Читать интересную книгу Цена Империи - Александр Мазин

— Так воняет же, — заметил кентурион. — Жарко.

— Ну да. А живых — повесили. Где?

— Да вдоль дороги, как всегда.

Гай Ингенс был спокоен. Потому что уверен, что эти действия командир наверняка одобрит.

Черепанов потянулся к сундучку, открыл его и бросил туда варварского божка. Ингенс удивился. Но промолчал.

— Руку дай… — сказал принцепс. Ингенс подал командиру руку, помог ему встать. Вместе они вышли из палатки. Оба часовых бодро салютовали.

Черепанов, опираясь на плечо кентуриона, отошел на десяток метров, к яме. Помочился.

Ингенс стоял рядом, аккуратно придерживая командира за рукав туники. «Как вернемся — пошлю медика, — подумал он. — Пусть даст принцепсу снотворное, пусть принцепс отдохнет, поправится…»

Мысли Ингенса были не только от заботы о командире. Гаю было приятно чувствовать себя главным в лагере.

Но в палатку они не вернулись.

— Говоришь, вдоль дороги их повесили? — сказал командир. — Пойдем-ка глянем.

— Но, принцепс, это не близко! — запротестовал старший кентурион. — Не стоит тебе…

И заткнулся. Потому что принцепс посмотрел на него тем специальным взглядом, после которого Гай Ингенс, да и любой в подразделении, моментально затыкался и делал, что сказано.

— Это — все? — спросил Черепанов, останавливаясь у последнего креста, вкопанного в землю у моста через овраг. — Или с той стороны — есть еще?

Ту сторону оврага ему было не разглядеть: обзор заслонял здоровенный склеп и пинии, тьфу, сосны. «Уже и думать по-латыни начал», — рассердился сам на себя Черепанов.

Среди распятых у дороги Коршунова не было. Некоторые лица, правда, показались подполковнику знакомыми… но эти варвары все похожи друг на друга.

— Нет, за мостом — нет, — ответил Ингенс.

— Тогда пошли обратно, — сказал Черепанов.

В голове шумело, нога разболелась… на что он, собственно, надеялся? Если Леха и был среди этих варваров, то скорее всего, он уже в земле. С его-то воинскими навыками…

Деликатно поддерживаемый старшим кентурионом, Черепанов заковылял обратно, но когда они прошли шагов пятьдесят, честный Ингенс пробубнил:

— За мостом — нету, но там, на холме, — он показал рукой, — еще висят.

Черепанов поглядел в указанном направлении. Точно, на склоне холма, за виноградником, прорисовалось еще с дюжину крестов.

— Это Луций посоветовал, — словно извиняясь, сказал кентурион. — Шутка, значит, такая. Давай, говорит, командиров ихних на почетном месте распнем. Пусть на войско свое поглядят напоследок…

Черепанов с тоской поглядел наверх. Боль в раненой ноге сразу запульсировала сильнее.

— Может, э-э-э… не надо, а, командир? Чего тебе на них смотреть? Ну варвары и варвары. А парни работу знают: вешают качественно…

— Пошли, — решительно произнес Черепанов.

И они двинулись наверх. Вернее сказать, Черепанова повлекли наверх. По пути Ингенс кликнул легионера — чтоб взял принцепса под вторую руку. Так и поднимались…

Он висел на самой макушке. Рикс варваров. Отросшие волосы закрывали пол-лица, вторая половина заросла бородой. Тем не менее Черепанов его узнал, а вот он Черепанова — нет. Присосался к влажной губке, глянул слепо…

— Раны у него серьезные? — вполголоса спросил Геннадий.

— Не очень. Крови много потерял: считай, повезло. Но сутки еще продержится. А этому, — кивок в сторону креста пониже, где обвис на ремнях еще один варвар, — совсем хорошо. До утра не дотянет.

— Угу… — Черепанов задумался, затем скомандовал легионеру с губкой: — Лицо ему протри!

Да, ошибки не было. Леха. Ну везет парню! Или, наоборот, не повезло. Ведь если бы не Черепанов, плыли бы сейчас эти готы домой, счастливые, увозя римское золото…

— Этого — снять! — сказал Черепанов, показав на Коршунова.

— Что? — не понял принцепса старший кентурион.

— Я сказал: снять! — рыкнул Геннадий. — Снять, напоить, показать лекарю. Этот варвар мне понадобится. Что-то хочешь сказать?

— Ничего, мой принцепс! — бойко отчеканил кентурион. — Будет исполнено!

— Уже лучше, — проворчал Черепанов. Ему тоже вдруг стало лучше. Как, однако, удачно все получилось. И как вовремя он очнулся…

— Что-то еще, мой принцепс?

— Еще… — Геннадий нахмурился, размышляя… — Да, еще: этого тоже сними! — Он показал на умирающего варвара. — Тоже — напоить и показать лекарю. И вообще всех, кто ранен, снять.

— Они все ранены, — заметил Ингенс.

— Всех, кто серьезно ранен! — уточнил Черепанов. — Те кто может дождаться завтрашнего дня, пускай еще повисят. Утром я решу, что с ними делать. Все ясно?

— Да, мой принцепс! Займусь, как только провожу тебя в палатку, мой принцепс!

— Прямо сейчас, — велел Черепанов. — А в палатку и без тебя найдется кому меня проводить.

Глава вторая

Алексей Коршунов, он же — Аласейа, предводитель варваров. Бывший

— Генка… — прошептал Алексей вдруг севшим голосом. — Ты?.. Как?

— А вот так! — Геннадий Черепанов, он же принцепс одиннадцатого легиона Геннадий Павел, поднялся. Хлипкий походный стол, на который опирался подполковник, жалобно хрустнул. — Ты что же, не рад меня видеть?

Коршунов рванулся вперед — но раненая нога подвела: едва не упал. Черепанов подхватил его — и тоже скрипнул зубами. Но устоял. И Алексея удержал.

— Давай-ка присядем, — сказал он. — Сейчас у нас на двоих — две нормальные ноги. С прыжками придется повременить.

— Ты что, тоже ранен? — удивился Алексей. Черепанов, особенно сейчас, после своего внезапного превращения в римского военачальника, казался Коршунову неуязвимым и вообще неземным существом. Ну да так оно и было — летчик все-таки.

Черепанов задрал край туники — продемонстрировал забинтованное бедро.

— Ваша работа, — проворчал он.

— Ну извини.

— Зарастет. Не первая дырка и, боюсь, не последняя. — Он хлопнул в ладоши. Вошла девушка. Племянница старшины из Цекулы. Увидела Коршунова, шарахнулась…

— Не бойся, не укусит! — добродушно прогудел Черепанов. — Налей нам вина, детка, и иди погуляй.

Девушка выполнила распоряжение, стараясь при этом держаться от Алексея подальше.

— Ты что, ее поимел неудачно? — спросил подполковник.

— Я, если хочешь знать, уже месяц ни с кем не спал! — Коршунов обиделся. — Да если бы не я, им бы всем глотки перерезали…

— …Твои варвары! — вставил Черепанов. — Ну, за встречу! — и опрокинул чашу.

Коршунов тоже выпил. Вино было приторно-сладкое, с медом: римский обычай, который Алексею не нравился.

— Что морщишься! Хорошее вино! — возмутился Черепанов. — Десять денариев за кувшин. Совсем ты, брат, одичал в своей Скифии. Ну рассказывай, как ты дошел до жизни такой.

— Расскажу, — кивнул Коршунов. — Только сначала вопрос: ты как, распинать меня больше не собираешься?

— А в лоб? — поинтересовался подполковник.

— Тогда давай снимай моих мужиков тоже! Или — меня обратно!

— Это что, ультиматум? — прищурился Черепанов.

— Считай, что так! И решай быстрее. Многим нужна срочная медицинская помощь. Где, кстати, моя аптечка?

— Найдем твою аптечку, — проворчал Геннадий. — Сначала скажи, почему я должен пощадить этих разбойников. Чтобы они снова устроили резню? Видел бы ты, что эти твари делают с людьми!

— Не эти! — жестко произнес Коршунов. — Эти — мои. Я привел их сюда. И делали они то, что я им приказывал. С прочими варварами можешь поступать как угодно. Но это мои люди. Я за них отвечаю. И они не устраивали резни. Тех, у кого возникало такое желание, я наказывал.

— Слышал, слышал, как ты наказываешь… — с неопределенной интонацией произнес Черепанов. — Цекульский старшина рассказывал.

Было непонятно, то ли подполковник одобряет действия Алексея, то ли осуждает.

— Решай! — твердо сказал Коршунов. — Решай, Гена. Поставь себя на мое место. Неужели ты поступил бы иначе?

— Я бы на твое место не встал, — решительно произнес Черепанов.

— Бывают обстоятельства, когда выбора нет.

— Хрена лысого! — рассердился подполковник. — У меня были обстоятельства покруче твоих. Напомни мне как-нибудь, чтобы я тебе про Африку рассказал. Чтоб ты знал, какие бывают обстоятельства!

— Ладно, ты крутой! — тоже повысил голос Коршунов. — Но я — это я! Или ты велишь снять моих парней — или возвращай меня на холм!

Черепанов хмыкнул.

— Ишь раскомандовался, — проворчал он. — Куда идем мы с Пятачком? На мясокомбинат! Да кто тебя спросит, мать твою? Ты вообще мой пленник! Захочу — продам, захочу — себе оставлю. Здесь, брат, не Питер. Здесь — рабовладельческое общество. Учил в школе? Что это ты поскучнел? Не в игрушки играем!