— Это тоже вам! — расхохотался хозяин. — Каждому на ночь. Всем поровну.
Молодая пышногрудая мулатка склоняется над ним, целует в щёку и шею возле уха, и он уже не следит ни за своей едой, ни за выпивкой. Когда спальница рядом, так уже ни до чего. Да и хозяин сказал, что всем поровну, так что даже Чак не посмеет…
…Тим усмехнулся. Да, дальше уже всё как в тумане. Пили, ели, трахались, менялись спальницами, снова пили. Как ещё до ножей не дошло, или они даже пьяными помнили: кто они есть и чего им позволено. А на следующий день их продали. И это вспоминать уже никак не хотелось, ни под каким видом. А вон уже и Беженский Корабль показался.
Они так и договаривались, что как он всех собирал утром, так и развезёт по домам. Тим остановил автобус и обернулся.
— Беженский Корабль, ladies and gentlemen, — объявил он сразу на двух языках.
— Оу! — встрепенулась Джинни. — Спасибо.
Эркин мягко толкнул Андрея.
— Просыпайся, приехали.
— Ага, — сразу открыл глаза Андрей.
Они вышли из автобуса и невольно огляделись, будто попали в незнакомое место. Тим вышел следом, открыл багажник и достал их корзины.
— Пожалуйста, мисс Джинни. Держите, парни.
— Спасибо.
— Ага, спасибо.
Тим захлопнул багажник пошёл на своё место. К его удивлению, Андрей последовал за ним. Удивился и Эркин.
— Эй, ты куда?
— Не боись, братишка, — рассмеялся Андрей, — не заблудился, — и чуть серьёзнее, глядя на Тима. — Подмогну с машиной. Не против?
Помедлив, Тим кивнул.
— Не против.
Эркин нахмурился, но… но он не может запретить Андрею, и ведь решили, что прошлое в прошлое, вместе решали, так что… ладно, авось обойдётся. И он уже спокойно пошёл вслед за Джинни к дому, к их подъезду.
Хотя было ещё достаточно светло, но гуляющих уже нет: завтра понедельник, всем на работу. Джинни это устраивало. И то, что Андрей уехал, тоже. Всю дорогу в автобусе она вспоминала, заставляла себя вспомнить. Рядом было тёплое мягкое плечо Полины Степановны, и она рискнула. Ей говорили, сначала доктор айзек, а потом врачи и психологи в лагере: «Не вспоминайте, оставьте это в прошлом, за чертой», — но сегодня она рискнула перейти эту черту. И вспомнила. Да, эти руки, жёстко сжимавшие её запястья, и подъём вверх из темноты, и навалившееся на неё сильное тяжёлое тело, и… Джинни покосилась на идущего ступенькой ниже Эркина и остановилась. Невольно остановился и Эркин, удивлённо поглядел на Джинни. И медленно, начиная догадываться, нахмурился.
— Послушайте, — Джинни сглотнула, — я хочу… Мне надо поговорить с вами.
Она говорила по-английски, и Эркин ответил ей на том же языке.
— Здесь и сейчас?
— Да, — твёрдо ответила Джинни. — Именно сейчас. И здесь.
Эркин хмуро кивнул.
— И что… О чём вы хотите говорить?
— Вы, — Джинни говорила медленно, явно подбирая слова, — Вы до освобождения были рабом, так?
— Да, — резко ответил Эркин и, вскинув голову, посмотрел ей в глаза. — Я был рабом, мэм, и что дальше?
И Джинни уже не стала проверять имена хозяев, название имения, нет, это не нужно, она не ошиблась.
— Вы помните меня? Помните, что случилось… в ту ночь?
Эркин отвёл глаза. Вот, значит, что.
— Да, помню, — и снова повернулся к ней. — Спрятал вас в скотной, а потом вытащил, и вы ушли из имения.
Джинни на секунду растерялась.
— Но… но я сама там спряталась.
Эркин невольно улыбнулся.
— Вас бык видел. Он запах чуял и беспокоился. Я и задвинул брикет.
— Хорошо, — помедлив, кивнула Джинни. — Но… но когда вы… вытащили меня, вы помните, почему вы это сделали?
— Что? — угрюмо повторил Эркин. — Что вам непонятно?
— Ну, вы же… — Джинни запнулась. — Вы же хотели… — она не смогла произнести это вслух, — и не стали. Почему?
— Ничего такого я не хотел, — твёрдо ответил Эркин.
— Но… но вы же…
— Что я? — Эркин перевёл дыхание. Нет, он не отступит, да, пусть здесь и сейчас всё решится. — Что я сделал?
— Вы… трогали меня, — неуверенно сказала Джинни. — Я… я хочу понять. Зачем вы это делали? — и, так как он молчал, упрямо продолжила: — Наваливались, трогали и… и не сделали ничего, отпустили. Почему?
— Почему делал или почему не сделал? — решил уточнить Эркин.
Джинни удивлённо посмотрел на него и тряхнула головой.
— Я хочу знать правду. Всю правду.
Эркин вздохнул.
— Я не знал… кого прячу. А когда вытащил, подумал, что вдруг хозяйка. Вот и проверял, — она молча смотрела на него круглыми удивлёнными, но не испуганными глазами, явно не понимая, и он нехотя пояснил: — Хозяйка серьги носила, вот я и… трогал, проверял. А, когда понял, что не хозяйка, ушёл, — и наконец улыбнулся. — На вас у меня злобы не было.
Джинни задумчиво кивнула. Эркин молча ждал. Наконец, она сказала:
— Хорошо, Я всё поняла. Но это… не вся правда. А если бы это была хозяйка? Что бы вы сделали?
И спокойный, страшный этим спокойствием ответ:
— Убил.
— Вы… — ошеломлённо пролепетала Джинни, — вы так ненавидели её? За что?
Эркин уже совсем успокоился. Самое страшное сказано, и вроде бы его поняли, а это… уже пустяки.
— Я её и сейчас ненавижу. А за что? — он зло улыбнулся. — Это долгая история. И не для вас.
Джинни поняла, чот он ей больше ничего не скажет про миссис Кренстон, и спросила о другом:
— Я узнала вас только сегодня, а… вы? Когда вы меня узнали?
Эркин улыбнулся уже совсем по=другому: весело и открыто.
— На первом уроке. Когда услышал.
— Но, — удивилась Джинни. — Но мы же и раньше… встречались. И на беженском новоселье и потом…
— Но тошда вы по-учительски не говорили, — объяснил Эркин.
Разговор стал уже совсем другим, и они оба понимали это.
— А там? Разве там вы слышали меня?
— Ну да, — негромко рассмеялся Эркин. — Вы же приходили на скотную, про коровок и молочко рассказывали.
— А вы…
— А я в стойле у быка сидел и слушал. Они уже не стояли, а поднимались по лестнице, шли рядом и говорили… как добрые знакомые.
— Я и не знала.
— А никто не знал, — весело хмыкнул Эркин. — Самое безопасное место в имении.
Они уже вошли в коридор своего этажа, и второго своего вопроса: почему тогда он не попытался… не захотел… неужели она ему настолько не понравилась? — Джинни так и не задала.
Их двери напротив, и остановились они одновременно. Эркин достал ключи.
— До свидания, мисс Дженнифер, — улыбнулся он ей. — Спокойной ночи.
— Да, — кивнула Джинни и протянула ему руку. — До свидания, спокойной ночи, и… и спасибо вам, Эркин.
Они обменялись рукопожатием, Эркин открыл дверь и вошёл в свою квартиру.
Алиса уже спала, но Женя ждала его.
— Я очень поздно, да? — виновато спросил Эркин, когда они уже сидели на кухне и пили чай.
— Ну что ты, Эркин?! — искренне изумилась Женя. — Когда у меня был выпускной, в колледже, мы до утра гуляли. И в школе тоже. Вы ещё рано закончили.
Эркин вспомнил разговоры в автобусе и усмехнулся.
— Кому мало, те догуливать пошли.
Женя охотно рассмеялась.
— И Андрей?
Эркин пожал плечами.
— Он поехал с Тимом, помочь тому с автобусом, ну, помыть, почистить… а потом… не знаю. Его дело.
— Конечно, — кивнула Женя. — Ты доволен, Эркин?
— Да, — Эркин счастливо улыбнулся. — Да, Женя, очень. Было очень хорошо, весело.
И вдруг он неожиданно для себя зевнул.
— Иди спать, Эркин, — рассмеялась Женя. — От радости тоже устают.
— Да-а? — удивился Эркин, но послушно встал. — Женя, твои пирожки так все понравились.
— Ну и отлично. Тебе завтра ведь во вторую смену, да? Вот и выспишься.
— Ага, — согласился Эркин.
Душ, спальня… кажется, он заснул, ещё выходя из кухни, и всё остальное продела во сне и не проснулся, когда Женя легла рядом и поцеловала его, только вздохнул и улыбнулся.
Выслушав рассказ Джинни, Норма покачала головой.
— Джинни, ну, когда ты повзрослеешь? Ну, зачем ты полезла в берлогу?
— Мама, я не полезла, а упала, и потом Гриша сказал, что медведя там и быть не могло.
— Конечно, медведь — умное животное. В отличие от некоторых учительниц.
— Ну, мама! — рассмеялась Джинни. — Всё закончилось хорошо, а конец делу венец.
Последние слова она сказала по-русски, Норма не так поняла, как догадалась и кивнула.
— Немцы говорят: Ende gut — alles gut. Конец хорош, всё хорошо, — перевела она сама себя на английский. — Но, Джинни, глупость, окончившаяся благополучно, остаётся глупостью.
— Да, мама, помню, ты мне это столько раз говорила.
Джинни вскочила и со смехом расцеловала мать.
— Мамочка, всё хорошо, и я иду спать.
— Конечно, Джинни.