Негры смотрели на него со страхом. Огромная бородища, длинные косматые волосы, как у кающегося грешника, раскачивающаяся походка. Томас пошел в сторону дороги. На кажазейре пели птицы. Но он их не слышал. По мокрой земле, сырому глинозему ступала нога хозяина, который столько раз взрыхлял эту почву, выращивал на ней сахарный тростник. Прошел он немного, солнце жгло ему лицо, заросшее седой бородой. Вернувшись домой, капитан лег в гамак и разрыдался, как ребенок. Старуха прибежала взглянуть, что случилось. Томас лежал, прикрыв лицо бахромою гамака, и плакал. В каза-гранде встревожились; впервые в жизни они видели хозяина энженьо в слезах. Слишком велико было его страдание. Дона Марикинья в тот вечер собрала в молельню негритянок, и Амелия прочла вслух молитву. Все молились, прося избавить Томаса от ужасного горя, которое заставило этого сурового, мужественного человека плакать, как ребенка. Оливия болтала без умолку. В голосе доны Амелии слышалось столько нежности, столько проникновенности, что смягчались самые окаменелые сердца. В ту ночь дона Марикинья не могла уснуть, думая, какие муки испытывал ее муж, каким камнем легла ему на душу болезнь дочери. Но после этой поездки в Кампина-Гранде за беглым негром и украденными лошадьми он совсем сник, целыми днями лежал в гамаке, безучастный ко всему. А теперь еще эти слезы. Томас не говорил ни слова, и его молчание беспокоило ее гораздо больше, чем болтовня Оливии. Родители ее мужа были людьми трудолюбивыми, они трудились до конца своей жизни, чтобы обеспечить будущее своих детей. Жизнь Томаса угасала. На зятя она не могла рассчитывать. К тому же можно ли обращаться с неграми так, как это делал Лула? Ласковый и нежный по отношению к жене, он приказывал пороть негров без всякого повода. Видно, злое у него сердце. Томас был суров с неграми, но он редко наказывал их так жестоко. Только раз он велел выпороть негра Луиса за то, что тот много пил, а потом дрался и сквернословил. Он предпочитал привязывать рабов к позорному столбу. Невольники никогда не причиняли капитану хлопот. Если бы не Домингос, он не мог бы пожаловаться на своих негров. Во всем виноват Домингос. Вот почему при первой возможности она продала его майору Урсулино. Это была для него вполне заслуженная кара. Она продала его за восемьсот милрейсов и тем самым отплатила ему за все неприятности, которые он причинил Томасу. Потом ее охватило раскаяние, бог мог наказать за этот жестокий поступок. И все же угрызений совести у нее не было. Негр принадлежал ей, он был ее собственностью, и она продала его, чтобы другим было неповадно следовать его примеру. Однако зять думал иначе. Кто бы мог подумать, что этот человек, столь кроткий с виду, целый день читавший газеты, способен подвергнуть порке такого хорошего негра, как Николау. Мастер сахарного завода пожаловался сеу Луле, дескать, Николау наговорил ему дерзостей. Когда-то Томас привез Николау из Инга, и все в доме относились к этому негру с уважением. После того как его выпороли, Николау заболел от перенесенного позора. Дона Марикинья сама ходила в сензалу поговорить с ним. Ей было очень жаль старика. Бедный Николау не мог сдержать слез:
— Моя госпожа, ваш негр больше ни на что не годен.
Как могла, утешала она невольника, которого ценила за преданность и хорошую работу. Ей не хотелось, чтобы Амелия узнала о том, что она ходила в сензалу. Но опозоренный негр нуждался в поддержке. Марикинья серьезно поговорила с зятем, узнав, что он наказал еще и мальчишку из Гойаны. Лула возразил ей: болезнь Томаса — результат терпимого отношения к невольникам. С негром следует разговаривать кнутом. Марикинья стояла на своем: Лула не смеет так обращаться с неграми. Она не желала, чтобы о Санта-Фе пошла такая же дурная слава, как о поместье майора Урсулино. Дона Марикинья уже не относилась к зятю так хорошо, как прежде, для нее его обаяние исчезло. Она увидела в нем безжалостного, бездушного человека. Негритянка Жермана как-то, плача, сказала ей:
— Сеньора, да и Шикиньо ведь не сделал ничего плохого. Просто сеу Луле нравится избивать негров.
Слова негритянки произвели на нее сильное впечатление. Ему нравится избивать негров… Она знала людей, которым доставляло удовольствие безжалостно измываться над невольниками. Одна из дочек старого Жоана Алвеса специально для этого держала при себе негритяночку. У бедняжки всегда все тело было в синяках от щипков и побоев. Как можно так жестоко относиться к живому существу? Она подумала о добросердечной Амелии, и ей стало страшно за нее. Неужели у ее зятя такой же характер, как у майора Урсулино, только его сразу не раскусишь: жестокость скрывают изысканные манеры? Это еще хуже — тот, по крайней мере, откровенно жесток. Но пока она жива, в ее доме никто не посмеет так обращаться с неграми. Благодаря ее заступничеству Николау вернулся на работу. Зять рассвирепел. Амелия пришла с жалобами, но мать не стала ее слушать.
Она не позволит, чтобы негра пороли ни за что ни про что. Дочь обиделась. Дона Марикинья не хотела, чтобы люди страдали без оснований. Бедняжка Оливия все в том же состоянии. Неужели это божье наказание? За что он их проклял? Томас — порядочный, добрый человек, и у нее чистая совесть. И все же Оливия мучается. Но зачем избивать негров?
После этого инцидента сеу Лула перестал разговаривать с тещей. Сначала дона Марикинья огорчилась. Амелия, как могла, пыталась смягчить отношения. Марикинье было жалко дочь: ведь та старалась ей угодить. У ее девочки — золотое сердце. Теперь она знала, что Амелия не будет счастлива с Лулой. Томас — человек суровый, мрачный, сдержанный, но у него благородная душа. А у этого Лулы, такого манерного, такого изысканного, опасный характер. Амелии будет тяжело с ним. Негритянки сочувствовали госпоже и говорили о сеу Луле, как о враге. В каза-гранде Санта-Фе жизнь становилась печальнее. По вечерам меланхолические звуки вальсов, которые дона Амелия играла по просьбе мужа, наполняли их молчаливый, горестный мир. Капитан Томас теперь каждый день бесцельно бродил по долине, поднимался на плоскогорье. Он ходил так часами, а потом возвращался и снова молча ложился в гамак. Это был уже не человек, а тень. Урожай в этот год был очень плох из-за засухи, но зато невиданно подскочили цены на хлопок, благодаря войне в США[37]. Хлопок, который удалось собрать, принес доне Марикинье целое состояние. Все шло своим чередом, как вдруг однажды вечером негритянка с криком прибежала к госпоже.
Когда дона Марикинья