— Мудрец Вестер заботится.
— Заботится, — хотела было раздраженно хмыкнуть Юория, но вместо того проговорила это уважительно и нежно. — Тогда не нужен мне платок. Буду я еще надевать. Пусть смотрят, пусть запомнят. Покажи мне дорогу.
И уверенно, как королева, шагнула на широкую земляную улицу.
Апудо обежала ее и пошла впереди, как верная собака. Охранники следовали по пятам, не отставая, Юория видела перед собой их длинные закатные тени, терявшиеся в тени ее ног. Иногда она оглядывалась: уставшее красное солнце съедало их фигуры, оно поглощало даже плавучий остров.
На улице было шумно, смрадно и душно. Стоило сойти с досок, Юория поняла, что пытались купить все эти громкие люди — это была рыба, отвратительно вонявшая на жаре. Женщины хватали жирные тушки за хвосты и жабры, их черные пальцы скользили по чешуе, покрываясь слизью. Еле справляясь с дурнотой, Юория поднесла к носу пахнущее розовым маслом запястье. Так стало чуть лучше, но вонь рыбы, пота и опять специй, все равно вилась вокруг тяжелым облаком.
Ей казалось, что каждый пар-оолец беззастенчиво, в упор разглядывает ее. Пытаясь не замечать этих напряженных и даже ненавидящих взглядов, Юория смотрела только вперед, в спину Апудо, которая ловко лавировала в толпе. То и дело руки или живота черной розы кто-то касался, и Юорию передергивало от отвращения. Когда улочка стала совсем узкой, а с двух сторон выросли убогие глиняные дома со скругленными крышами, сопровождавшие Юорию воины вдруг оказались по двум сторонам от нее: один шел чуть впереди, другой чуть позади. Теперь, когда они держались рядом, ее больше никто не трогал. Она была почти благодарна этим сторожевым псам за передышку.
Улочка, наконец, закончилась, неожиданно расширившись в большую пустынную площадь. Апудо уверенно двинулась вправо.
— Ты часто здесь бываешь? — спросила Юория, наматывая на плечи и лицо платок.
— Мудрец Ннамди живет в Муунхагве, — ответила Апудо. — Хожу на рынки.
— Апудо, — вдруг остановила ее Юория. — Я попросила Вестера выкупить тебя. Ты бы хотела?
Она и сама не понимала, зачем спрашивает рабыню о том, в чем той следовало просто подчиняться воле хозяев. И что-то дрогнуло внутри, когда Апудо бросилась на песок, обнимая Юорию за колени:
— Благодарна! Благодарна!
— Ладно, — сконфуженно прикоснулась к ее плечу Юория. — Вставай. Что, он совсем плохо обращается с тобой?
Апудо сверкнула глазами на охранников и снова уткнулась лицом в колени Юории.
— Он не плохой, — услышала Юория, уже все поняв. — Мой хозяин.
Пожалуй, никто еще не радовался тому, что Юория предлагала службу, а тем более рабство. Никто. Никогда. Быть в этой роли — роли хорошей и доброй хозяйки, которую хоть и боялись, но не ненавидели, было для Юории в новинку.
— Хорошо.
Губы внезапно стали очень сухими, а к глазам подступила влага. Юория сжала зубы, прогоняя этот момент, и, с силой схватив Апудо за предплечье, подняла девушку. Та понятливо обернулась, не всматриваясь в дрожащее лицо черной розы, и поспешила вперед.
30. Юория
— Прекрасная иноземная леди, прошу вас примерить это восхитительное платье. Оно так идет к вашей молочной коже! — ворковала торговка, накручивая на плечи Юории очередное шелковое полотно. Половину притворных восторженных слов Юория даже не понимала. — Прозрачное! Очень красивое!
Если эту полосу просвечивающей ткани, причудливо обвивавшую сейчас ее стройный стан, Юория стала бы носить на голое тело, то вряд ли Вестер смог бы удержаться. Муж содрал бы ее одним движением, и Юория бы опустилась перед ним на колени, обнаженная, несломленная, придерживая ничего не скрывавшее одеяние в почти целомудренном жесте. О, Юория умела обольщать. Она знала, что каким бы отстраненным Вестер ни был последнее время, инстинктивное мужское желание избавиться от мешающей преграды только подогреет его, и он тогда…
Юория посмаковала эту мысль, кивая расплывшейся в сладкой улыбке женщине, тут же передавшей сверток Апудо. Еще одно платье, четвертое. Много быть не может.
— Считаешь, Вестеру понравится? — спросила Юория у Апудо, зная ответ. Та закивала.
Они стояли в небольшом шатре, полностью тканом, который, как объяснила рабыня, мог принадлежать лишь состоятельной торговой семье. Он был квадратным, с плоской полотняной же крышей, а куски материала то ли были очень плотно подогнаны друг к другу, то ли и вовсе сшиты: никаких щелей, кроме приоткрытых для сквозняков выходов, не виднелось. Пока другие ткацкие дворы ютились под открытым небом и поджаривались, а их посетители отмахивались от жалящих мух, здесь царила почти что прохлада. Само помещение было разделено на две части: в одной, большей, был развешан удививший Юорию качеством товар, посреди всего этого великолепия расположились несколько мягких кресел и даже столик с букетом пустынных роз и чашей с хрустально чистой водой; во второй, поменьше, стояло большое, хоть и не слишком ровное зеркало, и перед ним можно было примерить понравившуюся ткань, избежав любопытных и похотливых взглядов. Охранники Вестера, конечно, остались в большом зале сторожить выходы, никого не пуская в лавочку, а Юория вертелась перед зеркалом, набрасывая на свои изящные плечи накидку за накидкой. Почуявшая запах денег хозяйка волчком носилась между комнатками, предлагая все новые текстуры и цвета.
— Вам пойдет гладкий изумруд! — снова выпалила она, подхватываясь. — Сейчас принесу!
Юория высокомерно кивнула.
Но стоило торговке упорхнуть, весь шатер бесшумно дрогнул, стены его пошли рябью, распространявшейся от большого помещения к малому, как круги на воде. Юория подскочила, не понимая, что происходит, а Апудо прижала к себе ткань, держась за нее, как испуганный зверек.
Раздался какой-то шум, а потом дрожащий голос хозяйки проговорил, будто женщина была готова проститься с жизнью:
— Прошу, не убивайте. Я уйду, я ничего не видела, клянусь вам.
И следом за ним — тихий, девичий:
— Не надо…
Юория выскочила, придерживая на груди платье, которое не успела натянуть на плечи, и остановилась как вкопанная.
Дядя стоял перед ней.
На фоне песочного цвета тканых стен он смотрелся так до боли неуместно и вместе с тем грозно, что Юория даже не смогла броситься к нему, а лишь застыла на пороге, перебирая пальцами рукав. Он был здесь! Она моргнула, пытаясь понять, мог ли ей привидеться Даор Карион, ведь в Пар-ооле ему было делать нечего… Он пришел за ней?! Пришел!
Все смазанные и будто выцветшие краски Пар-оола концентрировались вокруг его высокой черной фигуры. Камзол из черного бархата, плащ с массивной меховой оторочкой,