Читать интересную книгу Таксопарк - Илья Штемлер

— В субботу люди ходят в баню. В субботу люди делают кое-что по хозяйству. Но назначать в субботу совещание с директорами парков?!

— Не ворчите, Шкляр! — весело воскликнул Тарутин. — Вам это нравится. Иначе бы не пришли на час раньше.

— Я помешал?

— Ничего. Побреюсь при вас.

Шкляр отложил журналы и встал, разминая затекшие ноги.

Тарутин размотал шнур электробритвы. Уютное жужжание моторчика успокаивало нервы… На память в который раз пришло коротенькое письмо Фомина из санатория. Антон Ефимович не мог не быть при исполнении, беспокойный человек. Предостерегал Тарутина от резких решений… Как он там написал? «…Я знаю этих людей, как собственную кожу. А вы человек сравнительно новый в парке… Мне нравятся ваши задумки, но не надо в полный рост, можно делу навредить… Хожу на процедуры, а голова вся в делах парковских, пропади они пропадом. Верно, что отпуск только для тела, а не для души. Не дотянуть мне всего срока, вернусь…»

Шкляр остановился за спиной Тарутина, внимательно разглядывая через плечо отраженное в зеркале лицо директора.

— А я бреюсь безопасной.

— У вас, Максим Макарович, консервативный склад ума. Иногда это приносит пользу. Я давно заметил, что многие основательные вопросы решаются людьми с консервативным складом ума. Надежные люди… Вы когда-нибудь писали из отпуска письмо своему начальнику?

— Я? — изумился Шкляр. — Думаю, что начальство не очень тосковало по мне.

Тарутин рассмеялся. Он подумал, что напрасно пригласил старика на это совещание. Со своим вздорным характером тот мог спутать все карты. А дело предстояло тонкое — переговоры с директорами парков о реализации на кооперативных началах некоторых технических идей Тарутина. Тут нужна и хитрость, и дипломатия, и уговоры. Шкляр ему был нужен как автор и консультант основного проекта. Но с его характером? Правда, об этом надо было раньше думать…

— Что вы пьете, Максим Макарович? — проговорил Тарутин.

— Желаете меня напоить? Чтобы я сидел и молчал? — усмехнулся Шкляр. — Не советую. Я, когда выпью, становлюсь невыносим. Сам себе противен…

— В интересах дела я просто попрошу вас удалиться, если ваше присутствие будет слишком… навязчивым, что ли.

— Не сомневаюсь. Вы человек решительный, — без обиды проговорил Шкляр. Он стоял у окна и смотрел на улицу. — Кто-то уже подкатил. Серая «Волга».

— Серая? Абрамцев. Второй таксомоторный.

Высокий, сутуловатый, в строгом черном костюме, купленном недавно через Цибульского, Тарутин выглядел сейчас чрезвычайно респектабельно. Особенно рядом с толстым, страдающим одышкой Абрамцевым, одетым в коричневую мешковатую пару.

Абрамцев хмыкнул, сравнивая в ярко освещенной прихожей фигуру Тарутина со своей.

— Молодеешь, Тарутин. На именины, что ли, пригласил?

— Соскучился, Абрамцев, соскучился.

Абрамцев директорствовал уже десять лет на одном и том же месте и считался опытным и умелым хозяйственником. Тарутин понимал, что именно его и будет труднее всего склонить на свою сторону. У Абрамцева и так было полное натуральное хозяйство, правда, скромное по объему, но рисковать им он не захочет.

«Поборемся с тобой, Абрамцев, поборемся», — думал Тарутин, предлагая Абрамцеву мягкое кресло. Рядам он усадил его главного инженера и советчика Залевского.

В кресло напротив Абрамцева Тарутин предполагал поместить Маркина, директора первого таксомоторного. Маркин недолюбливал Абрамцева, поэтому спор, который обещал возникнуть между ними, при умелом направлении мог дать неожиданный и, возможно, положительный результат. Главное теперь, чтобы Маркин приехал. Тарутин ему звонил несколько раз и получил твердое согласие. Но все же сомнения были, и специально за Маркиным отправился Мусатов.

Директора трех областных филиалов приехали одновременно без четверти восемь — видимо, сговорились заранее. Тарутин их знал плохо, встречались изредка на совещании в управлении. Особой финансовой поддержки проекта от них ожидать трудно — все три филиала по количеству таксомоторов уступали и половине тарутинского парка, но их поддержка могла иметь психологическое значение для управления…

Мусатов вошел в прихожую возбужденный и улыбающийся. Он подмигнул Тарутину и негромко сообщил: «Доставил тепленькими».

У Маркина был заспанный вид. Его главный инженер Изольдов также хранил на лице недовольную мину. И долго пристраивал на вешалке кожаное пальто.

— Черт знает, Тарутин, суббота дается человеку, чтобы он перекинулся в преферанс с друзьями, — навестил покинутую по глупости семью, — пробурчал Изольдов.

— Для чего дана человеку суббота, я уже сегодня слышал, — мягко ответил Тарутин. — Но мне захотелось угостить вас прекрасным ромом.

— В моем возрасте не так легко менять привычки, Тарутин, — оживился Изольдов.

— Водка у меня тоже есть.

— Вы меня не так поняли! — Изольдов рассмеялся.

— Но все равно понял.

Маркин мрачно молчал, всем своим видом показывая, что он знает цену этой болтовне, и, если не будет серьезного основания для визита, он уйдет не простившись. А Мусатов тем временем выставлял из серванта тарелки с заранее приготовленными бутербродами, маринованными грибами, длинную бутылку с ромом, водку в графинчике, рюмки…

— Неплохо живут холостые директора, — проговорил Абрамцев. — Что, Маркин, вкусим грибочков?

— Не торопись, Абрамцев. Неизвестно, под каким соусом все это нам подадут.

— С соусом мы потом разберемся. — Абрамцев пододвинул к себе грибы.

Тарутин налил в граненую рюмку немного рома и, улыбаясь, оглядел своих гостей.

— Я пригласил вас к себе, друзья, не только за тем, чтобы провести несколько часов в такой приятной компании, но, главным образом, чтобы поделиться некоторыми соображениями, кардинально важными для нашего с вами дела. Единственная просьба — дать мне высказаться до конца. И не судить строго, если мои высказывания будут звучать несколько патетически. Дело не в форме, а в сути…

Тарутин отставил в сторону рюмку и раскрыл лежащий под рукой блокнот.

— Как вам известно, друзья, ремонт автомобиля требует огромного количества запасных частей. Только расход металла на их изготовление при капитальном ремонте составляет сорок процентов от расхода металла на изготовление нового автомобиля. А трудоемкость капитального ремонта? Она почти в шесть раз выше трудоемкости изготовления нового автомобиля. И если новое такси проходит до капремонта в среднем триста восемьдесят тысяч километров, то после ремонта его пробег в шесть раз меньше. В шесть раз!..

Тарутин умолк. В его сознании вдруг заново и рельефно возникла несуразность соотношения этих цифр. Как бы их тайный смысл. Он пожал плечами, точно извиняясь…

— Разве не обидно? Столько вкладывать и терпеть убытки! Один мой парк ежегодно теряет на капремонте сто сорок тысяч рублей. А уважаемый Борис Григорьевич двести десять тысяч…

— Двести семнадцать, — поправил Абрамцев.

— Извините. Исходные данные выдавались крайне неохотно, — не удержался Тарутин. — Возможны и просчеты.

— Это кому выдавались? — спросил Залевский.

— Виктории Павловне Суриковой. Из Института экономической кибернетики.

Абрамцев недовольно хмыкнул. Собирать директоров, чтобы сообщать им о нерентабельности капитального ремонта при существующих условиях?! Считается разумней продавать старые автомобили частным лицам. Даже пускать их «под пресс» и то выгодней, чем ремонтировать. Эти варианты давно обсуждаются. Единственный довод против подобной практики был тот, что частник будет «носом рыть», но отремонтирует свой автомобиль. А за счет чего? За счет тех же гаражей и автобаз, уводя в сторону и без того небогатый арсенал запасных частей.

И Тарутин понимал — его сообщение не удивит коллег, этих тертых-перетертых людей цифрами не возьмешь…

— Сказанное мною является лишь частью проблемы, связанной с эксплуатацией таксомоторов после капитального ремонта…

Тарутин захлопнул блокнот и отошел к окну. Он был недоволен собой. И понимал, отчего это происходит: он не испытывал сейчас вдохновения. Такое чувство, словно накачивают воздух в дырявую камеру… В черном глянце стекла Тарутин видел отражения сидящих за столом людей. Абрамцев что-то накладывает себе в тарелку. Маркин курит, и кончик сигареты багровым светлячком отражается в стекле…

— Выпьем за хозяина! — выкрикнул Залевский. — За его страсть к статистике.

Тарутин вернулся к столу, сел, стиснув пальцы замком.

— Статистика, приведенная мною, была поводом к размышлению… И вот о чем. Есть идея сократить время межремонтного пробега…

— Вы хотели сказать — увеличить, — поправил Абрамцев.

— Я хотел сказать — сократить.