Не хотелось врать Элеоноре, но и сказать ей правду я была не в силах.
— Тогда я обязательно должна что-то тебе подарить. И не спорь, пожалуйста! Мне бы хотелось, чтобы, где бы ты ни оказалась, эта вещица напоминала тебе о семье.
В носу защипало, и я поспешно кивнула.
— Спасибо, Эли.
От поместья до города было всего полчаса езды, и вскоре мы вдвоём уже ходили по ювелирной лавке. Элеонора, долго не раздумывая, купила мне серебряные часы с гравировкой в виде кленовых листьев, а я, решив не экономить, подарила ей почти такие же, но с жёлудями.
— Мама бы сказала, что для девушек предпочтительнее с цветами, — хмыкнула я, и Эли улыбнулась.
— Да, но мы-то с тобой знаем, что Клён и Дуб всегда дружили.
Она говорила о нашей детской песенке, в которой два дерева росли рядом, и любили слушать истории, что приносил им ветер. Я повесила серебряную цепочку на шею, и снова почувствовала в сердце сладость и печаль. Мне предстояло проститься с домом — скорее всего, навсегда, и, если судьба окажется благосклонна, напевать простой и нежный мотив своим детям…
Я прогнала эти мысли, и последовала за Элеонорой в цветочный магазин, потом в лавку со сладостями, и, наконец, в магазин одежды.
— У нас есть ещё время, можем сшить наряд по твоим меркам, — сказала сестра.
Она явно не привыкла, чтобы жених помогал ей в таких вопросах, а я, наоборот, очень хотела посоветоваться с Ракхом. На свадьбах в Осени невеста всегда выбирала наряд пастельного тона — голубой, золотистый, розовый или белый, а гости должны были одеваться в приглушённые цвета — серый, синий, бордовый. Таким образом подчёркивалось «сияние» невинности, торжество света любви, который темнота оберегает. И снова мне мерещилось ночное небо с незнакомыми звёздами, густые леса и крутые берега неведомых земель, и ещё волчий вой и поскрипывание снега под сапогами. Куда я шла сквозь эту чащу? Что так хотела найти? Только лишь новый дом?
— Как тебе вот этот серый бархат?
— Ничего, но я бы предпочла вот этот, грозовой. Даже не знаю, как назвать цвет — то ли фиолетовый, то ли синий.
— По-моему, он сине-зелёно-серый. Кстати, красивый. Уверена, что тебе подойдёт?
— Да. Я обычно долго не раздумываю о таком.
— Добрый день, — улыбнулась нам швея. — Если хотите, я могу красить бархат золотыми нитями.
— У нас всего два дня, Клара, — отозвалась явно знакомая с женщиной Элеонора. — Боюсь, сложную вышивку ты просто не успеешь сделать.
— Тогда можно взять вот эту канву, она отлично подойдёт.
— Рози, что скажешь? — посмотрела на меня сестра.
— Да, красиво. По правде, мне бы не хотелось вас напрягать…
— Я сделаю отличное платье, госпожа Рихдим. Тем более что повод для чудного наряда самый веский. Вы ведь вернулись в семью! — Она перехватила мой взгляд и улыбнулась. — Весь город только об этом и говорит.
— Я вернулась ненадолго, и скоро уеду со своим женихом.
— Тем более у вас должны остаться только приятные воспоминания. Если позволите, я бы всё-таки предпочла другую ткань, более тёплого оттенка.
— Какую?
— Вот, бархат высшего качества. Он, конечно, дорогой…
Я мысленно пересчитала свои сбережения. Тратиться было особо не на что, и захотелось позволить себе что-то умопомрачительное.
— Хорошо, давайте этот.
— Пожалуйста, пройдите на примерку.
Остаток дня мы с Эли потратили на то, чтобы посетить её подруг. Отвыкшая от общения с женщинами, я чувствовала себя неуютно, и жаждала поскорее вернуться к Ракху и Анику. Меня завалили вопросами о столице, нашем путешествии и заколдованном лесе. Интересовались и Аником — оказывается, о нём в городе тоже много судачили. Пришлось мне изворачиваться, рассказывая только самые безобидные вещи. Двадцатилетним девушкам едва ли нужно было знать, что Аник в свои шестнадцать уже и женщин себе покупал, и не раз бывал во всяких игорных притонах, и чуть было не стал убийцей…
Подруги Элеоноры были её ровесницами, и я казалась им взрослой и опытной, к тому же смелой — собралась замуж за тёмного мага! Про Ракха они могли говорить только восторженным шёпотом, и я чувствовал себя странно. Мы как будто жили в разных измерениях, чувствовали иначе, и даже иначе любили.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ракх вовсе не страшный, — с улыбкой сказала я. — Он просто необычный.
— А как вы познакомились?
— Ну… — слегка смутилась я, но Эли уже поднялась.
— Жанна, Катрина, нам пора. Это слишком длинная история, а на улице темнеет. Главное, что Розана и Ракх счастливы вместе, правда?
Девушки поспешно закивали и проводили нас до повозки, где уже ждал Дион. Он по-доброму пожурил невесту, что, болтая с подружками, та совсем забыла про него, и Эли склонила голову к плечу мужчины:
— Не забывала ни на минуту, поверь. Просто хотела, чтобы Рози проветрилась.
— Спасибо, — отозвалась я рассеянно.
Элеонора не знала меня настоящую, иначе давно бы поняла, что больше всего я желаю вернуться к Ракху. Они с Аником уехали в поместье намного раньше нас — наверное, быстро нашли всё необходимое для торжества.
Почему-то я устала больше, чем после дня в седле. Наверное, дело было в постоянном напряжении, потому что лгать и изворачиваться, пытаясь при этом выглядеть милой и дружелюбной, было для меня сущим наказанием. А тут ещё ужин принесли прямо комнату, отчего я окончательно сникла. Значит, отец не хотел, чтобы мы с ребятами сидели за общим столом, и наверняка потому, что все начнут задавать вопросы, а я снова стану врать, не краснея. Происходящее нравилось мне всё меньше, и я с трудом подавила слёзы. Чужая в чужом доме. Все шло совсем не так, как мне представлялось, но жалеть себя я не хотела. Раз уж избрала этот путь — справлюсь с трудностями во что бы то ни стало! Наплевав на приличия, я взяла свой поднос и пошла в комнату к ребятам. Уж они-то не прогонят, всё поймут.
— А, Роза! — улыбнулся Ракх, и все мои печали как рукой сняло. — Садись к нам. Как побродила?
— Устала. Когда я закупалась для нашего городского дома, было как-то проще — никто не знал меня, и воспринимали как обычного человека. А здесь все поздравляли, радовались…
— Не зная, что семью ты себе так и не вернула, — закончил Аник. — Извини, конечно, но твой отец мне совершенно не понравился. Братья тоже чурбаны бесчувственные, стояли с каменными рожами, будто мы голод и мор принесли в Мальву.
— Ты преувеличиваешь, — сказал Ракх. — Они просто не знали, как реагировать, эта растерянность скоро пройдёт. Но вот что Розу не позвали на ужин — это как по мне серьёзная ошибка.
— Ничего страшного. Главное, что с сестрой наговорилась, теперь хочу побыть с вами. По правде, я бы предпочла большую комнату с тремя кроватями или палатки. Как-то отвыкла одна спать.
Аник многозначительно хмыкнул, и я покраснела.
— В чём проблема-то? — хитро прищурился лет. — В полночь шмыг из кровати — и сюда, а к тебе в комнату спать пойду.
Я в который раз удивилась его неравнодушию, и посмотрела на Ракха:
— Ты это одобряешь?
— Если твоей сестре или матери не захочется ночью поговорить по душам — не вижу препятствий.
— А если они всё-таки придут, я скажу, что тебе приснился кошмар, и ты смогла уснуть только рядом с женихом. Твоя мама всё равно в курсе ваших отношений, так чего смущаться?
Он был прав. Я всё равно не была примерной дочерью. Мы сошлись на том, что дождёмся, пока все уснут, и тогда уже поменяемся кроватями. Не знаю, почему, а мне показалось особенно важным быть с Ракхом в эту ночь, и дурацкие запреты не остановили бы меня от ещё большей глупости — не просто спать в одной комнате, но спать в одной постели и, возможно, снова друг друга любить.
Глава 16
Часы внизу пробили полночь, и я поднялась, плотнее запахивая халат. Аник должен был прийти первым, но что-то не торопился, и каждая секунда казалась мне вечностью. Я весь вечер не знала, куда себя деть — и цветок для Элеоноры посадила, и вещи свои перебрала, и вычистила, как получилось, платье, и с Кутерьмой наигралась.