возражаете, Игорь Николаевич?
Тот, в принципе не возражал, полностью доверяя Иванову.
— Хорошо. Я постараюсь, — согласно кивнул головой Иванов и начал свой рассказ.
Рассказчиком Владимир Всеволодович был умелым, сказались и опыт и специфика работы, когда при необходимости нужно было перед начальством показать перспективность испытанного изделия, либо же напротив, полное отсутствие таковой. Он и сам не ожидал, что его повествование об испытаниях реактора на обратной волне будет таким живописным и захватывающим и даже местами фантастическим. Однако от фантастики его отличали документально оформленные свидетельства, акты, данные телеметрии, которые он представлял, доставая из портфеля и выкладывая перед Афанасьевым и перебравшимся с дивана поближе к столу Рудовым. Те внимательно рассматривали фотографии, графики, заключения экспертов, осматривавших объект после воздействия и прочие документы. Игорь Николаевич, даже немного успел вздремнуть, уютно расположившись на диване в полусидящем положении. Услышав едва заметное похрапывание старика, собеседники, в знак уважения, принизили голоса почти до шепота. Данные по новому оружию не просто впечатляли, они были просто ошеломительными. Ни о чем подобном, ни Рудов, ни Афанасьев даже не имели представления. От грядущих перспектив захватывало дух, и начинала кружиться голова. Почувствовав прилив бодрости от полученной информации, Афанасьев нажал на кнопку селектора, и чтобы не разбудить прикорнувшего на диване академика, чуть слышно проговорил:
— Борисыч, ты здесь?
— Так точно, товарищ Верховный! — рявкнул тот в ответ.
— Да тише ты, орясина! — зашипел на него Валерий Васильевич. — Человека разбудишь. Ты лучше, вот что, организуй-ка нам чайку на троих, да с лимончиком, — обвел взглядом кивающих в полном согласии собеседников.
— А мне, пожалуйста, коньячку-с! Найдется ли в сем казенном заведении? — послышалось с дивана.
— Поищем, а какого коньяку?! — оглянулись на него генералы.
— А какого не жалко, — с апломбом заявил ершистый старикан.
— Тогда уж четыре коньяка и четыре чая, пошукай тамотко в буфете у девок. Я знаю, наверняка есть, — сделал заказ Афанасьев.
— Это что же, — наконец резюмировал Рудов по окончании доклада и выводов комиссии по сферам применения, — выходит, нам в руки попало, не что иное, как Абсолютное Оружие?!
— Читал я как-то про подобное оружие у Шекли,[59] кажется, — задумчиво проговорил Верховный.
Оба собеседника с явным интересом воззрились на него, ожидая пояснений.
— Да нет, товарищи, вы меня не так поняли, — усмехнулся он, поняв, чего от него ждут. — Это внучок мой, Костя, увлекается фантастикой, вот и подсунул мне однажды рассказ этого писателя-фантаста, чтобы я на досуге почитал, для того, чтобы как он выразился «осознать в каком направлении движется военная мысль». Ну, я и прочитал как-то вечером, когда был посвободнее. Ничего так, занимательное чтиво. А тут, вон, поди, ж, ты, и впрямь абсолютное.
— Ну не то, чтобы уж совсем абсолютное, — слегка возразил Иванов. — И у него имеются некоторые недостатки, хоть и не фатальные, но требующие некоторых доработок.
— Какие?! — мигом навострили уши «черные генералы».[60]
— При загоризонтном обнаружении объекта с даже микроскопическим источником радиоактивности на борту на дальности порядка 600 километров, стационарный вариант установки способен только нейтрализовать его вкупе со всей электронной начинкой, выжигая попутно платы и микросхемы, при мощности своего пучка порядка 4–5 % от пиковой. — А в чем затык?! Дальность вроде бы весьма приличная и соответствует комплексу РЛС секторного и кругового обзора 91Н6Е, применяемого нами в С-400.
— Затык, как вы выразились, Сергей Иваныч, в кривизне земной поверхности, — послышался каркающий голос дивана. — Кривизна Земли не мешает сканированию потенциального объекта воздействия при 2–3 единицах, а также выводу из строя источника нейтронов и попутно всех электронной начинки. Грубо говоря. Для луча протонов кривизна не имеет никакого значения. Ствол пушки, как назвал ее товарищ Иванов, можно направить под углом к земле — ниже линии горизонта. Но если луч, при данной мощности испускания протонов направить по горизонту, а с той стороны, если представить себе, прилетит просто железный лом, без всякой начинки, то лому это никак не повредит.
— Значит, как я понимаю, лом, выпущенный из орудия, скажем сверхбольшой дальности поражения, как рекламируемый рельсотрон от «BAE Systems»,[61] беспрепятственно поразит заданную цель? — поинтересовался въедливый «пруссак».
— Естественно, — безмятежно ответил Вострецов, а чуть спустя, добавил, — при той же самой мощности нашего пучка.
— Вы сказали, что при той же самой мощности, — ухватился за оговорку академика Рудов, — а при какой мощности установки возможно уничтожение, скажем, вольфрамового стержня или из обедненного урана?
— Стержнем из обедненного урана стрелять бесполезно. Мы насколько лет назад проводили стендовые испытания и в качестве мишени использовали нечто подобное. Он просто превратится в кусок вязкого и пористого теста, так как нарушатся межатомные связи внутри него. А насчет стержня из вольфрама, то для его уничтожения, как материального объекта будет достаточно мощности в 5–6 условных единиц. Но тут и проявляется основной минус нашей установки. Такие объекты при данной мощности можно уничтожать только в пределах прямой видимости, то есть не дальше линии горизонта, которая при разных обстоятельствах составляет от 20 до 60 километров. И что, естественно не может удовлетворить военных, так как будет лишено всяческого смысла.
— А если луч опустить ниже линии горизонта и увеличить мощность хотя бы на 7–8 %? — не унимался Рудов, видя, что и Афанасьеву до жжения в пятках хочется задать подобный вопрос.
— Тогда, — парировал старик с усмешкой, — получится как в том анекдоте, где из-под земли полезли не только черви, но и шахтеры.
— А если серьезно? — спросил Афанасьев.
— А если серьезно, — подхватил Вострецов, — это зависит от ландшафта местности. Если кривизну Земли будет составлять морская поверхность, то через некоторое время вы получите большую и наваристую уху шириной и длиной примерно по 20–30 километров. Вода очень быстро испарится и сконденсировавшись прольется потом Бог весть где в циклопических масштабах. Подробнее сказать не могу. Для этого нужны специальные расчеты на куда больших по мощности компьютерах, чем наши персоналки.
— А если это будет кривизна земной поверхности? — спросил Афанасьев, уже догадываясь о возможном ответе.
— Тогда появится искусственно созданный каньон, примерно таких же размеров, — махнул ручкой ученый сверчок.
— Какой выход для решения этой проблемы вы могли бы предложить? — опять спросил Афанасьев.
— Выход лежит на поверхности. А вернее, над поверхностью, — пожал острым плечиком академик и тут же пояснил свою мысль. — Я имею в виду изготовление и размещение мобильных установок на летательных аппаратах типа Ил-76 или Ан-124 при условии их постоянного барражирования по периметру государственной границы. А еще лучше — расположения их на высокоорбитальных спутниках. Я полагаю, что шесть спутников будет вполне достаточно, чтобы держать под контролем всю поверхность Земли.
— А если продолжать