Читать интересную книгу Призрак с Вороньего холма. Исповедь шлюхи - Андрей Анисимов

– Конечно, могу. Но я боюсь тебя оставить.

– Я уже вернулась. Думала, как Лена, уйду от себя и не смогу вернуться. Ты помог. Твои дурацкие вопросы вернули меня к жизни… Иди.

До понедельника у Олега был расписан каждый день по минутам. Он вместе с секретаршей Постникова Юлей принимал факсы и телеграммы с соболезнованиями. Телеграммы пришли и от двух президентов – России и СССР. Навещал приемную маму Постникова. Галина Николаевна, узнав о гибели Тихона слегла в больницу. Ездил на кладбище, где вместе со Стеколкиным они выбрали и оформили участок под могилу. Заказывал оркестр духовых инструментов. Заглядывал в ресторан Глухарь, где должны были состояться поминки. Вел переговоры с фирмами, которые так или иначе участвовали в траурной церемонии. Даже встретил гроб красного дерева, присланный из Москвы специальными службами при правительстве России.

Из Бирюзовска прилетели его друзья. Сергею и Степану Голенев вручил ключи от своего дома, побеседовал с ними минут двадцать, после чего они уселись в «Жигули» частника и поехали на Вороний холм. Голенев хотел знать все детали гибели Тихона и, не имея пока времени вести частное расследование, поручил это бывшим афганцам.

Нелидов с женой поселились в квартире Постникова. Олег специально так устроил, чтобы Татьяна ни на минуту не оставалась одна. Нина Петровна вместе с Руфиной Абрамовной помогали вдове принимать друзей и близких. Выяснилось, что Постников участвовал в личной жизни немалого количества людей. Многих Татьяна раньше никогда не знала. Одна молодая женщина пришла к ним в дом, принесла целую корзину провизии и, поздоровавшись с ней, вдруг разрыдалась до истерики. Таня даже немного удивилась, не понимая, что у мужа могло быть общего с этой посетительницей. Женщина производила впечатление не слишком нравственной особы.

Но та, когда ее удалось успокоить, сама все рассказала. Звали женщину Марией Саратовой.

– Меня все больше Машкой кличут, и вы так можете. Я не обижусь, – представилась красавица.

Нелидов, Нина Петровна, Таня и Руфина Абрамовна услышали историю, достойную пера Бальзака. Маша тайно встречалась с работником культа. У Саратовой бывали и другие мужчины, но батюшку, по ее словам, она полюбила. Их роман продолжался несколько месяцев. Любовник иногда оставался у нее ночевать. Однажды утром он вышел на балкон, и его застрелил неизвестный снайпер. Батюшку не могли опознать, потому что в городе его никто не знал. Маша имя любовника скрывала, и ее чуть ли не заподозрили как соучастницу убийства. Мэр Машу защитил. Он прочитал об этом случае в местной газете, приехал к ней домой, поговорил по душам. Женщина поведала ему о своей любви и по секрету сообщила, что ее покойный друг священник. Помимо этого Постников выяснил, что она мать-одиночка, помог ей с пособием и устроил на автобазу диспетчером. Маша перестала вести образ жизни гулящей женщины, взяла из деревни своего ребенка и стала вполне добропорядочной горожанкой. Закончила свой рассказ раскаявшаяся грешница предложением вдове:

– Хотите, я для вас буду полы мыть или другую черную работу делать. Вы не стесняйтесь, ваш муж был святой.

И она оказалась не одинока в своем порыве. Люди, которым Постников за свою недолгую жизнь успел сделать добро, его помнили и оплакивали его гибель, как личное горе.

В воскресенье Олег вернулся домой далеко за полночь. Лена и дети уже спали, а Степан Хорьков с начальником летучего отряда ждали его внизу в столовой.

– Воспринимать можешь? – Спросил Степан.

– Могу, если чаю дадите. Представляете, мужики, за целый день не успел даже стакана чая выпить.

– Перекуси. Еды полно. – Предложил Скворцов: – Твоя Лена замечательная хозяйка. Жаль, что у нее парень, а то бы посватался.

– Парень? – переспросил Голенев.

– А ты не знаешь? Его Трофимом зовут. Он Лену из детского дома на черном «мерседесе» привозит.

– Трофима знаю, – пока Степан наливал ему в стакан кипяток, Олег вспомнил, как молодой человек спрашивал у него разрешения встретиться с Леной: – Выходит, Сережа, ты опоздал. Выкладывайте, чего нарыли?

Степан с Сергеем замялись, кому говорить. Заговорил Скворцов.

– Лодку подняли. Это никакой не несчастный случай. Твоего друга утопили намерено.

Голенев побледнел и так сжал стакан с кипятком, что стекло лопнуло, порезав ему руку. Хорьков замотал ладонь Олега чайным полотенцем и, налив ему кипяток в другой стакан, предупредил:

– Больше не дави. Посуды в доме не останется.

– Лодку «приготовили» заранее, – продолжил Скворцов прерванный травмой разговор: – На хозяина лодочной станции не думаю. Трудно не сообразить, что в первую очередь подозрение ляжет на него. На придурка Солохин не похож, да он и сделал все как надо. Выдал твоему Тихону спасательный жилет, велел облачиться. Но тому стало жарко от гребли, и он жилет скинул. Солохина я разговорил, и он рассказал мне интересный фактик. Ты слушаешь?

Голенев сидел с каменным лицом и бывшие фронтовики не могли понять, воспринимает он информацию или нет. Но Голенев слушал очень внимательно.

– Не тяни резину, – поторопил он Скворцова.

– За несколько дней перед этим на лодочной станции исчез сторож. Правда, Солохин держал выпивоху инвалида, но все равно странно.

– Безногий дед Корольков? – Быстро переспросил Олег.

– Он самый. Знаешь старика?

– Хороший дед. Куда он пропал?

– Неизвестно. Но это не все. Солохин решил нанять другого. Подобрал кандидатуру – охотник из деревни Щеглы. Человек приличный, бухгалтер на пенсии…

Голенев перебил:

– Ты же сказал, охотник? При чем тут бухгалтер?

– Охотник – это хобби.

– Дальше.

– Тот вроде согласился, даже отдежурил ночь, а на утро отказался. И денег за дежурство не спросил. По словам Солохина, пенсионер выглядел напуганным.

– Мотивировал?

– В том-то и дело, что нет. Пожаловался, дескать, в его возрасте нужна своя удобная постель. Сам кооператор ему не поверил. Мне тоже это показалось странным. Одинокий пенсионер, живет рядом с лодочной станцией, пенсия жалкая, собаку не прокормишь, по идее, должен был за работу уцепиться…

– У него собака? – Заинтересовался Олег.

– Да, по словам Солохина, здоровый злой пес.

– Бухгалтер-охотник собаку на дежурство брал?

Скворцов виновато развел руками:

– Этого я спросить не догадался.

– Ладно, спросим. Давай о лодке.

– Пусть Степан скажет. Он у нас бывший матросик, ему и карта, – отказался Сергей и достал сигареты. Голенев тут же вытянул одну из его пачки и жадно затянулся:

– Давай, Степа.

– Чего говорить? Лодка новая. В ней сделаны запилы, вдоль киля вынута продольная доска, потом поставлена обратно на слабый клей. Этот клей без нагрузки держит, а сел в лодку человек – давление изменилось, клей растворился, дощечка выпала. Посудина тут же набрала воды.

– А воздушные подушки? – Спросил Голенев.

– Воздушные подушки просверлили. Так что шансов остаться наплаву у лодки не было. Кто-то знал, что твой друг не умеет плавать.

– Это весь город знал. Милиция в курсе?

Скворцов утвердительно кивнул:

– В курсе. Записали в акте, что в лодке производственный брак. Запилы сделаны по швам и очень грамотно. А насчет сторожа они только посмеялись – не бери, мол, пьяниц на работу.

– В таких обстоятельствах проводят экспертизу. – Нахмурился Голенев.

– Следователь, кажется, в версию с заводским браком не поверил, но начальник милиции настоял на своем. Ему куда проще все списать на несчастный случай.

– Дело о намеренном убийстве мэра – скандал на все страну. Зачем им это нужно? – согласился с Сергеем Хорьков.

– Ну и хорошо. – Неожиданно заявил Голенев.

– Чего хорошего? – Не понял Сергей.

– Я сам с этими гадом разберусь. Менты только напортят.

– Почему сам? А мы?

– Спасибо, мужики. Я не правильно выразился… Завтра похороны. Я хочу, чтобы вы были рядом. Похороним, помянем и вернемся к этому делу. А теперь быстро спать.

Возражений не последовало, и все трое поднялись наверх.

Голенев улегся в своей личной спальне на новую кровать, купленную перед отъездом в Бирюзовск. Его гостей Лена поселила в комнате Мити. Самого Митю перевела на время к Теме. Мальчики только обрадовались. Они еще не привыкли жить каждый в своей комнате. А Степана Хорькова и начальника летучего отряда их новое жилище растрогало. Оба афганца выросли в больших семьях и своей детской никогда не имели. В доме Голенева они испытали это удовольствие впервые.

Уже начинало смеркаться, когда черный «мерседес» выехал из города и помчался по шоссе в сторону областного центра. За рулем сидел Хруст, рядом с ним охранник Колька по кличке Капуста. Мака развалилась сзади и курила «Мальборо».

– Не гони, скоро поворот. – Приказала она водителю.

– Нет тут никакого поворота, – проворчал Хруст, но скорость сбавил.