class="p1">Гаронд щелкнул пальцами, и снова полилась музыка — на этот раз задумчиво-нежная. Оказывается, она не звучала все время, что шла разборка со злоумышленницей.
Принц взял Мику за руку и весело направил в центр катка. Потом встал перед ней, как намедни Пайрин, и повел так, чтобы Мика ехала назад.
…В общем, ничего страшного не происходило. Наоборот, Мике нравилось! Гаронд умело и спокойно, ориентируясь на ее возможности, вел ее, как и всех предыдущих девушек. Если сравнивать с братом — то движения его были немного более резкими и хищными, но вполне понятными, интуитивно тело ощущало, что именно нужно делать, повинуясь рукам принца. В какой-то момент Мике даже показалось, что они по-настоящему танцуют под музыку.
И танец этот не заканчивался… Гаронд с улыбкой смотрел на нее. Со вполне себе доброжелательной улыбкой, даже странной на его суровом лице.
— Не страшно ведь со мной, Мика? — вдруг спросил он.
— Намного менее страшно, чем ваша загадочная болезнь! — тоже с улыбкой ответила Мика.
— В вашем мире не бывает любовной горячки? — наигранно-удивленно поднял одну бровь Гаронд.
— В моем мире так называют состояние влюбленности, когда она овладевает человеком, и он ни о чем не может думать, кроме возлюбленного. Иногда это даже называют болезнью — но аллегорически. Любовная горячка в моем мире не является инфекционным заболеванием.
— Удивительно. Впрочем — так я и думал. А в нашем мире, Мика, так называют особую юношескую лихорадку, весьма заразную. Как правило, ею болеют молодые юноши и девушки. Болезнь сопровождается повышением температуры тела, лихорадкой. И на ее фоне больной или больная неожиданно начинает испытывать непреодолимое влечение к какому-либо лицу противоположного пола. Как правило — просто к первому попавшемуся. Эта девушка Мила была на моем отборе, поэтому закономерно, что ей показалось, будто она влюблена в меня, — усмехнулся. — Самое забавное, что эта болезнь не опасна — если больному не дадут натворить безумств. Магическому лечению не поддается. Но прекрасно лечится жаропонижающими отварами, вроде отвара травы Бей, упомянутым мной. Без лечения — проходит за три дня, максимум за неделю. И, как правило, человек становится полностью устойчивым к этой заразе, повторные случаи заболеваний крайне редки. Большинство наших девушек болели в юности, так что их паника связана просто с тем, что они помнят, какой неприятной была болезнь, опасаются, что окажутся в числе немногих, кто заболел повторно. Это скорее обычная женская мнительность и брезгливость… Единственный, за кого стоит волноваться — это Бамбар. Потому что у людей почтенного возраста это юношеское заболевание может протекать в тяжелой форме. Не поддаваться лечению, длиться долгое время… Надеюсь, профилактика в виде настойки Баголи поможет ему.
— Удивительная болезнь! — сказала Мика. Сейчас они вполне хорошо разговаривали, поэтому она решила быть откровенной. — Но, ваше высочество, почему вы так опасались за меня? Я еще молодая. Разве вам не было бы…
— Выгодно, чтобы ты решила, будто влюблена в меня? — рассмеялся Гаронд. — Нет. Мне не нужна болезненная влюбленность — это, во-первых. А во-вторых, у этой болезни есть интересный эффект. После выздоровления пациент испытывает отвращение к своему поведению во время болезни, а заодно — к былому объекту влюбленности. Так что Мила в любом случае не останется на отборе. Зачем мне дама, которая еще месяц будет испытывать ко мне непреодолимое отвращение? А вот в случае с тобой… хотелось бы этого избежать. И, наконец, самое главное. Я предполагал, что в вашем мире может отсутствовать такая болезнь. И я понятия не имею, как будет протекать у тебя эта инфекция, если ты ее подхватишь… Это ведь совершенно новая для твоего организма зараза! Вдруг в твоем случае речь шла бы о тяжелой лихорадке, не поддающейся магическому лечению…
— Спасибо, ваше высочество, — искренне сказала Мика. — А вы болели «любовной горячкой» в юности? Кажется, вы за себя совсем не испугались.
— Нет, не болел, — пожал плечами Гаронд. — Но, видишь ли, я и не могу ею заразиться. Мы, драконы, не болеем человеческими болезнями. У нас свои болезни… очень редкие, если их вообще можно назвать болезнью.
— Например? — удивилась Мика.
— А об этом, Мика, я, может быть, расскажу тебе на нашем свидании! — вдруг стал серьезным Гаронд. — Давай-ка мы сделаем твое выступление ярче… ничего не бойся!
И вдруг крутанул ее так, что Мика покатилась в сторону и вокруг своей оси.
«Сейчас я опять свалюсь! — подумала она. — Зачем он так! Нормально же общались!»
…Но, конечно, не упала. Дракон с невиданной ловкостью поймал ее за талию, сделал неуловимое движение и закрутил Мику в другую сторону. Голова закружилась, на мгновение ей показалось, что она летит. А потом он снова поймал ее и опять крутил, легко, непринужденно, каждый раз оказываясь рядом, когда ей требовалась поддержка.
В итоге Мика… рассмеялась! Это было и красиво, и весело, и здорово. Она словно летала, повинуясь рукам Зимнего принца. Постепенно научилась выставлять ногу и обводить коньком полукруг в моменты кручения. Со стороны девушек раздались аплодисменты. Видимо, все решили, что это был «запланированный номер». Только Мика знала, что на самом деле вся заслуга их красивого катания принадлежит Гаронду.
А потом музыка затихла, все прекратилось. Гаронд ловко поймал ее и… откинул на руку. Несколько мгновений склонялся над ней, и Мика в очередной раз убедилась, что его хищные черты весьма красивы. Наверное, и в сложном характере есть некая красота, подумалось ей вдруг.
Но было совершенно не до мыслей. Принц поднял ее и сказал:
— Все. Если пожелаешь, Микаэла, однажды можем еще покататься, — криво улыбнулся и направил ее к выходу с катка. — И настойку Баголи тоже выпей, — добавил он.
— Следующая участница — номер шесть! У кого шестой номер? — это был голос уже не Бамбара, а младшего распорядителя Пурсена, который нравился Мике намного меньше. Например, она хорошо помнила, как именно он поселил ее по соседству с Гарондом. И как восхвалял ее якобы «хитрый» ход с коротким платьем и обнаженными ногами.
Ее он остановил на выходе и сказал весьма строго:
— Миледи Микаэла, уверен, вы не болели любовной горячкой. Выпейте это, — и протянул ей маленькую мензурку с чем-то ярко-фиолетовым внутри.
Мика опрокинула в себя жидкость.
«Ну и гадость», — подумала она. Настойка была даже не горькая, а просто какая-то отвратительная на вкус, тошнотворная.
Пурсен неожиданно продемонстрировал, что у него есть чувство юмора.
— Неприятный вкус, не правда ли? — сказал он. — Говорят, именно он так сильно отбивает любые романтические порывы, что после нее не болеют.
Мика улыбнулась, поблагодарила его, не дожидаясь комментариев на тему своего выступления, и направилась к