кабинета директора и сказала:
— Господин директор ждет вас.
Навстречу Лаци из-за стола вышел симпатичный мужчина лет сорока. Протянул руку и, поздоровавшись, показал на кресло:
— Прошу вас, господин редактор, я в вашем распоряжении. — Он пододвинул Лаци большую шкатулку резного дерева: — Курите, сигареты, сигары…
Лаци закурил. Раскрыв записную книжку, стал задавать вопросы, стараясь быть корректным.
— Буду отвечать на ваши вопросы по порядку, — заговорил директор. — Как вам известно, джут выращивают в Индии. Во время войны мы регулярно получали сырье через Турцию, но начиная с лета прошлого года этот путь оказался для нас закрытым. Все, что у нас было на складах, мы переработали. В настоящее время запасы сырья составляют всего несколько тонн.
— Извините, но мне стало известно, что сырье можно было бы получать через оптовых торговцев Кохана и Зеллера…
— Вас неточно проинформировали… Запасы джута, которыми располагали Кохан и Зеллер, находятся в распоряжении советских войск, и мы не можем получить ни одного килограмма. Поинтересуйтесь у советского коменданта и проверьте справедливость моего заявления. Мы были бы счастливы, если бы… Фирма заинтересована в том, чтобы ее предприятия работали на полную мощность. Поверьте мне, господин редактор, мы делаем все возможное, однако чуда совершить и нам не дано.
Говорил директор просто и естественно. На нем был дешевенький костюм серого цвета. В целом директор производил благоприятное впечатление. Можно было подумать, что он говорит правду.
— Но как же тогда понимать заявления Бакаи и работниц с фабрики? Они вряд ли ошибаются… Ваша фирма входит в английский концерн, не так ли?
— Мне нет необходимости отвечать на ваш вопрос. — Директор улыбнулся. Щелкнув зажигалкой, закурил. — Данные о распределении капитала в фирме являются торговой тайной, но в настоящее время… Это уже не имеет никакого значения. И я смело могу сказать вам, что сорок семь процентов акций фирмы находятся в руках Брауна и Крофорда из Бирмингема, двенадцать процентов — в руках будапештского банка торговли, двадцать шесть процентов — в руках текстильной промышленности…
— Одним словом, львиная доля акций находится в руках Брауна и Крофорда? — перебил директора Лаци.
— Да, к нашему счастью. Только благодаря этому мы и во время войны регулярно получали сырье из Индии. В любом другом случае этого не было бы.
— А теперь?
— В самое ближайшее время мы намерены восстановить связи с нашими бирмингемскими коллегами. Я, видите ли, довольно оптимистично смотрю на будущее. И убежден, что очень скоро все проблемы будут решены.
— А как объяснить то, что рабочие не получают зарплаты? Разве у фирмы нет средств?
— Видите ли, господин редактор, такие продукты, как масло, картофель и тому подобное, фирма приобретает за готовую продукцию. Поскольку же в настоящее время у нас почти нет сырья, мы несколько свернули и производство. А вы можете предложить какой-нибудь другой выход?
— Мне кажется, настало время работать на отечественном сырье. У нас в провинции можно закупать лен, коноплю.
— О, здесь возникнет очень много препятствий. — Директор нахмурился. — В этом случае нам пришлось бы менять оборудование. А если за это время поставки джута возобновятся, машинный парк придется снова перестраивать. Это гигантский труд! Да, кроме того, мы сейчас не располагаем грузовым транспортом, на котором могли бы подвозить сырье из провинции: все наши машины угнали на Запад. А как перевезти это сырье? Да и чем же мы можем расплачиваться с рабочими, когда у нас, как я уже сказал, нет товара.
Спорить с директором было трудно, но Лаци все же хотелось на чем-то поймать его. Лаци невольно вспомнил о женщинах-работницах и их просьбе.
Лаци понимал, что английские партнеры до тех пор не дадут ни гроша, пока не убедятся, что их денежки и прибыли не обеспечены. Да и захотят ли они вообще способствовать развитию промышленности в стране, которая сошла с пути капиталистического развития? В то же время все, что тут говорил директор, опровергать невозможно.
Лаци поблагодарил директора за беседу. Директор любезно проводил его до дверей, пожал руку и сказал:
— В кассе на ваше имя выписан чек.
— Какой чек? — удивился Лаци.
— Ваш гонорар, господин редактор. Вы соблаговолили написать статью о нашей фирме, а за это полагается гонорар.
— Зарплату я получаю в газете. Всего хорошего.
Наконец до Лаци дошло, чего хотел от него директор. Ведь, взяв этот гонорар, Лаци уже лишался морального права критиковать директора.
Выйдя из кабинета, Лаци остановил первого попавшегося чиновника:
— Извините, коллега, я только что беседовал с господином директором… Я нанимаюсь на работу, но мне неудобно было спросить его о пайке…
— Могу вас успокоить, коллега, все работающие в управлении получают максимум, и всегда вовремя: масло, муку, картофель. У нас замечательный заготовитель… Фирма всегда заботится… Разрешите полюбопытствовать, в каком отделе вы будете работать?..
Лаци посмотрел на часы:
— Ой, извините, я очень спешу. Мы еще встретимся…
И Лаци пошел к выходу, думая о том, что в управлении сотрудники получают всего вдоволь, а рабочие голодают.
На следующий день Лаци написал репортаж.
Он не устраивал в нем разгона директору, ни словом не обмолвился о предлагаемом ему гонораре, но зато ярко описал бедственное положение женщин-работниц, сопоставив его с положением администрации, упомянул о связях с английскими компаньонами.
К главному редактору Лаци шел не без опаски: боялся, что материал покажется ему недостаточно боевым. Но Лаци ошибся. Удварди внимательно прочел статью. Вычеркнул всего несколько слов. Потом раскурил трубку и сунул статью в ящик письменного стола.
— Ну как?.. — не удержался Лаци.
— Великолепно, — ответил Удварди. — Убедительно, хорошо и намного серьезнее, чем я думал.
В первые дни после освобождения бригада Франци занималась восстановлением железнодорожной ветки. Но однажды их работу увидели два советских солдата. Они только покачали головами. Франци жестами объяснил русским, что когда-то он был минером и что сейчас им не хватает динамита, с помощью которого они могли бы быстро произвести необходимые работы и в короткий срок восстановить линию на Калочу.
На следующее утро, когда бригада Франци прибыла на место работы, там их уже поджидало целое отделение советских саперов. Они принесли с собой взрывчатку. Всем выдали специальные удостоверения, имея которые, можно было спокойно работать.
Бригада Франци жила в школе, находясь на казарменном положении, однако по вечерам, когда ребята были свободны, все ходили на виллу Леопольда. Там спорили о политике, слушали лекции по литературе. Была организована даже самодеятельность. Этим делом занимался музыкант из консерватории. Позже он организовал оркестр.
Было нелегко приучить парней правильно оценивать происходящее. В первые же дни после освобождения Будапешта Советской Армией ребята из подпольных молодежных групп организовали