Читать интересную книгу Мустанг - Гарольд Роббинс

Аманда рассмеялась.

— Ценности. От таких слов меня тошнит. Аманда вновь подошла к возвышению и поцеловала Синди в спину.

— Я не могу, — прошептала Синди и внезапно зарыдала. — Я просто не могу позволить себе еще одного ребенка!

Аманда обняла Синди.

— Я тебе помогу. Я сделала два аборта. Есть отличная клиника в Нью-Хеивене. Мой доктор — женщина. Она о тебе позаботится. Я отвезу тебя туда и обратно.

На следующей неделе в клинике Нью-Хеивена зародыш удалили. Врач посоветовала Синди больше не принимать противозачаточные таблетки и предложила перевязку маточных труб. Неделей позже, когда Анджело улетел в Детройт, откуда собирался отправиться в Японию, Синди вернулась в Нью-Хейвен, где ей и сделали эту операцию.

Марку она ничего не сказала. Он посетил хирурга на Парк-авеню, где ему сделали вазэктомию. Марк рассказал Синди о вазэктомии, и она решила не говорить ему, что нужды в его операции не было, она и так обезопасила себя. (Иссечение семявыносящего протока).

2

Триш Уэрнер решила не останавливаться в отелях и мотелях Гринвича. Вместо этого в аэропорту Ла-Гуардия она взяла напрокат автомобиль и поехала в «Стауфферс инн» на автостраде, пересекающей округ Уэстчестер. Они с Леном решили, что в Гринвич ей лучше отправиться одной. Она могла изменить облик, а он — нет.

Прежде всего Триш обстригла волосы, оставив ежик высотой в полдюйма. Потом надела каштановый парик. Перино не видел ее лица после пластической операции, так что узнать не мог.

Из аэропорта она уехала на неприметном «форде», вооруженная фотокамерой «никои» с компактными телеобъективами. Отснятые пленки она отправляла Лену по почте из Рея, городка в штате Нью-Йорк.

За четыре дня Триш сфотографировала дом Перино со всех сторон, а также всех выходящих и входящих в него людей. Она идентифицировала его жену и детей. Детально изучила окрестности.

Пристрелить Перино из ружья не составляло никакого труда. Оставалось лишь дождаться команды Хардемана.

3

1989 ГОД

Волосы и пушистые усы шестидесятидевятилетнего Фроулиха давно поседели. Кожа на лице обвисла, ее прорезали глубокие морщины. Фроулих носил маленькие круглые очки в роговой оправе и держался с видом человека честного и правильного, которому, однако, приходилось постоянно пребывать начеку, в готовности отразить выпады врагов.

— Я не раз имел дело с наследниками тех, кто построил промышленные империи, — не говорил, а вещал он. — Работа приносила основателям этих империй столь полное удовлетворение, что их просто не интересовало ничто другое. Но их наследники... Поддерживать в должном виде созданное предками — не такая уж заманчивая перспектива. Случалось, они не хотели жертвовать ради этого всем остальным. Они имели права на уверенность в завтрашнем дне и на простые радости жизни.

Лорен, Роберта и Фроулих сидели за обеденным столом в детройтском доме Хардеманов. Лорен только что прогулялся к бару и в очередной раз налил себе виски. Его уже пошатывало.

— Мой муж получил контроль над компанией, когда она катилась под гору, — заметила Роберта. — «Сандансер» терял рынок. В последние годы первый мистерХардеман утратил контакте реальностью.

Фроулих кивнул и поднял бокал вина, салютуя Лорену.

— Мистер Хардеман проявил редкую проницательность, наняв мистера Перино и оформив партнерские отношения с «Шизокой». В результате появился «ХВ-стэльен», вытащивший компанию из пропасти.

— Именно так, — пробурчал Лорен.

Фроулих кивнул, еще выше поднял бокал. Силуэт его великолепно сшитого костюма-тройки портила пачка «Мальборо», оттопыривавшая карман жилетки.

— Мои партнеры и я сам провели всесторонний анализ вашей компании. Поскольку акций в свободном обращении нет, оценить их довольно сложно. В свое время мы склонялись к тому, чтобы предложить вам восемьсот пятьдесят долларов за каждую. Мы даже связывались с вами по этому поводу. Мне нет нужды говорить вам, что биржевой кризис восемьдесят седьмого года радикально изменил цену всех без исключения акций. Я полагаю, что в настоящее время ваши акции стоят порядка шестисот долларов. Возможно, мне удастся убедить моих партнеров предложить вам по шестьсот пятьдесят долларов за акцию.

— Это очень значительное понижение, мистер Фроулих, — покачала головой Роберта. Фроулих кивнул.

— Деньги сейчас в дефиците, миссис Хардеман. Я сомневаюсь, что вы найдете другого покупателя, который согласится заплатить больше пятисот пятидесяти долларов. Хотя компания приносит прибыль, долги ее очень велики.

— А все потому, что этот чертов Перино убедил нас строить новый завод, — прорычал Лорен.

— Который сейчас является гордостью компании, — добавил Фроулих. Роберта покачала головой.

— Новая цифра разочаровывает.

— Попробуйте взглянуть на сложившуюся ситуацию с моей стороны. Свободных денег сейчас нет. Если я предлагаю шестьсот пятьдесят долларов за акцию, я должен предложить их всем акционерам. Если все согласятся, мне придется заплатить шестьсот пятьдесят миллионов долларов. А вот теперь вернемся на вашу позицию. При стоимости акции в шестьсот пятьдесят долларов за весь пакет вы получите сто шестьдесят два миллиона и пятьсот тысяч долларов. Если в акция стоила на две сотни долларов больше, вы бы дополнительно получили еще пятьдесят миллионов, но вы и так станете очень состоятельными людьми. Да еще с ваших плеч свалятся все заботы по управлению компанией. — Лорен кивнул.

— Полагаю, после уплаты всех налогов я еще смогу купить отличную квартиру в Париже и яхту в Сен-Тропезе.

— Вы пришлете нам письменное предложение? — спросила Роберта.

— Разумеется, — кивнул Фроулих. — Но на определенных условиях. Я должен получить контрольный пакет, то есть не только ваши акции, но и акции фонда Хардемана. К тому же я, естественно, не смогу заплатить шестьсот пятьдесят миллионов долларов деньгами, из них сто шестьдесят два миллиона пятьсот тысяч вам. Мои партнеры и я предложат вам сделку: часть — деньгами, часть — векселями, часть — акциями нашей компании. Последние мы уступим вам по цене, ниже биржевой, и вы получите дополнительную прибыль, если захотите их продать. Как я и говорил, после завершения этой сделки вы станете очень богаты. И покупка квартиры в Париже и яхты в Сен-Тропезе нисколько не отразится на вашем благосостоянии.

Лорен улыбнулся.

— Я просмотрю документы сам, а потом их проанализируют мои юристы и бухгалтеры. Но я думаю, что мы договорились.

4

— А я думаю, что договариваться тут не о чем, — отрезала Роберта после ухода Фроулиха. — Она сидела на кухне и пила кофе. Лорен, раздевшийся догола, ставил грязные тарелки в посудомоечную машину. В последнее время он просил Роберту не бить его, потому что не мог больше терпеть боль. Но иногда она все-таки охаживала его кнутом. Вот и сейчас он лежал на столе. И уже дважды она огрела его, заставляя подпрыгивать и верещать от боли.

— Иди сюда. — Лорен подошел, опустился перед Робертой на колени. — Сначала Фроулих предлагал восемьсот пятьдесят долларов за акцию. Теперь — шестьсот пятьдесят, но не деньгами, а бумажками. В итоге он еще спустит цену.

— В этом году мне исполнится шестьдесят. Даже если мы получим двадцать миллионов, мы сможем удалиться отдел и спокойно коротать старость... Не обязательно в Париже.

— Ты этого хочешь?

— Я хочу хоть немного пожить иначе, Роберта. Я хочу уехать туда, где знать не знают Анджело Перино и где я никогда больше не услышу его имени. В этой сделке крайним окажется он. Даже Номер Один не смог бы подложить ему такую свинью.

— Решение принимать тебе. Лорен поднял голову, встретился с Робертой взглядом и кивнул.

— Я выхожу из игры.

5

Роберта сидела на кушетке в «люксе» Анджело в хьюстонском «Хайатт ридженси». Часы показывали десять утра. Приехав в отель вечером, Роберта заприметила Анджело в баре с молодой женщиной и позвонила ему, лишь когда женщина, по ее прикидкам, уже не могла не уйти. Роберта, разумеется, упомянула о ней, но Анджело, рассмеявшись, ответил, что эта рыженькая — компьютерный маг и помогает ему в определении концепции электромобиля. Потом разговор перешел надела компании.

— Что ходить вокруг да около. Я не могу определиться, на чьей стороне мои симпатии. Все встало с ног на голову. Я ничего не понимаю.

— Лорен знает, где ты сейчас?

— Конечно. В Хьюстоне. Он думает, я поехала сюда, чтобы подыскать гнездышко, куда мы удалимся на покой.

— А как же Париж?

— В Париже говорят по-французски. Он боится, что никогда не выучит язык.

— Ему никогда не выучить и техасского диалекта. — Роберта покачала головой.

— Зря ты его ни во что не ставишь. — Она пригубила кофе, который налил ей Анджело из кофейника, стоявшего на сервировочном столике. Его прикатил официант из бюро обслуживания.