а потом решительно кивает и даже пожимает плечами, мол, без разницы.
– Делай что нужно.
– Раздевайся, – велит она.
Немая пауза затягивается, и Рейв все ждет: вот-вот Брайт скажет, что пошутила, иначе никак.
– Ну давай же, доверься мне! Одежда тебе помешает.
– О чем речь?
– Сейчас я нырну, и ты пойдешь следом за мной. И не заставляй меня заманивать силой, поверь, я могу. Просто знай, что я тебе не враг, и все получится. Хорошо?
Рейв на долю секунды замирает, и этого достаточно, чтобы поразиться самому себе. Он и правда не сомневается, что сделает это. Вообще не сомневается! Смотрит, как Брайт перекидывает ноги через борт лодчонки, расстегивает толстовку и ткань сползает с обнаженных плеч. Он хочет запомнить этот момент и сам до конца не понимает почему, но изучает каждую линию, которая, быть может, предстала перед ним в первый и последний раз.
Брайт поворачивает голову, смотрит на него через плечо с какой‐то почти гордой уверенной улыбкой. Ею уже завладела сирена, и она смелее и откровеннее, чем Брайт Масон, выражает чувства. А потом с негромким плеском сирена ныряет, и поверхность воды заливает розовый свет, исходящий от ее волшебных волос.
– За мной! – Мелодичный голос Брайт, ее руки, показавшиеся на поверхности, такие гибкие и изящные, – это все удивительно притягательно.
Рейв быстро скидывает одежду, оставшись в одном белье, приближается к борту и зависает над поверхностью воды. Брайт выныривает, замирает напротив него и обвивает руками его шею, как сирена-убийца из книжки со сказками.
– Расслабься. Я тебе не наврежу, – очень сладко шепчет она ему в самое ухо, а потом, ни на секунду не прекращая улыбаться, медленно целует, заставляя Рейва перестать дышать.
Он даже не успевает ничего понять, а сирена уже утаскивает его в воду. Ледяной океан обжигает, а поцелуй греет прямо изнутри. Рейв даже не замечает, что уже опускается на глубину. Целовать Брайт Масон – потрясающе. Целовать сирену… потусторонне. Рейв цепляется за эти ощущения, чтобы не поддаваться панике. Горячие губы – как охлаждающий компресс к воспаленной ране, помогают отвлечься и не думать о страшном. Она отстраняется. Рейв тянется к ней, но сирена мягко качает головой. Под водой зрелище еще более прекрасное.
– Я никогда раньше этого не делала… – напевает она. Легкие Рейва болят. С поцелуем она будто давала ему кислород, а теперь его нет. – Сейчас тебе станет легче…
Она делает что‐то своими гибкими руками, чертит какие‐то руны. Вода вокруг расцвечена, словно они находятся в самом центре радуги. Рейву кажется, что это сон: даже в мире магии крайне сложно принять, что находишься в глубине океана с девушкой-сиреной, от которой просто дух захватывает. Хотя на самом деле совсем наоборот, дышать и правда легче.
– Теперь ты в моей власти…
Рейв не понимает, качает головой.
– Сними браслеты.
Он смотрит на нее как на сумасшедшую.
– Ну же! Рейв Хейз! Неужели ты не сделаешь этого ради меня?
И мысль от «Что она несет?» стремится к «Я сделаю все, о чем она попросит!». Рейв медленно тянет с руки один браслет, и тот удивительно легко соскальзывает. «Как?..»
– Тот, кто пал под чарами сирены, всесилен, – шепчет сирена-Брайт и подплывает ближе. – Сними второй… – Она говорит это в самые губы Рейва. – И тогда я тебя поцелую…
И опять мысли мчат от «Да что за бред?» к «Я умру без этого поцелуя!». Рейв снимает второй браслет с той же легкостью и тут же понимает, что тело наливается магией. Невероятно! Никогда еще он не испытывал подобного. Серебро тут же превращается в черный туман и взмывает на поверхность, вместо того чтобы схорониться в иле.
– Вот и все…
Рейв больше ничего не видит.
* * *
– Ну! Дыши давай! – Голос над головой не особенно близко знаком, но звучит удивительно по‐родному. От него тепло. – Хейз! Если ты умрешь – и я умру! Давай! – Губы, прижавшиеся к его губам, не такие уж и привычные, но до ужаса желанные. – Не будь слабаком, иначе кто меня будет защищать?
– Я никогда не вызывался тебя защищать, Масон. – Он говорит это действительно через силу, потому что горло по‐прежнему саднит от океанской воды, а тело ватное после резкого прилива магии. – Что это было? Где…
Смотрит на запястья и качает головой.
– Но разве…
– Магия сирен подчиняет волю настолько, что человек способен на действительно невероятные поступки. Я заставила тебя снять их.
– Разве браслеты можно снять самому? Даже против воли…
– Когда ты во власти сирены – да.
– Почему вас не используют для опытов? – Шутка выходит глупой и неловкой. Рейв устало закрывает глаза.
Он лежит на берегу Таннатского океана, за ним городская стена, рядом Брайт Масон, та самая, которую всего девятнадцать дней назад он впервые встретил на этом самом месте.
– Потому что никто не знает… что мы можем. К счастью, свидетелей сирены не оставляют, – тихо отвечает Брайт.
– Ну, считаем, что мне с моей сиреной повезло. – Рейв трет лоб, пытаясь хоть как‐то снять напряжение. Черепную коробку давит изнутри, будто сейчас и вовсе разорвет. А теперь еще и страшно жжет в груди, и сначала Рейв думает, что это от долгого нахождения под водой, а потом понимает, что это у Брайт сердце споткнулось и оборвалось от слова «моя».
– Рейв… – тихо зовет она.
– Хейз, – качает головой он.
Его имя не должно звучать так. Ни от кого. Хоть в этот вечер и без того случилось слишком много всего невероятного.
– Хейз… – кивает она с кривоватой усмешкой. – Что дальше, Хейз?
– Ну, я вышел сухим из воды. – Опять неловкая усталая шутка. – Никто не станет задавать мне вопросы. Мы будем жить дальше… и надеяться, что кого‐то из нас поразит в самое сердце «безопасный» человек. И, ради святых сил, Масон, пусть это случится до того, как твой умный отец придумает лекарство… Я очень хочу избавиться от этой гадости в моей голове, но…
«…но знать, что ты жива, я хочу больше!»
– Ты правда в это веришь? – Она опять усмехается с таким видом, будто точно знает, что Рейв себя обманывает. Она буквально выставляет его наивным мальчишкой, а он в ответ молчит и смотрит ей в глаза.
– Нет, – наконец отвечает он, чувствуя и за себя, и за нее острый укол в сердце и обжигающую виски мимолетную влюбленность. – Но пока я не придумаю другой план, этот останется рабочим. Поняла? Держись от меня подальше, Масон. Теперь‐то ты понимаешь почему? Иди и не попадайся никому на глаза. Парни могли выйти