к нему:
– Мне бы тоже очень хотелось это знать.
Аверин с Василем сидели в беседке, закутавшись в пледы: утро было довольно прохладным. Аверин приказал Анонимусу не отходить от кровати бабушки. Смешно, учитывая случившиеся накануне события, но выходило так, что сейчас фамильяр был единственным, кому Аверин мог доверять. Василь курил одну папиросу за другой и молчал. Аверин тоже не произнес ни слова. Он думал. И понимал, что у него огромное количество вопросов и к самому брату, и к остальной семье. Особенно много вопросов было к Марине. Кто она? Что вообще здесь делает? Да и Марина ли это или какая-то чужая женщина проникла в дом под ее личиной? Что это за заклятия такие, что колдун совершенно их не ощущает?
Или…
Аверин потер переносицу.
…может быть, этот странный неприятный запах – оно и есть? И именно так он и чувствует заклятия? Но это значит, что Марина уже приехала к ним такой. Кто и зачем опутал ее?
Надо хорошо допросить Анонимуса. Вполне возможно, фамильяр что-то знает о том, что эта женщина из себя представляет.
Но действовать надо очень осторожно. В доме убийца. И от этой мысли по спине Аверина поползли мурашки. Василь, Мария, Марина, Любава. Черт побери, кто из них?! Или это доктор?.. А ему-то зачем?
Впрочем, смерть бабушки никому из домочадцев выгодна не была. Она почти не появлялась в поместье. Наоборот, это внуков часто возили к ней в скит, не столько за душевным покоем, сколько ради шикарной карельской природы и Ладоги. Да, Ладога всегда была холодной, но недалеко от скита было отличное чистое и прозрачное озеро. Аверин прежде сам бывал в ските, и ему нравилось купаться там.
Кто-то тайно ненавидит бабушку? Но кто? И за что? Марина? Может, именно бабушка наложила на нее эти непонятные заклятия?
Тихо подошла Мария и принесла кофе. Аверин, совершенно не скрываясь, начертил над ним знак яда.
Интересно, как ощущал себя брат вчера вечером? Он ведь тоже пил чай, хотя и намного меньше. Что же, возможно, просто провел приятную ночь с женой.
– Да что же это такое! – закричал, наконец, Василь и резким движением затушил папиросу. – Теперь что же, в моем доме ни попить, ни поесть без страха нельзя?
– Мария, уйдите, пожалуйста, – тихо и вежливо попросил Аверин.
Женщина пристально посмотрела на него, но потом молча повернулась и направилась к дому. Она выглядела испуганной.
– Нельзя. По крайней мере, пока я не выясню, кто это сделал. Тебе повезло, Василь, твой брат – один из лучших сыщиков этого города. А может, и всей страны. Да еще и колдун.
Он попытался пошутить, но Василю явно было не до смеха.
– Гера, – почти застонал он и поднес чашку ко рту, но остановился и спросил жалобно: – Это можно пить?
Аверин попробовал свой кофе. Никакой горечи, кроме кофейной, он не почувствовал.
– Можно, – вынес вердикт он.
Василь осушил чашечку в два глотка и со стуком поставил ее на стол.
– Ты понимаешь, что самое страшное, да? Вот ты узнаешь, кто отравил бабушку. И что? Это же кто-то из нас! Ты понимаешь это?
– Прекрасно понимаю. Это можешь быть даже ты.
– Нет, – покачал головой Василь, – я точно нет. Но вот ты… Ладно, без шуток. Как ее отравили? Ты знаешь? Как ты вообще догадался?
Аверин глотнул кофе. Тот был неплох. Печально обвел взглядом парк – пробежку устроить вряд ли получится. Одна из причин, почему Аверин так редко приезжал в поместье, заключалась в том, что тут у него сбивался режим. А придерживаться жесткого режима было необходимо. Жизнь и здоровье колдуна напрямую были связаны со скоростью и выносливостью. Да, человек никогда не сравнится с дивом ни в скорости, ни в силе, и многие колдуны именно поэтому предпочитали во всем полагаться на дивов. Но Аверин не считал это правильным. Какая бы ни была власть колдуна над дивом, но по-настоящему можно рассчитывать только на себя.
Хотя Кузя за весьма короткий срок неоднократно уже доказал свою полезность.
Но он не очень-то обычный див.
– Запах, – наконец ответил он. – Запах аконита похож на запах хрена. Я думаю, отраву добавляли в огурцы, чтобы замаскировать. Ну и бабушка ими закусывает всегда. Даже коньяк. Поэтому и доктора обмануть смогли, он списывал приступы на алкоголь.
– Погоди. – Василь покопался в пустой пачке и вытащил новую. – То есть эти приступы… это из-за яда? Она не болеет?
– Скорее всего, нет. – Аверин потянулся. Может, все-таки удастся немного пробежаться? Иначе до обеда не проснуться.
– Но… Гера, это же отличные новости! – Василь так обрадовался, что убрал обратно в пачку уже вытащенную было папиросу.
– Да, то, что она не болеет, это очень хорошо. Если, конечно, получится восстановить ее здоровье после того, как ее длительное время травили, чтобы имитировать болезнь.
– Да! – воскликнул Василь. – Точно! Ее травили длительное время! А значит…
– …еще в ските, – закончил его мысль Аверин. – Я думал об этом. Надо поточнее узнать у доктора, когда началась «болезнь».
– Ну вот! – Василь схватил его за руку. – Слушай, если отрава в огурцах была, то ведь она их с собой из скита привезла, мы такое не едим. Что, если отравили все огурцы в бочонке? Там, в ските? Значит, наши ни при чем!
– Да, все так бы и было, но… – Аверин вздохнул, – если бы не сегодняшний приступ. Ты вчера запретил давать бабушке огурцы. И никто их ей не давал, я надеюсь. Но от нее пахло хреном, точнее – аконитом, и яд был на ее губах. Значит, ночью кто-то ей его дал. Здесь, у нас. И дал довольно много. Чтобы она точно умерла сегодня. И она бы умерла, если бы не сильные знаки с заклятиями на ее теле.
– Черт! – Василь так стукнул по столу, что чашки подпрыгнули. И достал-таки папиросу. Закурил, выпустил дым и нагнулся к Аверину:
– Слушай, а вдруг это случайно вышло? Ну, кто-то не послушался и принес ей огурцы? Дети, может… или прислуга. Давай всех расспросим, а?
– Конечно. – Аверин посмотрел на дом.
Из окна коридора выглянула Любава и немедленно скрылась.
– Василь, а почему твоя старшая дочь не учится? У нее же чародейская сила, – спросил он.
На лице брата появилось изумление:
– Гера, ты меня иногда поражаешь, честное слово. Нет, серьезно. Я вот даже не представляю, что на это сказать. Ты не знаешь?
– Нет, – слегка растерянно проговорил Аверин. Он был не в курсе многого, что происходило в семье.
– Ну ты даешь… – протянул Василь и осекся.