— Но почему? — спросила Анджелина. — Ему не нужно жениться на деньгах. По крайней мере, я так думаю, иначе Трешем не позволил бы ему говорить со мной вчера. Ему не нужно жениться ради положения в обществе. Все, что общество от него требует, — это жениться респектабельно. А вы в высшей степени респектабельны, мисс Годдар. Вы леди, благородная, здравомыслящая и умная. И вы его друг.
Мисс Годдар улыбнулась.
— Леди Анджелина, — сказала она, — вчера вы отказали Эдварду. Неужели сегодня вы пытаетесь нас с ним сосватать?
Анджелина уставилась на свои ладони. Именно это она и пыталась сделать. Хотя не столько ради него, сколько ради своей новой подруги, которая ей очень нравилась. Анджелина искренне любила Марту и Марию и надеялась, что они навсегда останутся ее задушевными подружками, но мисс Годдар была другом, о котором она мечтала всю жизнь. Анджелина толком не понимала почему. Просто так было. И сердце ее болело, когда она видела, как та подпирает стенки на балах, никем не замеченная и не оцененная, хотя была равна любому и превосходила многих из них. И уж в любом случае превосходила Анджелину.
— Мне просто пришло в голову, — сказала она, — что, по всей вероятности, вы любите его, а он любит вас, и все-таки его вынудили сделать предложение мне. Думаю, не в буквальном смысле слова вынудили, но, безусловно, подтолкнули к этому ожиданиями общества. И его семьи тоже, хотя все они очень приятные люди. Мне кажется, что все они на самом деле его любят и искренне верят, что я стану для него самой лучшей женой. Но жениться ему следует на вас. Он должен жениться на вас. Вчера вечером, когда он прохаживался с вами по бальному залу — после того как вы потанцевали с лордом Уиндроу, — вы очень правильно смотрелись вместе. Словно принадлежите друг другу.
— Он-то думал, что это вы выглядите очень счастливой, — сказала мисс Годдар.
— О… — пискнула Анджелина. — Я и была счастлива. Просто очень. В жизни своей не получала такого удовольствия от бала.
Она снова уставилась на свои ладони. Мисс Годдар, вместо того чтобы продолжать разговор, замолчала, и молчание несколько затянулось. Анджелина подняла глаза через целую минуту.
— Я просто хочу стать вашим другом, — произнесла она, — если это не кажется вам чересчур нелепым. Я думала, может, мы сможем иногда гулять вместе в парке, или ходить в библиотеку, или просто проводить время в обществе друг друга, когда посещаем светские мероприятия. Но еще я хочу, чтобы вы знали — нет ничего неловкого в том, что вы будете поощрять ухаживания лорда Хейворда. Мне не будет казаться, будто вы меня предали… ну, то есть если вы примете мою дружбу. По правде говоря, я буду за вас очень рада. Я… ой, мамочки, я не имею права ничего этого говорить! И одна только мысль, что вы вдруг захотите стать моим другом…
— Леди Анджелина, — мисс Годдар внезапно сильно подалась вперед и протянула к Анджелине руку, — я выросла в Кембридже с отцом и братом — моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Я росла, окруженная мужчинами. Во многих отношениях это было замечательное воспитание. Мне разрешали читать все, что я хочу, слушать бесконечные интересные разговоры и упиваться знаниями сколько душе угодно. У меня не было знакомых девочек моего возраста — я никогда не ходила в школу. А теперь я здесь, со своей тетушкой, и я слишком стара, чтобы легко общаться с девушками вашего возраста, но слишком молода, чтобы безропотно превратиться в старую деву. Я не бедна, и происхождение у меня достаточно высокое, но все равно я не вошла в светское общество, а всего лишь остаюсь племянницей леди Сэнфорд. У меня никогда не было дебюта. Я не обладаю яркой и живой индивидуальностью, поэтому меня не замечают, даже когда я пытаюсь вращаться в обществе. Мне не хочется рисовать унизительную картину — мой жизненный удел всегда меня устраивал. Во многих смыслах я человек привилегированный и, хотя никогда не ходила в школу, смею думать, что я получила превосходное образование. Только это меня по-настоящему и волновало. Но, леди Анджелина, думаю, я всегда мечтала иметь подругу.
— Даже такую, у которой голова набита опилками? — спросила Анджелина.
— Ваших гувернанток следовало бы сварить в кипящем масле! — отрезала мисс Годдар. — Если я захочу побеседовать с интеллектуальными гигантами, то вернусь в отцовский дом и буду беседовать сколько влезет. Я хочу иметь подругу, даже если нам с ней придется обсуждать «Потерянный рай».
Они обе рассмеялись — и тут дверь в гостиную распахнулась и слуга, слишком беспечный, чтобы сначала узнать, принимает ли мисс Годдар, впустил в комнату графа Хейворда.
Тот застыл в дверях.
Сердце Анджелины подскочило к горлу, а потом снова нырнуло в пятки. Очень неприятное ощущение. Она встала — и мисс Годдар тоже. Мисс Годдар пересекла комнату, протянув лорду Хейворду обе руки.
— Эдвард, — сказала она, — как ты и сам видишь, мы очень славно беседовали с леди Анджелиной Дадли. И обе сошлись во мнении, что последний бал у леди Хикс был просто великолепным. Леди Анджелина считает, что еще никогда не получала такого удовольствия.
Анджелина ослепительно улыбнулась.
— Да, было неплохо, но очень много народа, — скованно произнес он, не отрывая взгляда от мисс Годдар. — Прошу прощения, Юнис. Если бы я знал, что ты не одна, просто ушел бы. Я сейчас так и сделаю и вернусь в другой раз.
— Нет, — возразила Анджелина, — я как раз собиралась уходить. А вы садитесь, лорд Хейворд. Вообще-то мне не следует предлагать вам сесть в доме мисс Годдар, точнее, в доме леди Сэнфорд, но раз уж ее нет дома, значит, это дело мисс Годдар, предлагать ли гостям сесть. Но вам не следует считать себя обязанным сократить свой визит только из-за того, что здесь я. Я и так пробыла тут слишком долго и предполагаю, что мисс Годдар уже мысленно желает мне вечных мук. Я… пойду.
— Леди Анджелина пришла сюда одна, — сказала мисс Годдар, глядя только на графа. — Ее горничная приболела. Я отправлю с ней свою горничную.
— О нет… — начала Анджелина.
Лорд Хейворд пригвоздил ее к месту взглядом очень голубых глаз. Даже слегка враждебным взглядом.
— Леди Анджелина, — произнес он, — я почту за удовольствие сопроводить вас домой. Удивлен, что лорд Трешем и леди Палмер позволили вам покинуть Дадли-Хаус одной.
— О, они ничего не знают, — ответила она, — а я не собираюсь им рассказывать. Они будут бранить меня недели две. Впрочем, я вполне способна пройтись одна. Я не заметила, чтобы за каждым углом скрывались грабители, а вы?
Его взгляд сделался ледяным.
— Я провожу вас домой, леди Анджелина.
Это не его дело. Совершенно не его дело. Он ей не отец, не брат, не муж и не… не жених. Он ей вообще никто. И это было не предложение, а категорическое утверждение, и взгляд его не дрогнул, хотя она посмотрела на него так высокомерно, как могла.