Трудно сказать, сколько он простоял так. Наконец, сбросив рубашку и увидев, что глаза Лирин открыты, он крепко, обнял ее. Она отбросила простыню и протянула руки навстречу. Под его страстными поцелуями губы у нее разгорелись, и снова наступил миг экстаза, как в ту ночь, когда он вновь обрел утраченное сокровище.
Эштон принес жене завтрак в постель. На подносе, почти незаметный, был скрыт вазой с желтыми цветами ящичек из палисандрового дерева. Вдохнув терпкий аромат, Лирин отодвинула вазу и, обнаружив изящно инкрустированную загадочную коробку, вопросительно взглянула на Эштона. Но он молчал, улыбаясь, смотрел на нее. Очень осторожно, словно прикасаясь к немыслимому сокровищу, Лирин подняла крышку и удивленно взглянула на содержимое. На бархатной подушечке лежало изумительной красоты кольцо, покрытое изумрудами и бриллиантами.
— О, Эштон! — На глазах у нее выступили слезы. — Какая красота!
— Первое обручальное кольцо я покупал в изрядной спешке. Надеюсь, мне удалось исправиться.
— В этом не было никакой нужды. С меня достаточно того, что я твоя жена.
Эштон взял ее руку и надел на палец кольцо, лаская Лирин любящим взглядом.
— Этим кольцом я обручаюсь с тобой… — У Лирин приоткрылись губы в ожидании поцелуя. — И узы, которыми соединил нас Бог, — выдохнул он, — не разорвать никому. И никогда.
Хотя вкусные блюда, роскошные апартаменты, замечательные виды не пробуждали у Лирин никаких воспоминаний, она буквально цвела, окруженная ласками и заботами мужа. Азалиям и камелиям не сравниться было с ее блеском, и, как всегда бывает, когда все хорошо, время летело, как на крыльях. Прошел месяц, и «Русалка», отправляющаяся вверх по реке, снова приняла их на свой борт. Добравшись без приключений до дома, они повели спокойную жизнь хозяина и хозяйки Бель Шен.
Эштон задумал устроить большой прием, чтобы представить Лирин друзьям семьи, да и вообще всей округе. В больших количествах закупались еда и напитки. Посреди лужайки поставили павильон для музыкантов. Приглашения рассылались с оказией и по почте. Вскоре вся округа принялась готовиться к событию. Портнихи работали не покладая рук, а дамы выбирали свои лучшие платья или же, в зависимости от положения, заказывали новые.
Чем ближе надвигалось событие, тем больше было суеты. Центром ее стало поместье Уингейтов. Изготавливали разнообразные украшения из цветов, из подвалов выкатывали бочки с лучшим вином. В воздухе повис запах жареного мяса. Когда до начала оставалось всего несколько часов, начали готовить дичь, гусей и индеек. Столы ломились от фруктов.
Появились первые экипажи, и вскоре на лужайках уже был слышен детский гомон. Родители чинно разгуливали по дорожкам. Опираясь на руку мужа, Лирин встречала первых гостей в некотором смущении. Но потом, видя, как ее привечают, и принимая добрые пожелания, она освоилась. Эштон и Лирин прокладывали себе путь в толпе, приветствуя гостей, и в конце концов остановились в ожидании запоздавших. На мгновенье отвлекшись, Эштон стал соображать, все ли пришли. Заметив тех, кого он предпочел бы здесь не видеть, он слегка нахмурился. Впрочем, появлению Марелды не стоило удивляться. Она опиралась на руку Хорэса Тича, который приближался к хозяевам с куда меньшей охотой, чем она. На его лице был написан страх. Он нервно передернул плечами, когда Эштон представил его жене, и поспешил ретироваться. Марелда ухватила коротышку за локоть и, явно разочарованная тем, что ей не удалось подольше задержаться с хозяевами и хоть немного подразнить их, принялась громко выговаривать ему.
— Право, не понимаю вас, Хорэс. Вы ведете себя так, словно мы явились сюда незваными, а ведь всем известно, что Эштон сам созвал всю округу. Отчего вы такой трусишка?
Хорэс сжался под ее насмешливым взглядом и оглянулся, стараясь понять, не слышал ли кто этой тирады. Порой находиться рядом с Марелдой было решительно невозможно, но он так обожал ее, что не мог отказать в малейшей просьбе, пусть она над ним и потешалась.
Знакомясь с гостями и прогуливаясь от стола к столу, Лирин вдруг заметила пристальный взгляд какого-то мужчины, который даже не пытался приблизиться к хозяевам. Вроде она где-то его видела. Ах, да, это тот самый человек, который оказался невольным свидетелем их с Эштоном поцелуя рядом с гостиницей. Сейчас она старалась не замечать его, но уйти от сверлящего взгляда было нелегко.
Заходящее солнце дарило последние сверкающие лучи, и слуги принялись зажигать свечи и керосиновые лампы. Словно по команде, собравшиеся примолкли и обратили взгляды к парадному крыльцу дома. Там стояла пара, которую они пришли чествовать, — оба в вечерних туалетах. Пожилые обитательницы Бель Шен буквально замерли от восторга. Уиллабелл громко откашлялась и прижала руки к глазам. Эштон бросил на жену любящий взгляд, а затем двинулся вперед, медленно ведя ее по ступенькам так, чтобы все могли насладиться ее дивной красотой. Гости расступались перед ними, и пара двинулась через лужайку к ступеням большого павильона. По знаку Эштона музыканты заиграли вальс, и он закружился в танце с женой по просторной площадке. Купаясь в алых лучах заходящего солнца, защищенные от всех своей любовью, они медленно вальсировали, а гости, встав по периметру площадки, с восхищением наблюдали за ними. Когда музыка смолкла, зрители разразились горячими аплодисментами. Эштон отступил, держа Лирин за руку, и она склонилась в глубоком реверансе. Эштон начал говорить, и голос его зазвенел от гордости:
— Леди, джентльмены, друзья. Я хочу представить вам свою жену Лирин.
— Сэр, — послышался чей-то голос. — Боюсь, произошла трагическая ошибка.
Высокий молодой человек с соломенными волосами протолкался через толпу и остановился подле павильона, бросая смущенные взгляды на Эштона и его жену. Шокированный услышанным, Эштон нахмурился. Незнакомец огляделся, посмотрел на собравшихся и снова обратился к хозяину.
— Боюсь, сэр, произошла ошибка. Эта дама, которую вы представили как свою жену, вовсе не Лирин…
Послышался слитный вздох толпы. Лирин, внезапно ощутив слабость, вцепилась Эштону в руку.
— Ее зовут Ленора Синклер, и они близнецы с вашей покойной женой.
— Нет! Это невозможно! — Эштон не мог сдержаться. — Это Лирин!
— Весьма сожалею, сэр, — сдержанно продолжал незнакомец. — Повторяю, вы заблуждаетесь.
— Но откуда вам знать? — спросил Эштон. — Кто вы такой?
— Меня зовут Малкольм Синклер, — твердо ответил мужчина. — Я муж этой дамы.
У Лирин оборвалось дыхание, словно кто-то изо всех сил ударил ее под ложечку. Перед глазами у нее замелькали огоньки, павильон медленно поплыл. Она без чувств опустилась на землю. Лирин почти не ощутила, когда Эштон подхватил ее на руки, но где-то в глубинах ее сознания отзывался гул голосов. Гости строили различные предположения. Откуда-то из глубины толпы раздался демонически-торжествующий женский хохот. Должно быть, Марелда, подумала она. Эштон усадил ее на стул, и она бессильно откинулась на высокую спинку. От гостей отделился доктор Франклин Пейдж. В руках у него был целый набор флаконов с нюхательными солями. Лирин поморщилась и отвернулась, встретившись с пристальным взглядом карих глаз Малкольма Синклера, который стоял рядом с Эштоном.