Читать интересную книгу Тайна похищенной карты - Хизер Террелл

Чжи набирает прежнюю скорость, думая, какое расстояние он преодолел за все эти долгие годы с тех пор, как покинул Куньян несмышленым ребенком. Интересно, каким теперь ему покажется родной город, узнают ли его родители и братья? Он представляет лицо Шу и то, как она удивится, когда он протянет ей два свитка: карту и цветок лотоса — дань уважения императору Юнлэ и девушке Шу, перед которой он так виноват.

Его отрывают от задумчивости чьи-то шаги. Из темноты появляются двое: один — долговязый и худой, второй — маленький и толстый. Они сразу подходят к нему.

— Только посмотри, что у нас тут такое, — говорит высокий.

Чжи пятится от разбойников.

— Умоляю, пощадите. Я всего лишь бедный крестьянин. У меня ничего для вас нет.

— Бедный крестьянин, говоришь? Я так не думаю. Ты удрал из Императорского города.

Чжи замирает и внимательнее присматривается к громилам. Никакие они не бандиты. Они одеты в халаты мандаринских прихвостней, их специально послали на его поиски.

— Выследить тебя оказалось не так легко. Но ты совершил ошибку, сообщив охранникам купца, что принес товар из Императорского города. Эти охранники и разнесли твой маленький секрет по всем рынкам Сианя.

Толстяк толкает Чжи на землю. Пока Чжи пытается подняться, второй громила срывает у него с шеи кисет и начинает подбрасывать в воздух, как мячик.

— Что это такое? На вес тяжеленький и звенит, как монеты.

— Давай посмотрим.

Толстяк подтягивает Чжи к своему сообщнику. Они восторженно охают при виде золотого блеска внутри мешочка.

— Должно быть, он перед побегом из Императорского города украл какие-то сокровища, а потом продал их, — говорит высокий своему дружку.

Чжи чувствует странное облегчение: если громилы не догадываются, что он продал карту, значит, купец сохранил его тайну. Или, быть может, купец успел отправить карту на свою родину, в страну Марко Поло, — что еще лучше.

— В таком случае задача ясна, — рычит толстяк. — Отнесем золото во дворец — за вычетом нашей доли, — а этого вонючего предателя оставим гнить на пыльной дороге.

— Согласен. Но прежде следует его обыскать — вдруг найдем еще что-то ценное.

Мужчины начинают валить Чжи на землю, когда он вспоминает: он должен сохранить копию карты в шкатулке. Это его последний шанс не уронить чести, унеся с собой тайну поручения адмирала Чжэна, человека, которому он всем обязан. Чжи показывает себе на грудь.

— Умоляю, позвольте сохранить мой пао. Без него я не смогу начать загробную жизнь.

Громилы переглядываются и хохочут.

— Можешь забрать свой бесполезный пао в мир духов.

Чжи перестает бороться. Он понимает, что сопротивление бесполезно, а сознание, что он сохранил обе копии карты, его утешает. Во второй раз в жизни он сдается на милость ножа.

60

Наши дни

Филадельфия, Пенсильвания

Мара радовалась, что можно отвлечься на заголовки газет. Бен разложил на столе «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и «Юэсэй тудей». Каждая газета выступила, по сути, с одним и тем же заявлением, хотя Мара считала, что «Нью-Йорк таймс» нашла лучшую формулировку: «Китай — первооткрыватель мира?»

Они вчитывались в статьи, попивая кофе в кафе недалеко от заброшенного офиса Бена в Университете Пенсильвании. Газеты, захлебываясь, обсуждали сенсационное заявление Китая, что ученые откопали карту времен династии Мин, на которой зафиксирован морской поход адмирала Чжэн Хэ. Адмирал совершил путешествие вокруг света и открыл новые земли. Хотя в статьях проскальзывал скептицизм благодаря усилиям некоторых чиновников из американского правительства, пресса, да и весь мир целиком воспринимали заявление самым серьезным образом. Но ни в одной газете не было напечатано, что знаменитые европейские путешественники-первооткрыватели пользовались в своих походах китайскими картами.

— Твои переговоры, Мара, дали именно тот результат, на который ты надеялась. Отличная работа, — отсалютовал ей кофейной чашкой Бен.

— Спасибо, Бен.

Мара понимала, что ей бы следовало ликовать: как-никак, это она способствовала возвращению карты, согласно собственным представлениям об этике и юридическом владельце. Но у нее почему-то было неспокойно на душе. Неужели причина в легкой грусти от предстоящего расставания с Беном? Или виновато глубоко засевшее сомнение по поводу той роли, которую она сыграла, раскапывая прошлое? Словно она сама создавала исторические карты. Или участвовала в их похищении.

— По твоему виду не скажешь, что ты в восторге. Почему?

— Не знаю.

Заложив пряди волос за уши, она одернула пестрый серый свитер и юбку. По просьбе Бена Мара прилетела из Нью-Йорка в Филадельфию всего два дня спустя после передачи карты китайской стороне. Прежде чем вернуться в Китай на продолжительный период, Бен утрясал мелкие вопросы в Университете Пенсильвании.

— Ты очень многое для меня сделала, Мара. Договорилась с китайцами, что именно я возглавлю исследовательскую группу по изучению карты, хотя это не моя специализация.

— Бен, это самое малое, что я могла для тебя сделать. Я ведь заставила тебя пожертвовать твоим истинным открытием — Шаролой, взяв обещание хранить тайну.

— Знаешь, мне захотелось кое-что тебе подарить. По многим причинам. — Бен умолк, потянулся к своему неизменному рюкзаку, откуда вынул тубус и передал через стол Маре.

— Что это? — спросила она.

— Открой и увидишь.

Сняв крышку, она заглянула внутрь. Там лежал свернутый документ.

— Позволь, я угадаю. Еще одна карта пятнадцатого века? — пошутила Мара.

Бен не рассмеялся.

— Разверни. Осторожно.

Мара засунула руку в тубус, чтобы вынуть документ. Едва коснувшись его, она безошибочно узнала текстуру древней шелковой бумаги. На такой бумаге создавались карты. Она недоуменно уставилась на Бена, который сидел с серьезным выражением, такой красивый в своем профессорском твидовом пиджаке и потертых джинсах.

— Смелее, — подбодрил он ее.

Она решительно вынула свиток. Взявшись за деревянные ручки, начала аккуратно разворачивать. При каждом повороте показывался кусочек цветущего лотоса — одинокого, скорбного белого цветка, растущего из темной воды. В центре свитка располагался рисунок, правую сторону украшали элегантные иероглифы, а слева стояла красная печать.

Красота рисунка очаровала Мару.

— Прямо дух захватывает, Бен. — Тут она узнала рисунок и растерялась. — Он в точности как цветок в правом углу китайской карты.

— Знаю, — кивнул Бен. — Помнишь, я говорил тебе, что мы нашли еще один свиток в шкатулке китайского картографа? Рисунок.

В глубине сознания засело слабое воспоминание о том, как он упоминал еще один свиток, но тогда ей это показалось неважным.

— Да…

— Так вот, это и есть тот самый рисунок, — улыбнулся Бен.

— Тело в могиле, видимо, принадлежит картографу. А этот рисунок наверняка предназначался Шу.

— Да.

— И ты хочешь подарить его мне?

— Совершенно верно.

— Бен, ты не можешь так поступить. По закону этот рисунок должен остаться в Китае вместе с картой. Он станет частью твоего исследования.

— Мара, именно ты научила меня, что правомочный владелец произведения искусства не всегда определяется законом.

Мара отпрянула, услышав, как ее же собственная сентенция использована против нее.

— Я не вижу ни одной причины, по которой могу считаться правомочным владельцем карты. А как же Китай? — Свернув рисунок, она передала его Бену: — Я высоко ценю твой жест, но прошу, Бен, забери свиток в Китай.

— Помнишь, что я рассказывал тебе о символизме лотоса?

— Помню. — У нее сохранилось смутное воспоминание о том первом разговоре с Беном. — Кажется, ты говорил, что лотос — это цветок, который растет из грязной воды. И символизирует женскую чистоту.

— Он также воплощает своего рода возрождение: водяная лилия поднимается над грязью материального мира и достигает чистой, неповторимой красоты. — Бен умолк, словно этого заявления было достаточно, чтобы понять причину, по которой он дарит ей рисунок.

— Ну и?..

Мара всегда сознавала важность иконографии для своей работы, но сейчас не видела связи между символизмом лотоса и ее правом владеть произведением искусства.

— А еще это приглашение к союзу. О чем говорит надпись под рисунком.

До Мары начало доходить.

— Неужели не понимаешь?

Она поняла. Но покачала головой, не зная, что сказать.

— Лотос — это ты. И рисунок принадлежит тебе по праву.

Бен поднялся со стула и опустился на колено рядом с Марой. Свиток он положил ей в руки.

— Это твое. Но если ты действительно считаешь, что не можешь принять подарок, то тебе придется полететь в Китай и вернуть его мне лично. И в том и в другом случае я буду доволен.