Читать интересную книгу Цена Империи - Александр Мазин

— Упряжки держи! — закричал он. — Держать коней!

Он сам бросился вперед, но один из телохранителей ухватил его коня за узду, другой поймал щитом стрелу. Одну. Вторую не успел — и повалился под копыта.

Алексей тоже не успел бы. Он с ужасом смотрел, как натянувшиеся арканы растаскивают фургоны. Гревтунги Ахвизры пытались помешать, но несколько лошадей были ранены, бились в упряжи и не давали подойти…

Строй перекрывших дорогу кентурий разомкнулся, пропуская конницу. Коршунов увидел, как, набирая скорость, на них несется ощетиненный пиками клин…

Один из фургонов опрокинулся, второй, вместе с бьющимися, запутавшимися в упряжи лошадьми, поволокли прочь — и железный таран тяжелой кавалерии ударил прямо в брешь.

Все смешалось. Римская тяжелая конница, словно огромный шипастый кулак, сшибла варваров, но не разметала их, как было бы на открытой местности, а оттеснила к противоположной стороне «крепости». Отчаянно ржали лошади. Римляне, готы, герулы, в дикой давке, беспощадно резали друг друга. Коршунов оказался в относительно благоприятном положении: верхом, в удаленной от бреши части фургонного «периметра», в окружении телохранителей.

Вынув самострел, он стрелял в «завязших» римских всадников. Тяжелые болты насквозь прошибали доспехи катафрактов, однако это была капля в море. Римляне побеждали. Римляне побеждали, хотя его варвары дрались очень хорошо. Хаотический бой — это их стихия. Но Коршунов видел, что справа римляне уже растаскивают фургоны, и помешать им больше некому. Через пару минут откроется фланг, и строй легионеров навалится на противника по всем правилам…

И тут Коршунов наконец вспомнил, что он — не просто наблюдатель. Он — вождь!

— Гревтунги! — закричал он, надрываясь, сиплым сорванным голосом. — Агилмунд! Ко мне! Скулди! Ахвизра! Сюда! Ко мне!

Кто-то его услышал. Не Скулди и не Агилмунд, но несколько десятков лиц повернулось к нему. Не лица — заляпанные грязью и кровью маски ярости. Некоторых он узнал.

— Ты, ты и ты! Разверните фургоны! — Он махнул в сторону выхода из лощины. — Живо! Еще!

Одна из упряжек разом потянула в сторону. Фургон с грохотом и лязгом опрокинулся — посыпалась серебряная утварь, — и в стене фургонов образовалась брешь. Коршунов немедленно направил туда коня. Трое оставшихся телохранителей держались рядом, прикрывали его с трех сторон. Копыта лошадей безжалостно сминали дорогие чаши и кубки…

Коршунов привстал на стременах. Впереди — завал, но объехать его нетрудно. Рвануть сейчас галопом — и через пару часов он увидит свои корабли. И — прощай, Рим!

Алексей оглянулся. Римляне побеждали, но его воины сдаваться не собирались. Страшная беспощадная мясорубка… у Коршунова было десять секунд, чтобы принять решение… и тут он увидел Агилмунда. Совсем близко. Без шлема, без щита: в правой руке — топор (меч он где-то потерял), в левой — копье… а рядом с Агилмундом — Сигисбарна, с большим щитом…

И Коршунов понял, что он не может их бросить. Он привел их сюда. И он умрет вместе с ними. Или вместе с ними спасется…

Алексей сунул в чехол самострел, выхватил меч, завертел над головой.

— Гревтунги! — вновь закричал он, надрывая глотку и с трудом удерживая пляшущую лошадь. — Агилмунд! Сигисбарн! Я здесь! Все ко мне!

Тут кто-то вцепился в узду его лошади. Коршунов едва не рубанул… но увидел вызелененные щеки. Свой. В следующую секунду он узнал Скулди. Герул оскалился и пронзительно засвистел. Коршуновская лошадь дернулась, но герул не дал ей встать на дыбы. Он свистнул еще раз — и теперь не меньше сотни глаз смотрели на Коршунова.

— Сюда! — закричал Алексей. — Ко мне!

И тут же те из варваров, кто еще мог вырваться из боя, устремились к нему. Еще несколько десятков пробились с боем… немного, около сотни. Но это были — лучшие.

Они выбрались на открытое место — и тут же построились.

— Агилмунд, где Ахвизра?

Сын Фретилы только мотнул головой: там.

Там — это внутри «периметра», где смешались в смертельной сече несколько сотен варваров и вдвое больше римлян.

Надо было уходить, пока впереди чисто. Похоже, римский военачальник бросил в бой все свои силы… нет, не все! Вниз по склону, прямо к ним уже бежали легионеры. Немного, с полсотни.

Коршунов перекинул через плечо чехол с самострелом и спрыгнул на землю. Верхом, в своем золоченом шлеме он был слишком заметной мишенью.

А его готы уже строились для боя. Готы, гревтунги. Герулов было всего трое, считая самого Скулди.

— Агилмунд! — крикнул Коршунов. — Не стоять! Вперед! Вперед! — И бросился к выходу из лощины, уверенный, что его парни последуют за ним.

И они побежали. Колонной, топча ровную римскую дорогу варварскими сапогами. Бегали же готы не хуже римлян. Лучше. Враги отстали.

Коршунов, опережая остальных, первым взбежал на склон, огибая завал, которым римляне перегородили речку и выход из лощины.

Сразу за завалом обнаружилось около десятка римлян. Один из них метнул дротик. Коршунов пригнулся — дротик прошипел у него над головой. И тут же кто-то позади поймал оружие и метнул обратно.

Другой римский солдат, прикрываясь щитом, попытался достать Коршунова коротким мечом, но тот с разбегу ударил ногой в щит, и легионер отлетел в сторону. Тут все и закончилось, потому что подоспели остальные и мгновенно перебили весь римский десяток.

— Вперед! — кричал Коршунов. — Вперед! Не отставать!

Его ранили в руку. Когда — он даже не заметил. Рана была пустяковая.

Они уже бежали по саду. Пахло цветами. Бежать было легко…

Впереди, между деревьями, мелькнул всадник. Еще один… пропела стрела. Кто-то вскрикнул. Еще одна стрела, пропоров штанину, чиркнула Коршунова по ноге. Алексей сбился с шага — и это его спасло. Коршунова наконец догнали — и прикрыли щитами. Теперь готы бежали все вместе, плотным строем. Легкая конница, наверняка те самые ауксиларии, которые преследовали варваров все эти дни, скакали параллельно, справа и слева — по ту сторону речушки. Они держались на отдалении: пара-тройка уже познакомилась с тем, как готы умеют бросать копья.

Коршунову было легче, чем другим. Он бежал внутри строя, считай, налегке, без копья и щита. Тем, кто снаружи, приходилось тяжелее. Вдобавок их еще и обстреливали, издалека, неточно, но даже с пятидесяти шагов промахнуться по плотному строю практически невозможно. И время от времени вместо звонкого удара в щит раздавался глухой — когда наконечник вонзался в живую плоть. А потом их догнали — сзади раздался топот множества копыт: их настигала другая конница. Вернее, не конница: пехота на лошадях. Примерно две кентурии, которые, догнав, спешились и приблизились уже обычным порядком. Чтобы встретить врага лицом к лицу, готам пришлось остановиться и развернуться. Все, чего достигли, — удалились примерно на милю от места сражения.

Надо сказать, атаковали римляне довольно вяло: метнули несколько десятков копий, а врукопашную не полезли: очевидно, выжидали, пока подойдет подкрепление. Да и варвары не особо рвались в бой. Биться было бессмысленно. Тем более ауксиларии перекрыли дорогу — не уйти.

Коршунов почувствовал безмерную усталость. Внезапно заболела раненая рука. И нога тоже — там, где задела стрела.

— Ну что, Аласейа, будем умирать? — Агилмунд, тоже раненный, опираясь на римский, трофейный, щит, поверх него смотрел на легионеров. — Или сложим оружие?

Сигисбарн (ему, сравнительно неопытному, удалось уцелеть только потому, что держался рядом с братом) с надеждой глядел на Коршунова. Парень не хотел умирать…

Алексей поискал глазами Скулди, окликнул:

— Эй, герул! Если мы сдадимся, что с нами сделают ромляне?

— От их главного зависит. Может, и не убьют. Могут в рабство продать, в гладиаторы. А могут и во вспомогательные войска взять, если им солдаты нужны. Если хорошие воины. А мы — хорошие, — добавил он без всякого хвастовства. Просто констатировал факт.

Коршунов принял решение.

— Ладно, — сказал он по-русски. — Все равно ловить нечего. — И уже по-готски: — Крикни, что мы сдаемся.

— Эй! — закричал Скулди по-латыни. — Мы складываем оружие. Обещайте, что не станете нас убивать!

— Я тебе ничего обещать не стану, варвар! — гаркнул в ответ легионер в шлеме с гребнем. — Сдавайся, а там посмотрим!

Скулди вопросительно посмотрел на Коршунова: понял ли? И что решил?

Алексей кивнул и медленно опустил на землю свой меч. Затем, отсоединив монокуляр, положил рядом с мечом свой самострел. И на дорожные камни с грохотом полетели тяжелые щиты: готы складывали оружие. Большой поход завершился.

Одно утешало: изрядная часть добычи все-таки утечет из римских пределов. Если в море ее не перехватят триремы имперского флота.

Глава одиннадцатая,