не будет.
Весной 1960 года к Патриарху явились В. Куроедов и его заместитель В. Фуров. Несколько часов они кричали на Святейшего, категорически требуя у него отстранить митрополита Николая от всех должностей. 21 июня 1960 года Синод удовлетворяет прошение владыки об отставке с поста председателя ОВЦС МП.
Власти ограничивают контакты митрополита Николая с иностранцами. В личной беседе в алтаре московского Богоявленского собора 21 июля 1960 года владыка рассказывает архиепископу Василию (Кривошеину) о нескольких антипасхальных выходках, подготовленных с одобрения властей, в том числе о попытке «хулиганствующей молодежи в одном из украинских городов пронести на руках в алтарь храма и положить на престол обнаженную девушку, что кончилось общей свалкой и дракой»[221]. Митрополит Николай просит владыку Василия рассказать об этом христианам на Западе. Терпение властей истекает, и 19 сентября 1960 года владыка Николай перестает быть митрополитом Крутицким и Коломенским и по решению Синода отправляется на покой.
Свой последний год жизни владыка Николай фактически провел под домашним арестом. Власти запрещали ему совершать богослужение: даже на Пасху 1961 года митрополит служил один в своей квартире. Свое последнее богослужение митрополит Николай совершил в Елоховском соборе города Москвы 20 июля 1961 года. Он сослужил на всенощном бдении Патриарху Алексию I.
В ноябре 1961 года митрополит Николай попадает в московскую Боткинскую больницу из-за болезни сердца. Владыка Николай умрет рано утром 13 декабря 1961 года. Его хоронят в Троице-Сергиевой лавре, причем, по свидетельству митрополита Сурожского Антония, отпевание совершается очень быстро.
Историк Ольга Васильева называет митрополита Николая одним из самых выдающихся архиереев XX века:
«Как и Патриарх Алексий, митрополит Николай прожил долгую и трудную жизнь, и они правильно и глубоко оценивали то, что происходило в стране. Во многом он был прагматиком и использовал любую возможность для укрепления Церкви даже в тяжелейших условиях»[222].
К счастью, подвиг митрополита Николая и других исповедников эпохи хрущевских гонений оказался не напрасным. Церковь выстояла, хотя начало 60-х годов прошлого столетия было для нее в чем-то страшнее гонений при Сталине: советское общество и Запад, очарованные «оттепелью», почти не заметили, что для верующих это была эпоха лютого мороза.
В это время в самой Церкви уже появляются люди, которые обвиняют Патриарха Алексия I и его преемника, Патриарха Пимена, в пассивности и соглашательстве с государством. Но о церковных диссидентах мы поговорим в следующей главе.
Глава 29
На пути к литургическому возрождению
Почти все предыдущие разделы нашей книги были посвящены официальной Церкви, то есть легальным приходам, куда верующие могли прийти и помолиться. Но во времена гонений внутри Православной Церкви возникли тайные и полуподпольные формы общения верующих. Сразу скажем, что речь не идет о современных «церквах» с названиями типа «катакомбная» или «истинно-православная», поскольку они представляют собой группы людей, возглавляемых самосвятом – запрещенным в служении или лишенным сана священником. Такие группы уместнее рассматривать в книге, посвященной сектам.
Речь пойдет о тех христианах, которые попытались сохранить дореволюционные традиции русского Православия и при этом не ставить власти в известность о своем служении.
Все началось в 20-е годы прошлого столетия. Еще до выхода в свет «Декларации» митрополита Сергия многие монахи были лишены возможности оставаться в своих обителях и вынуждены были уходить в мир. Но некоторые из них старались жить неподалеку от места своего пострижения: снимали или покупали дом неподалеку от разоренного монастыря и жили, занимаясь сельским хозяйством или каким-то кустарным промыслом[223]. Когда советская власть стала преследовать такие маленькие «обители», инокам и мирянам пришлось придумывать более изощренные способы конспирации.
С 1922 по 1929 год в европейской части РСФСР и на территории Украины была создана сеть «домашних» обителей, в каждой из которых проживало от 3 до 20 насельников. По мнению историка Алексея Беглова, общее число иноков и послушников, живших в таких местах, могло достигать 300 тысяч человек. Сперва монахи практически не прятались – вели хозяйство, молились. Конечно, молились они не в храмах, а по домам, и вряд ли на службу мог зайти любой желающий, но тем не менее все происходило достаточно открыто.
В 30-е годы после ужесточения советских законов и начала коллективизации большинство этих «монастырей» власть уничтожила, а монахов и монахинь отправила в ссылки и лагеря.
В 1929 году на территории СССР появляются настоящие подпольные монастыри со строгой системой конспирации. Чаще всего их насельники зарабатывали себе на хлеб шитьем, уходом за скотиной или обработкой огородов. Само богослужение обычно совершалось тайно, по ночам, появились даже епископы-затворники – это были владыки, скрывавшиеся от органов НКВД. Они либо жили в буквальном смысле слова под землей, либо постоянно переходили с места на место. Вот свидетельство одного из насельников подпольного монастыря о его встрече с епископом-затворником: «Я остался у владыки, жил с матушками наверху, а он в подполье. Изредка ночью – потому что его уже искали – владыка выходил подышать воздухом. У него в подземелье совершался полностью Афонский устав» (то есть службы были долгими по Типикону без всяких сокращений. – А.З.)[224].
В это же время на территории СССР появляются и подпольные приходы. Легальных храмов было мало, священники лишались регистрации, миряне – возможности участия в таинствах. В результате священники без регистрации служили в разных местах: на дому, иногда даже в лесу или других уединенных местах. По данным историка Алексея Беглова, к 1937–1939 год на территории РСФСР был закрыт 23 071 приход. В то же время с 1929 по 1939 год на территории РСФСР появилось 4 153 подпольных прихода[225].
Массовое закрытие храмов привело к… появлению новых святынь. Верующие стали собираться на кладбищах, возле святых источников и остатков разрушенных церквей. В этих местах можно было встретить странников и юродивых, здесь же продавали самодельные крестики и иконы.
Если же говорить о людях, ушедших в катакомбы, то их можно разделить на две группы. Первые становились тайными монахами и монахинями (как, например, известный философ А.Ф. Лосев), но при этом не бросали светскую работу, расценивая ее как свое монашеское послушание: становились швеями, занимались научной работой и т. д. Тайным монахиням не советовали лишь устраиваться на завод, в рабочую среду, где царили довольно грубые нравы. Качество работы, готовность подменить своих коллег сделали тайных иноков и верных Христу мирян желанными сотрудниками для любой организации, несмотря на то, что они отказывались вступать в партию. К слову, духовники советовали тайным монахам пользоваться своим мирским именем не