привязать правила эволюции, по которым жили наши предки времен охоты и собирательства, к тому, почему дети, которые растут в неблагополучных обстоятельствах, развиваются определенным образом?
Философский закон экономии, также известный как «бритва Оккама», подразумевает следующее: если какое-то явление можно объяснить и просто, и сложно – как в нашем случае, например, можно объяснить влияние неблагоприятного опыта детства на развитие, то простое объяснение предпочтительнее. Зачем вовсе рассматривать историю эволюции нашего вида, если на нужный вопрос можно ответить просто: дети склонны повторять то, что видят? Давайте рассмотрим частный случай – ребенок растет без отца. Если это дочь, то она, вероятно, начнет половую (возможно, беспорядочную) жизнь раньше других девочек не потому, что так сделали бы ее древние предки в похожих обстоятельствах. Такое поведение всего лишь отражает то, чему ее научила жизнь с матерью: к ней приходят и уходят мужчины, причем им нельзя доверять, а задерживаются они только в том случае, если и когда им может перепасть секс.
Насколько бы убедительным ни казался принцип бережливости, в философии науки бывают обстоятельства, при которых приходится предпочитать объяснение посложнее (в нашем случае – связанное с эволюцией и репродуктивной стратегией) объяснению попроще. Чтобы новое предположение или объяснение победило укоренившееся, оно должно соответствовать трем условиям. Во-первых, оно должно объяснять то, что нам уже известно, – в нашем случае то, что в неблагоприятных обстоятельствах дети развиваются «неправильно». Можно ли это объяснить репродуктивной стратегией? Можно. Во-вторых, новый подход к некому вопросу должен подвести исследователей к гипотезе, то есть к прогнозу, которую возможно проверить, однако которую до этого еще не выдвигали или не проверяли приверженцы устоявшихся взглядов. Наконец, после проверки гипотезы на основе эмпирических данных должно обнаружиться то, что не вышло бы объяснить – и даже спрогнозировать – с помощью устоявшейся теории. Только если все три условия будут соблюдены, новая, возможно более сложная точка зрения окажется сильнее старой, пусть та и выглядит проще.
Неутешительный прогноз
Джей Белски осознал, что с непростым детством с точки зрения эволюции и репродуктивной стратегии возможно связать по меньше мере один исход развития, к которому до этого не обращались ни социологи, ни исследователи в области психологии – а именно возраст полового созревания. Он полагал, что девочки, которые созревают быстрее – по репродуктивным причинам – в ответ на неблагоприятные условия среды, физически развиваются стремительнее других девочек, живущих в более благоприятных или безопасных условиях. Все потому, что первым девочкам с точки зрения эволюции важно раньше достичь репродуктивного возраста. Конечно, за этим доводом скрывается мысль, что девочки, которые в начале полового созревания сталкиваются с трудностями, раньше начинают половую жизнь, чтобы раньше завести потомство. Пусть даже поначалу мы не были уверены, что наше предположение об ускоренном половом созревании соотносится с действительностью, мы понимали: если нам удастся найти свидетельства в пользу нашей «гипотезы о половом созревании», мы подтвердим закономерность, которую нельзя будет объяснить воззрениями, привычными для социологов и исследователей человеческого развития. Именно поэтому Белски считал наше предположение «поразительным» – и именно оно стало ключевым в нашем следующем приключении и в нашей следующей главе. В этой главе мы рассмотрим, как опыт детства сказывается на дальнейшей жизни, а точнее, как качество жизни в семье влияет на половое созревание. Кроме того, мы посмотрим, как опыт начала полового созревания влияет на его продолжение, и определим, отличается ли первый сексуальный опыт и общее сексуальное поведение у девочек с ускоренным и замедленным половым созреванием.
Благодаря данидинскому исследованию мы могли наиболее точно оценить, удастся ли по условиям, в которых растет ребенок, предугадать, согласно теории Белски, насколько быстро будет проходить его половое созревание. Нам не терпелось начать новое приключение: когда Белски только выдвинул свое предположение и мы начали работу, оказалось, что никто еще не исследовал эту тему. Мы даже не задумывались о ней, когда в свое время собирали данные о быте участников, а потому могли спокойно отправиться в кладовую сведений и посмотреть, сколько участниц воспитывались без отца в течение семи первых лет жизни и влияло ли это как-то на скорость их полового созревания. Кроме того, мы в свое время спрашивали у матерей-участниц, насколько часто в семье происходят ссоры. Эти сведения также можно было попробовать связать с половым созреванием. Наконец, мы как раз собирали сведения о том, когда у девочек начались месячные (наступило менархе), а потому могли проверить свое предположение о том, что отсутствие отца и частые ссоры в семье ускоряют половое созревание у девочек, то есть у них раньше начинаются месячные. Все вышеописанное еще раз подчеркивает одно из главных достоинств исследований, в ходе которых за людьми наблюдают с течением жизни – совсем как то, о котором в основном говорится в этой книге: данные, полученные в ходе таких исследований, можно использовать бесконечно. Другими словами, такие исследования позволяют проверять все новые предположения, причем даже те, о которых при сборе данных никто не задумывался, – совсем как наше предположение о половом созревании. Это как если бы у повара была кладовая, в которой всегда есть ингредиенты для новых рецептов, даже для тех, о которых он не задумывался во время закупки. Как оказалось, наше предположение о половом созревании (то есть о связи между опытом развития в семейном кругу до семи лет и возрастом наступления менархе), основанное на дарвинистском воззрении, подтверждается в двух отношениях. Во-первых, девочки, которые росли без отцов, созревали быстрее, чем девочки, которые росли в крепких семьях, под присмотром обоих родителей. Во-вторых, девочки, в семьях которых часто происходили ссоры, созревали быстрее, чем девочки, в семьях которых ссор почти не бывало. Эти открытия, основанные на собранных нами свидетельствах, вне всяких сомнений были новыми для научного мира, поскольку сторонники устоявшихся воззрений даже не думали о том, что непростой опыт детства способен ускорить половое созревание. С точки зрения философии науки не менее важно то, что заключения, к которым мы пришли, нельзя было объяснить привычными теориями о том, как жизнь в семье сказывается на человеческом развитии.
Мы уже понимали: даже если изыскания оправдывают ожидания, всегда нужно проверять, нет ли иных объяснений явлению. И оказалось, что скорость полового созревания может зависеть от жировой массы тела. Прежде чем у девочки начнется половое созревание, в ее теле должно накопиться достаточно жира. По правде говоря, гипотеза об «исключительной важности жировой массы тела» объясняет, почему у балерин и гимнасток половое созревание зачастую задерживается; напряженные тренировки и репетиции в буквальном смысле уничтожают весь жир в их телах. Такие наблюдения