Рабство в прямом смысле играло на Востоке меньшую роль. Оно существовало уже у шумеров. Вавилонские и ассирийские цари переселяли целые народы и сажали их на землю в других местах, чтобы сломить их сопротивление. Но крестьянский образ жизни воспроизводился без изменений. Рабство развивалось в городах; долговое рабство сохранялось повсюду. Свободный слой населения, состоявший из чиновников, ремесленников и купцов, составлял небольшое меньшинство населения. В странах Древнего Востока подавляющая часть населения была всегда порабощена. Крепостная зависимость создавала традицию, в которой принадлежность общине, неизменное место жительства и религия делали почти невозможным сопротивление такому порядку вещей. Древнейшие народы – шумеры и египтяне – имели детально разработанные представления о загробной жизни, где, по их понятиям, сохранялось сословное деление. Социальный статус на Востоке воспринимался как божественное установление, продолжающееся и после смерти. Меняющиеся завоеватели почти не влияли на положение порабощенной крестьянской общины, которая платила налоги и выполняла повинности для любой власти. Отсюда глубоко восточная заповедь христиан: «нет власти не от Бога».
Напомним наше определение несвободы. «Восточный человек», образ жизни которого мало менялся, не ощущал несвободы; но с нашей точки зрения он никогда не был свободен. Такая точка зрения имеет смысл в гуманистической системе ценностей, где главной ценностью является растущая человеческая личность. Мы будем всегда отчетливо отделять субъективное ощущение несвободы, зависящее от культурной традиции, от общего представления о несвободе, возникающего из «внекультурной», гуманистической системы. Конечно, можно возразить, что и эта система ценностей присуща определенной разновидности европейской культуры. Но можно с большой вероятностью предполагать, что мы имеем в ней основу будущей общечеловеческой культуры – о чем еще будет речь. Люди всех народов, движимые социальным инстинктом, подсознательно стремятся к этой цели. Дальше мы расскажем, что у шумеров была попытка учредить представительное правление – за 2800 лет до нашей эры. Но Восток так и не добился свободы, а привык к своему рабству.
Обратимся теперь к Древнему Западу. Его преимущество перед Древним Востоком состояло прежде всего в том. что он был не столь древним. По-видимому, шумеры и египтяне пришли в долины своих рек еще первобытными племенами, так что сословная иерархия и государства развились у них уже при оседлой земледельческой жизни, в почти неизменных внешних условиях. Это определило статический характер их цивилизации, а хозяйственные потребности (невозможность земледелия без сложных систем ирригации) задали тенденцию к образованию крупных государств, очень раннюю у египтян, но заметную также у шумеров (где этот процесс был прерван, но в то же время завершен аккадским завоеванием). Иначе обстояло дело на Западе. Эллины пришли на Балканский полуостров, а италийцы на Апеннинский уже на стадии племенных союзов, предшествовавших образованию государств: за 2000 лет до н.э. они были, вероятно, похожи на германцев, изображенных Тацитом. Они не сидели на одном месте, как сидели шумеры и египтяне на плодородных берегах своих рек; как и все индоевропейцы, они долго скитались – может быть, две тысячи лет. Первоначальная родина индоевропейцев была, скорее всего, к югу от Каспийского моря, на плоскогорьях нынешнего Ирана и Восточной Турции. Покинув эту суровую страну, они рассеялись в разные стороны и долго блуждали, сталкиваясь с другими племенами. Это сделало их воинственными: у германцев война составляла важнейшее занятие на этом свете и продолжалась за гробом; предки греков и римлян тоже были намного воинственнее, чем шумеры и египтяне. Это отразилось и на их религии, хотя мы и не в состоянии проследить этот процесс. Во всяком случае, у индоевропейцев, пришедших в Европу, никогда не было постоянного сословия жрецов, хотя их цари, после образования государств, исполняли также жреческие функции. Складывается впечатление, что у этих кочевых племен религия и загробная жизнь не играли столь важной роли, как у древних народов Востока.
Эллины и италийцы шли отдельными волнами, с промежутками в сотни лет. Ахейцы – греки Микенской культуры – пришли на Балканы почти на тысячу лет раньше дорян. Ясно, что эти племена развивались независимо друг от друга, хотя и сохраняли свой язык и обычаи. Они селились в гористых странах, где (особенно в Греции) природные условия привели к изоляции племен. Все это способствовало разнообразию западных культур, в отличие от удручающего однообразия восточных. Крайним проявлением такого однообразия был, конечно, централизованный и не знавший соперников Китай.
Наконец, эллины и италийцы завоевали страны, где застали редкое и отсталое население. В отличие от завоевания Римской империи германцами, завоевателей было здесь намного больше, чем аборигенов; они не могли все стать господами, и большинству пришлось обрабатывать землю. Несомненно, они принесли с собой навыки сельского хозяйства. Страны, где они поселились, не были засушливы, и земледелие не требовало ирригации. Поэтому у них не было столь сильного стимула к созданию крупных государств. Греки просто не были к этому способны и яростно охраняли независимость своих полисов. Прежде чем эта независимость была подавлена завоевателями, у них развился целый спектр государственных механизмов: монархия, аристократия, олигархия, тирания и, наконец, демократия. В некоторых полисах, особенно в Афинах, они пришли к представительному правлению с чем-то вроде конституционного порядка. Афиняне пытались создать общегреческую федерацию демократических государств, но потерпели неудачу. Столь же разнообразны были мелкие государства Италии, до завоевания римлянами; наконец, Рим превратился в мировую империю, объединившую весь Западный мир того времени. Таким образом, Древний Запад создал весь диапазон политических учреждений, существующий и до сих пор.
Но важнее всего была родившаяся на Западе политическая свобода, какой никогда не знал Восток. После разложения земледельческих общин (оставивших след в исторических источниках) у греков и италийцев возникла частная собственность на землю в виде прямого крестьянского землевладения. В течение нескольких столетий основная масса населения Греции и Италии состояла из свободных людей. Жизнь свободного крестьянина подробно описана Гесиодом в седьмом веке. Свободные крестьяне составляли главную воинскую силу греков и римлян. Затем, как мы увидим, рабство вытеснило бóльшую часть свободного труда: дешевые рабы, захваченные в завоевательных войнах, отучили свободных людей работать, а потом и воевать. Когда уже нельзя было завоевывать другие страны, поток рабов прекратился. Около 300 года н.э. помещичьи имения – латифундии – обрабатывались уже «свободными» людьми, впавшими в долговую зависимость; наконец, император Диоклетиан закрепил этих «колонов» за имениями, и большинство прежде свободного населения окончательно обратилось в крепостных. Империя была окружена свободными племенами, и ее участь не вызывала сомнений:
«Свободой Рим возрос, а рабством погублен».
Восточная Римская империя, влачившая свое существование еще тысячу лет и обычно именуемая Византийской, также закрепостила крестьян, приписав их к помещичьим имениям. Это были уже «Средние века», или «феодализм». Германцы, завоевав Западную империю, стали там феодалами, но крепостные остались в прежнем положении. Эта крепостная зависимость напоминала скорее не Древний Запад, а Древний Восток.
Граждане Греции и Рима почти тысячу лет были свободны от личной зависимости и большей частью зарабатывали себе на жизнь собственным трудом, на своей земле или в своих мастерских. Но рабство подорвало их трудовую мораль и гражданскую доблесть, а затем христианская религия, среди прочих восточных идей, привила им сомнительную добродетель смирения. И все же, цивилизация Древнего Запада оставила человечеству незабываемое воспоминание свободы: его никогда уже не удалось изгнать из человеческого ума.
Как мы видели, история Древнего Востока отразила главным образом тенденцию к порабощению, а история Древнего Запада – тенденцию к свободе. Этому различию между Востоком и Западом придают иногда «расовый» характер, абсолютизируя два разных человеческих типа. Киплинг выразил это ощущение популярными в свое время стихами:
Оh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet.[43]
В действительности здесь не расовое, а временнóе различие: государства Востока возникли на 2000 лет раньше, чем государства Запада. Последней монархией Древнего Востока – типично восточной империей – была Персидская, столкнувшаяся с греками в начале пятого века. Персы, много заимствовавшие у вавилонян и ассирийцев, ходили в длинных одеждах, в тяжелых головных уборах, и приветствовали своих царей и вельмож унизительными церемониями. Но при всех этих «восточных» нравах персы были индоевропейцы. С другой стороны, около 2800 года до н.э. шумерский царь города Урук созвал для решения вопроса о войне и мире «двухпалатный парламент»: в верхней палате заседали старейшины, а в нижней – представители народа. Старейшины предпочли унизительный мир, но нижняя палата высказалась за освободительную войну; и была война. Мы не знаем, какой расы были шумеры, но уж точно они не были сродни европейцам. Другим необычным народом были евреи - семиты, как вавилоняне и ассирийцы. Но евреи очень долго не хотели иметь никакого государства, они веровали в единого бога и возлагали надежды на будущее, когда придет Мессия. До этого, как известно, люди представляли себе золотой век в прошлом.