио в очередной раз предложил ей прогуляться у реки, как делал изо дня в день. Девушка красноречиво покачала головой и попыталась пройти. Тогда итальянец достал что-то из-за пазухи, показал ей и тут же спрятал, воровато оглянувшись. Несколько секунд Эдме стояла в нерешительности, потом передала поднос кому-то из прислуги и позволила Истажио за руку увлечь ее прочь.
Орландо Сторци тоже смотрел в ту сторону. До сих пор он казался Филиппе невозмутимым, но тут вдруг выказал явные признаки волнения: заерзал на скамье и вытянул шею, ловя взгляд Истажио. Когда это ему удалось, он яростно помотал головой, запрещая тому отлучаться, но тщетно – те двое вскоре скрылись из виду. Орландо сделал движение броситься следом, но Клер еще не закончила говорить, и он не решился оскорбить хозяйку дома невниманием. Слушая, он не сводил взгляда с угла, за которым скрылись Эдме и Истажио.
– …и развлекайтесь в свое удовольствие. Пусть мое отсутствие не стесняет вас. Все ключи я передам брату. – Тут Клер отцепила связку от пояса и в самом деле протянула ее Олдосу. – Тем самым я возлагаю на него ответственность за уют и удовольствия моих гостей. В чем бы ни возникла нужда, обращайтесь к нему.
Как только она закрыла рот, Орландо вскочил и побежал догонять ушедших. Дважды он споткнулся и чуть не рухнул, но хода не замедлил. Хью выразительно посмотрел на Филиппу, и она поняла: сейчас, когда метафизик внезапно остался без своего неизменного спутника, у них появился шанс расспросить его. Они поднялись из-за стола одновременно. Олдос сразу насторожился.
– Ты куда? И почему с ним?
– Он сказал, что нам нужно поговорить, – солгала Филиппа. – Надеюсь, ничего серьезного. Дождись меня, ладно? Я не прочь сыграть партию в триктрак.
В шахматы Олдос не играл – это было для него чересчур сложно. Слова Филиппы заставили его тяжко вздохнуть и взяться за кубок.
Орландо бежал так быстро, что его удалось догнать только на склоне, который спускался прямо к реке, скрытой от глаз зарослями ивы и ольхи.
– Синьор Орландо! – окликнула Филиппа, часто дыша. – Синьор Орландо, на минутку!
Тот остановился, в нерешительности переводя взгляд с них на проем в густой растительности, куда вела идущая от замка тропа.
– Не сейчас! – Он сделал движение возобновить путь.
– Речь идет о подвале, – быстро сказал Хью. Итальянец замер, словно пригвожденный к месту.
– Мы там побывали и хотим кое-что уточнить.
– Я так и знал! – буркнул Орландо и без дальнейших возражений уселся на ближайший поваленный ствол, вытирая рукавом потный лоб.
Он так и знал? Странно. Неужели остались какие-то свидетельства их ночного визита? Хью решил не заострять на этом внимание.
– Так вот, мы были весьма озадачены! – Филиппа мягко улыбнулась. – Пришлось проникнуть в подвал без вашего ведома, синьор. Я изнемогала от любопытства, которое вы упорно отказывались удовлетворить.
– Опыты, – неопределенно ответил итальянец. – Коагуляция и распад.
– Ах да! Ваш знаменитый трактат.
– Знаменитый? – Орландо расцвел. – Я нагреваю zolfo и mercurio… copy и ртуть и пытаюсь их… как же это называется… возгонять их! Разлагать и коагулировать! Благородная задача.
– Вне всякого сомнения. – Хью озадаченно потер подбородок. – А при чем тут змеи?
– Процесс требует введения веществ органического происхождения. Впрочем, это сложно для понимания.
– А талисман зачем? – вмешалась Филиппа.
– Талисман? Ах, magico cerchio! Магический круг. Это еще сложнее.