ли, что другое объяснение — что горе является результатом случайностей, и что это не помощь пытающихся сделать тебя сильнее богов — это объяснение слишком жуткое, чтобы над ним задумываться? Давай всё же считать, что это — боги. Будем считать, что это чья-то воля.
Продолжая говорить, не останавливаясь, на любые приходившие ей в голову темы, вне зависимости от того, понимала её Глаки или нет, она прижимала девочку к себе. Трис так привыкла к брыканию ребёнка, что сначала даже не заметила, что плач Глаки стал утихать, и что её маленькое тельце расслабилось в объятиях Трис. Только когда Глаки начала тихо посасывать большой палец, уткнувшись Трис в грудь и похныкивая — только тогда та поняла, что можно ослабить хватку. Её руки и ноги покалывало от того, что они долго находились в одном и том же положении. Она убрала мокрые, спутанные кудри с лица ребёнка.
— Вот так хорошо. ‑ Она помедлила, затем неловко поцеловала Глаки в лоб. ‑ Мы не можем позволять тебе недужить, вдобавок ко всему остальному.
Прошло некоторые время, прежде чем Глаки позволила Трис встать, не закатывая истерику. Каждый раз, когда ребёнок повышал голос, Трис садилась обратно. Наконец Глаки сама встала у Трис с колен.
— Горшок, ‑ прошептала она, избегая взгляда Трис.
— Ночной горшок? ‑ спросила Трис. Глаки кивнула. Трис со стоном поднялась на затёкшие ноги. ‑ У вас тут нету настоящей уборной? ‑ Глаки покачала головой. ‑ Чудесно, ‑ сказала Трис, разминая затёкшую спину. Она протянула ладонь: ‑ Показывай, где, ‑ сказала она.
Глаки взяла её за руку, и повела вверх по лестнице. Медвежонок последовал за ними, а Чайм ехала у него на спине.
— Пойдём туда, где ты спишь, ‑ предложила Трис.
По опрятности комнаты и по отсутствию пыли Трис догадалась, что это была комната Яли, а не Иралимы. Пока Глаки пользовалась горшком, Трис открыла ставни, чтобы впустить воздух. Она на миг высунулась из окна, призывая к себе свой любимый ветерок. Он приехал вместе с ней от самого Спирального Круга, и был самым преданным спутником Трис на знойном юге. Когда она протянула руку, ветерок обвился вокруг неё.
— Найди Нико, ‑ дала она указание. ‑ Скажи ему, что я в порядке, и что я не знаю, когда буду дома. ‑ Ветерок понёсся прочь.
Она уже потерпела неудачу, посылая ветра на поиски убиваемой женщины, но что ещё она могла сейчас сделать, чтобы помочь? Кис совсем пал духом — слишком сильно, чтобы пытаться сделать ещё один шар. Никто этого не упоминал, но Трис было совершенно ясно, что они не могли полагаться на то, что убийца будет ждать день между нападениями — только не после того, как он забрал Яли на следующий же день после предыдущей жертвы.
Она должна была что-то сделать. Кроме ветров у неё ничего не было.
Трис огляделась. Глаки и Медвежонок свернулись вместе на кровати, девочка наблюдала, как пёс спит. Чайм сидела на подоконнике рядом с Трис, склонив голову на бок и с любопытством в глазах.
— Ты полежишь тут немного, молча? ‑ спросила у Глаки Трис. ‑ Мне нужно кое-что сделать. Тут будет ветрено, но не волнуйся. Это всего лишь я. Я — маг. Я могу делать вещи с ветром. ‑ Она не была уверена, что девочка поняла, но полагала, что не помешает говорить так, будто та понимает. Трис никогда не могла взять в толк, зачем взрослые говорят с детьми как с младенцами.
Она подошла к двери, и распахнула её, призывая свои ветерки со двора. Она также позвала любые потоки воздуха в Капике, которые ответят на зов, притягивая их к себе через дверь и окно. Они влетели внутрь, заставляя одеяла, занавески, юбки, волосы и шерсть качаться, и они немного покружились вокруг Глаки, Медвежонка и Чайм, с любопытством их исследуя, прежде чем окружить Трис.
Она позволила своей силе растечься вокруг, по возможности пытаясь передать звуки, которые хотела услышать, и досадуя, потому что было бы гораздо проще, если бы она могла видеть то, мимо чего дули ветры. Только убедившись, что дальнейшие объяснения ничего не дадут, она отпустила их.
— И помните — весь Капик, ‑ сказала она им. ‑ Каждую улицу, каждый переулок, каждый двор.
Ветерки понеслись прочь, выполнять её поручение. Вздохнув, Трис зажгла дешёвую масляную лампу, затем села на кровати, прислонившись спиной к стене. Глаки пододвинулась ближе, и примостилось у Трис под левой рукой. Медвежонок подполз к ним, пока не оказался зажат между Глаки и стеной, затем снова задремал.
— Знаешь, я потеряла свою мать, когда была маленькой, и некоторых моих тёток, ‑ поделилась Трис. Она решали не упоминать того, что её мать и тётки были для неё потеряны не из-за смерти. ‑ Было страшно, переезжать из одного дома в другой. Все всё делают по-другому, и орут на тебя, если ты делаешь не так, ты не замечала?
Глаки кивнула, не вынимая большой палец изо рта.
— Но животные всегда дружелюбны, если не делать им больно, ‑ сказала Трис. ‑ И всегда можно рассказывать самой себе сказки, как тебе рассказывают их мама и тётки. Можно рассказывать себе сказки о том, какая у тебя однажды будет семья. У меня теперь чудесная семья. И ты знаешь, Глаки, что твои мама и тётя по-прежнему любят тебя, где бы они ни были.
Глаки вытащила палец изо рта.
— Ты плакала? ‑ спросила она.
— Я плакала так же, как и ты, забравшись туда, где никто на меня на наорёт и не ударит, ‑ тихо ответила Трис.
— Расскажешь мне о своей семье? ‑ спросила девочка.
Трис рассказывала Глаки о дне, когда Браяр украл миниатюрное дерево, когда вдруг осознала, что на пороге комнаты стоит Кис. Она бросила взгляд на девочку, которая уже крепко спала.
— Остальные как? ‑ шёпотом спросила у него Трис.
— Неистовствуют, ‑ бросил Кис. ‑ Ярятся. Поговаривают о том, чтобы с утра всей толпой нагрянуть в Учётный Холм, и сказать Хранителям, что перестанут работать, если ничего не будет сделано. Капик приносит городу солидный доход; именно его обычно посещают иностранцы. Может, Хранители прислушаются.
Трис нахмурилась. Если это было правдой, что квартал приносит городу доход, то какова была вероятность того, что Дэйме удастся заставить Хранителей закрыть Капик?
Кис потёр белое пятно у себя на голове:
— Слушай, я найду паланкин, чтобы отнесли тебя домой. Ты…
Трис его перебила:
— Ты с ума сошёл, ‑ прямо заявила она. ‑ Эта девочка недавно потеряла двух самых важных людей в своей жизни. Я отказываюсь забирать её из единственного знакомого ей дома, и я уж точно не оставлю её с этим сбродом. Эта Поппи, она залепила девочке оплеуху, о Мила! Я уже послала весточку Нико. А пока что я останусь здесь.