Таким образом, альтернативы собственной валюте не видел. Однако, вводить ее решил исключительно на территориях новых земель, исключительно для внутригосударственных расчетов и с соблюдением особого режима секретности по отношению к любому внешнему фактору. По крайней мере, на ближайшие двадцать лет.
С ее названием не заморачивался, решил, что будет золотая «корона», серебряная «гривна» и медно-цинковый «грош». Тем более, что эти древнерусские термины сейчас не используются ни одной страной, а будущий царь Петр свои деньги назовет совсем иначе.
Деревянный макет чеканочной машины с гуртильным кольцом, предназначенной для изготовления монет, мы с Иваном соорудили уже давно, еще в феоде Сильва. Сам механизм в числе срочных и первоочередных изделий не стоял, поэтому, вспоминали о нем очень редко. Но наши механики меня удивили: когда возвратился из похода по Украине, увидел в мастерской готовую чеканочную машину, но приспособленную под одну из операций вытяжки в пуансоно-матрице стаканчика револьверной гильзы. Гуртильное кольцо при этом было снято. Тогда-то и возникло желание, довести эту монетно-чеканную задумку до конца.
Ничего сложного или секретного в механизме машины не было, в Азии и Европе ее уже лет сто, как эксплуатировали полным ходом. Увидев изделие в металле, сработала инженерная мысль, и захотелось сразу же изменить конструкцию с винтовой схемы, на кривошипно-шатунную. При этом мощный маховик с помощью коленчатого рычага мог бы осуществлять вертикальное движение верхнего штемпеля с достаточным усилием. А еще эта схема с помощью сблокированных толкателей и фиксаторов позволила бы серьезно автоматизировать подачу монетного кругляша и выброс готовой монеты, а так же помогла бы исключить несвоевременную подачу к штемпелю кругляшей или их скопление.
Впрочем, новые эскизы и схемы набросал, но отложил в длинный ящик. Не миллионное у нас пока население, чтобы вместо простой чеканочно-гуртильной машины, ваять целый автоматический монетно-чеканный комплекс. Но кольца для формовки рельефного гурта решил переделать. Вместо подпружиненных размыкающихся, сделал разъемные, состоящие из четырех секций. Пришлось их загонять в толстые рамки, из которых после каждого тиража монет нужно будет выбивать, зато будут раз в десять долговечнее.
Следующий этап был не менее сложен. Так как справочники по металловедению остались в той жизни, а для создания размеров монет в моей метрической системе нужно обладать кое-какими знаниями, то пришлось их постигать методом «тыка» и двухдневных экспериментов. За эталон взял немного затертый золотой английский соверен, который весил ровно десять грамм и соответствовал давно привычной в Европе стоимости одного фунта стерлингов. Правда, в отличие от моей короны, в его составе золота было где-то на один грамм меньше, но лично я решил чеканить десятиграммовую монету девятьсот двадцатой пробы, где лигатуры из серебра и меди должно быть не более восьми десятых грамма.
А вот с серебром в связи с его, почти в два раза меньшей плотностью, чем у золота и соответствующим нынешним курсом — пятнадцать к одному, пришлось поиграться. С диаметром монет разного достоинства определился: за образец гривны взял английский шиллинг, за полтинник — полшиллинга, за двадцать пять грошей — монету в одну десятую экю, а за десять грошей — монету в одну двадцать четвертую экю. При этом, вес одной гривны был равен семи с половиной граммам серебра, а вес, соответственно, монеты в десять грошей — семидесяти пяти сотых грамма. И еще, взяв за образец диаметр талера и полталера но, сделав немного плотнее, вырубил кругляши на монеты, достоинством в четыре и две гривны, с соответствующим весом в тридцать и пятнадцать грамм. При этом предполагалось, что проба серебра будет не ниже девятисотой, а в качестве легирующей добавки в расплав добавим медь. Сегодня так делают абсолютно все монетные дворы.
Диаметры латунных монет, достоинством один, два и пять грошей, взял из памятных советских копеек — пятнадцать, восемнадцать и двадцать пять миллиметров. Но, пришлось и здесь немножко помучиться, так как хотелось получить монеты с четким весом в один, два и пять грамм. И тот медно-цинковый сплав, который получим в Ковалеве при плавке оловянных руд, для чеканки мелочи как раз подойдет. Правда, уже сейчас видно, что ее производство будет очень убыточно. Еще в той жизни где-то читал, что изготовление однокопеечной монеты обходилось государству в шестнадцать-двадцать копеек. Но без разменной мелочи никуда не денешься, поэтому, перекос уберем за счет чеканки монет более высокого достоинства.
Когда пришел к ювелиру Ицхаку с просьбой об изготовлении штемпелей, тот с минуту смотрел на меня бесконечно удивленным взглядом, широко раскрыв рот.
— Нет, сеньор, — хрипло сказал он, отрицательно качая головой, — Я не резчик! Да и в любом случае не взялся бы за подобную работу. Я не враг ни себе, ни своей семье. Простите, наверное, этого не следует говорить, но всегда считал вас человеком более рассудительным…
— Меня не интересуют штемпели европейских монет, фальшивыми деньгами не собираюсь заниматься категорически! Меня интересует несколько иное, — резко оборвал его и подал папку с собственными эскизами позитивного изображения аверсов и реверсов монет различного достоинства, а так же мой портрет в профиль и герб Славии, написанные за десять талеров художником местной редакции.
Ицхак распахнул обложку, схватил большую лупу и близоруко сощурился, рассматривая рисунки. Он долго не подымал голову, все перекладывая листочки с места на место. Было ясно, что он давно уже все рассмотрел, а сейчас тяжело шевелил извилинами над свалившейся на голову совершенно безумной и непонятной темой.
— Сумасшествие какое-то, — он тихо пробурчал себе под нос, затем, пальцем показал на мой портрет и поднял глаза, — Сеньор, ваша светлость, на этих двух золотых монетах и трех больших серебряных нужно чеканить изображение монарха. И надписи кириллицей. Я верно мыслю?
— Совершенно верно.
— Но ведь это, это…,- он замолчал, напряженно уставившись мне в глаза, и через минуту обмяк и тихо промямлил, — Даже не знаю, что сказать. И резчиков знакомых нет.
— Послушайте, мастер, вы далеко не древний старик, а вас уже мучает склероз. Да! Иаков хвастался, что в молодости вы получили гильдейский патент ювелира, отработав пять лет при дворце в казначействе резчиком штемпелей! И этому умению всех сыновей учили, даже его. Только у старшего Мигеля лучше всего получается работа с металлом, а у младшего — резка негативов и обработка камня.
— Иаков?! Ах, негодник такой, пускай только придет домой! Вот я ему задам!
— Чего уж там, он о благосостоянии семьи беспокоится. Тем более, что конфиденциальная работа оплачивается вдвойне. Вот сколько стоило в казначействе изготовление штемпельной пары?
— О сеньор! В зависимости от сложности, от сорока до ста талеров за негативы и пять талеров за гуртильное кольцо. Да еще стоимость заготовок.
— Сырые заготовки мои. А платить буду за каждую пару плюс кольцо, независимо от сложности — сто пятьдесят талеров. Устраивает?
— Да, сеньор! Если здесь одиннадцать комплектов, то…
— Нет, Ицхак, немного не так. Большая золотая корона и малая — по двадцать пар. Четыре, две и одна гривна серебром — по тридцать пар. Пятьдесят и двадцать пять грошей серебром — по сорок пар. Десять грошей серебром и пять медью — по пятьдесят пар. Два и один грош — по шестьдесят пар. Итого, четыреста тридцать комплектов.
— Ох, вей, это ж сколько миллионов можно начеканить?! Да и нам на полгода работы!
— А вы умножьте все это на сто пятьдесят талеров. Неужели вы за полгода когда-нибудь зарабатывали такие деньги? — отстегнул от пояса и вытащил из-под плаща два трехкилограммовых кошеля с золотыми дублонами, — это, мастер, первый маленький аванс.
— Нет, сеньор, ваша светлость, — он положил свои руки сверху на кошели, — И за пять лет не зарабатывали. Просто, у нас таких заказов никогда не было, и быть не могло.
Нужно сказать, что свой гонорар семейство Ицхака заработало и вознаграждение получило полностью, до последнего талера. Правда, как они меня не уговаривали, но в целях безопасности обеих сторон, младшего Пабло Паса забрал с собой. А тот и рад был, при этом подружился с компанией Карло Манчини, с коими путешествовал на «Селене» Кривошапко, а затем, добирался в караване вместе со всеми до будущей столицы графства.
Нашли мы его рядом с небольшой действующей литейкой, околачивающимся за охраняемой двумя караульными перегородкой, в числе таких же интеллектуальных бездельников, как и он сам. Из здания выступало круглое нетолстое бревно с опорой на краю, являвшегося осью большого деревянного колеса, которое вертелось довольно шустро. Внутри колеса, соблюдая очередность, с визгом и смехом бежали чьи-то дети. Право-слово бельчата.