Читать интересную книгу Призрак с Вороньего холма. Исповедь шлюхи - Андрей Анисимов

Трое друзей Максюта, Стеколкин и Курдюк тоже провели эту ночь без сна. И так же причиной ночных бдений послужила смерть мэра. Но в отличие от Голенева, чиновники не оплакивали Постникова. Они ругались.

– Я, блядь, от тебя, Данилка, никак не ожидал! – В который раз упрекал Максюту полковник Курдюк: – Ты же, бля, разумный мужик. Как тебе только пришло в голову рекомендовать Постному секретаря райкома.

– Я хотел как лучше. – Оправдывался Максюта.

– Ты хоть, мать твою, понимаешь, что натворил!? Телкин упрется рогом против приватизации завода. К чему тогда было жопу рвать? – Продолжал возмущаться полковник.

– Вот пускай теперь сам и разбирается. – Зло заметил Стеколкин. Вячеслав Антонович чувствовал себя обиженным вдвойне. Он, можно сказать, башкой рисковал, а тут открываются такие дела…

Максюта попытался друзей успокоить:

– Не гоношитесь, мужики, мы Телкина уломаем.

Курдюк и не думал успокаиваться:

– На хера было, бля, создавать эту головную боль. Постного нет, город под нами. Если бы не ты, сейчас только живи и радуйся.

– Ваня прав. – Подхватил Стеколкин: – Если бы Постный на торжественном вечере не подписал приказ о назначении Телкина, я бы через месяц собрал актив, доложил на нем, что городской бюджет не в состоянии создать условия для цементного производства и предложил бы перевести его из государственной в кооперативную форму. Паперный, как член городского совета, меня бы поддержал. И завод наш. А теперь что?

Максюта тоже начинал злиться:

– У вас все просто. А Мака, а этот Коленев? Он же завод построил на свои бабки. Нет Тихона, он скажет – мое. Что вы ответите?

– С афганцем пускай девчонка разбирается. За что этой бляди давать долю, если она со своим кобелем не сладит. – Отмахнулся полковник.

– Не надо про нее так. – Ласково заступился за девушку Вячеслав Антонович: – если бы не Мака, нам бы предстояло в понедельник пить не за упокой, за здравие…

– Ладно, мужики, хватит лаяться, – примирительно заявил Максюта. – Придется отстегнуть Телкину, и все дела.

Стеколкин взвился:

– Ты, понимаешь, что лепишь. Андрей Макарович никогда не возьмет. Он же убежденный коммунист!

– Это в той стране, а в этой он себе не враг. И потом, я не собираюсь с ним говорить на эту тему.

– А с кем, бля, ты намерен говорить? Со мной? – Зло ухмыльнулся Курдюк.

– С тобой хули говорить. – Вскипел Максюта: – С Прудкиным поговорю. Пусть редактор уломает тестя.

– Вот, бля, заварил кашу, – и полковник грязно и витиевато выругался.

В кабинет заглянула супруга Курдюка, Таисия Николаевна:

– Вань, вы когда-нибудь угомонитесь?! Время восьмой час…

Максюта удивленно посмотрел на часы:

– Закрываем базар. Пора на работу собираться и думать, господа хорошие, кто похоронную комиссию возглавит?

– Ты и возглавляй. – Буркнул Стеколкин.

– Нет уж, идтить вашу мать, – отказался Данило Прокопьевич и выразительно резанул ладонью об локоть: – На-ка выкуси! Ты теперь, Славка, у нас взаместо мэра, вот и покажи себя людям. – И загоготал, как жеребец.

Вылетая в Бирюзовск, Голенев оставил машину на платной стоянке в Домодедово. «Волжанка» оказалась на месте, но выехать он не мог, потому что перед ним растопырилось дверцами серебристое «Вольво». Двери иномарки владелец распахнул настежь, а сам куда-то исчез. Олег усадил Маку в машину, а сам пошел искать обидчика. Их оказалось трое. Двое крепких парней прощались с третьим, тоже весьма внушительного вида молодым человеком. Он держал в руках маленький чемоданчик и рассказывал провожавшим какую-то забавную историю.

– Мужики, там ваша тачка с открытыми дверями? – обратился к ним Голенев.

– Ну, моя. – Ответил один из провожавших.

– Мне бы выехать.

– Выезжай, если надо, – ухмыльнулся водитель «Вольво».

– Вы мне дорогу загородили.

– Тогда жди.

– Вы меня не поняли? – В другое время Олег отнесся бы к подобной проблеме спокойно. Но сейчас нервы у него были взвинчены до предела.

– А ты чего, пацан, голос повышаешь? – Спросил дружок владельца иномарки и двинулся на Олега.

– Я тебе нет пацан, – Голенев сделал шаг вперед, и нахал медленно опустился на асфальт.

– Что ты с ним сделал? – крикнул владелец иномарки и вместе с обладателем чемодана бросился на Олега. Голенев одного ударил нагой в пах, а другого послал кулаком в нокаут. В пах получил владелец «Вольво». Не обращая внимания на его вопли, Олег вывернул ему руку и повел к иномарке. Усадив водителя за руль, захлопнул раскрытые двери и спокойно уселся в свою машину. Через секунду путь оказался свободен. Выезжая со стоянки, Олег заметил, что нокаутированный уже на ногах и оказывает помощь приятелю.

– Восстановил справедливость? – спросила Мака, подкрашивая себе ресницы.

– Пришлось проучить жлобов, – нехотя пояснил Олег. Они выехали на трассу, и он утопил педаль газа в пол. Дорога позволяла любую скорость, но «Универсал» Павла больше ста двадцати выжать не мог. И это для него было много. Кузов дрожал, сзади постукивала подвеска, а движок, хоть и с заваренным глушителем, все равно выл как истребитель времен Второй мировой.

До Московской Кольцевой они не разговаривали. Тут Олегу пришлось ехать медленнее, и шум в салоне стал тише. Мака положила свою руку ему на коленку:

– Я понимаю, как тебе тяжело. Могу чем-нибудь помочь?

– Можешь, если не будешь меня доставать, – ответил он.

Оставшиеся четыреста пятьдесят километров Мака молчала.

В Глухов они въехали около трех часов дня. Олег высадил девушку возле ворот ее кооператива и со словами «Я сам тебя найду», рванул к дому Постникова.

Дверь открыла Руфина Абрамовна. Олегу показалась, что она постарела на несколько лет. Он обнял пожилую женщину:

– Как Таня?

– Сидит у него в кабинете. На все звонки таки отвечаю я. – И плечи у нее затряслись.

– Понял. Держись, мама Руфа.

– Что мне таки остается…

– Я хочу видеть Татьяну.

– Попробуй.

Олег шагнул в квартиру и постучал в кабинет. Таня не ответила. Он открыл дверь и вошел. Она сидела за письменным столом Тихона и смотрела в стену. Он взял стул и присел рядом. Она на мгновение повернула к нему голову и снова отвернулась к стене. Глаза у нее были сухие, но их выражение Олега испугало. Минут пять они сидели молча.

Голенев заговорил первым:

– Как это было?

– Очень просто. Тихон слишком старался обогнать Стеколкина. Лодка зачерпнула воды и перевернулась.

– Ему никто не помог?

– Слава обогнал его метров на двадцать. Я первая поняла, что муж тонет, и закричала. Слава оглянулся, сообразил, в чем дело, развернул лодку и погреб к нему. Голова Тихона еще несколько раз показалась из воды. Стеколкин прыгнул ему на помощь и, в конце концов, вытащил, но было поздно. Тихон уже захлебнулся. Его откачивали два часа, но так и не откачали.

– А почему никто другой не сумел подплыть? – удивился Голенев.

– Другие лодки сильно отстали. Вперед вырвались они двое.

– Где его лодка?

– Затонула.

– Затонула? Как? По правилам безопасности прогулочные лодки снабжены воздушными отсеками. Такая лодка не может затонуть?!

– Олег, оставь меня. Я не могу сейчас думать о вещах, которые уже не имеют никакого значения. Хозяина станции, кажется, привлекут к уголовной ответственности. Но Тихона это не спасет.

– Хорошо, Таня, я больше не буду. – Олег взял ее руку и поцеловал.

Выдержка ей изменила. Она бросилась к Олегу, обняла его и закричала в голос:

– Олежек, за что?

– Поплачь, Танюша. Будет легче. – Он обнял ее и заплакал сам. Они стояли, прижавшись друг к другу, и ревели.

– Где сын?

– К маме отправила.

– Он знает?

– Знает. Он все видел. Юлик был с нами…

– Господи, это я виноват.

– При чем тут ты?

– Если бы я был рядом, Тиша бы не утонул…

– Олежек, если бы да кабы… Он же взрослый человек.

– Выходит, что нет.

– Наверное, ты прав. Не бросай нас с сыном. Ты остался единственным по-настоящему близким существом…

– Танюша, как тебе не стыдно.

Они продолжали обнимать друг друга и говорили шепотом, словно Тихон лежал рядом.

– Где он? – Поинтересовался Голенев.

– В морге. У них какие-то судебно-медицинские формальности.

– Когда похороны?

– В понедельник.

– Тяжелый день… – Горько усмехнулся Олег.

– Для него теперь все дни легкие. Руфина Абрамовна меня спасла. Она все взяла на себя. Если можешь, помоги ей.

– Конечно, могу. Но я боюсь тебя оставить.

– Я уже вернулась. Думала, как Лена, уйду от себя и не смогу вернуться. Ты помог. Твои дурацкие вопросы вернули меня к жизни… Иди.

До понедельника у Олега был расписан каждый день по минутам. Он вместе с секретаршей Постникова Юлей принимал факсы и телеграммы с соболезнованиями. Телеграммы пришли и от двух президентов – России и СССР. Навещал приемную маму Постникова. Галина Николаевна, узнав о гибели Тихона слегла в больницу. Ездил на кладбище, где вместе со Стеколкиным они выбрали и оформили участок под могилу. Заказывал оркестр духовых инструментов. Заглядывал в ресторан Глухарь, где должны были состояться поминки. Вел переговоры с фирмами, которые так или иначе участвовали в траурной церемонии. Даже встретил гроб красного дерева, присланный из Москвы специальными службами при правительстве России.