Читать интересную книгу Психология зла - Сергей Герасимов

Когда начинаешь книгу, имеешь множество впечатлений, которые случайным образом накладываются друг на друга, рождают случайные и в основном малоценные идеи; такие отбрасываются практически все. Этот процес движется до тех пор, пока не станет ясна, хотя бы примено, основная идея книги. С этого момента работа идет совершенно иначе.

Книга нарастает как алмаз, напыляемый на метановой горелке: достаточно маленького зародыша кристалла – нескольких правильно аранжированных мыслей и новые мысли притягиваются и присоединяются к ним из пустого пространства – и в точности повторяют и расширяют эту структуру.

Все, что мы когда-либо воспринимали, остается в памяти – все, на что мы обратили внимание, не тонет во времени, но сохраняется в «заархивированном» виде, недоступное для сознательного прочтения. Но любое впечатление из прошлого, самое крепко забытое, можно выудить за ассоциацию – она цепляет как будто крючком и остается удивляться, что еще помнишь эту вещь, событие, имя лицо или мелодию. Очень мало можно вспомнить сознательным усилием. Но, если работаешь над чем-то принципиально новым, то оформляющаяся идея цепляет ассоциацию и совместно с ней рождает новую идею, потом опять и опять. Так можно вспомнить все. Отсюда впечатление что кто-то или что-то помогает, ощущение посторонней силы, или даже потустороннего влияния.

Возвращение забытого и появление идеи происходит само собою, без усилия – отсюда ощущение легкости. Усилия только мешают, а в лучшем случае бесполезны – отсюда ощущение независимости от создателя – чувство того, что кто-то диктует мысли.

Поэтому изобретаются и будут изобретаться всякие «Сверх-Я» и "Серебряные Кабели" из быстро вращающихся молекул.

7.4 ЛИЧНОСТЬ И ЗДОРОВЬЕ

До сих пор я употреблял слово «личность» как синоним понятия морального здоровья. Это не совсем точно. Морально здоровый человек – это обязательно личность, но, с другой стороны, личность может иметь значительные отклонения от идеала морального здоровья. Некоторые из этих отклонений характерны.

Одно довольно стандартное отклонение здоровой личности в том, что она слишком хорошо понимает собственную ценность и предназначение, поэтому слишком высоко ценит себя, что может расцениваться как трусость. Личность не станет вмешиваться в те дела, которые могут оказаться опасными для жизни, если эти дела для нее не принципиальны. Примитив, легко лезущий в драку или даже поножовщину, найдет личность трусливой. Вояка, рвущийся в бой, подумает так же. Зато в принципиальных вопросах личность становиться совершенно бесстрашной.

Сознание собственной ценности может быть причиной привычного эгоизма личности. Личность не станет отказываться от своих стремлений ради пользы других людей, потому что ее собственные стремления могут в принципе принести гораздо большую пользу этим же людям. Или хотя бы их потомкам. Великий человек, даже добившись славы и, следовательно, денег, может еще долго не вспоминать о голодающих родственниках, потому что и славу и деньги он расценивает как средство чтобы идти вперед к новым достижениям. Личность довольно часто не отвлекается на помощь по мелочам. Но то, что она считает мелочами, может оказаться очень важным для других.

Личность может казаться бессовестной. Совесть, это конечно компонет морального здоровья, но иногда она бывает гипертрофирована – человеку совестно делать не только действительно плохие вещи, но и хорошие. Например, совестно причинить кому-то боль, даже если это необходимо для благих целей. Совестно пристыдить кого-то или поговорить начистоту. Если же личность твердо идет к своим целям, она может казаться бессовестной, а может в чем-то и быть такой, к сожалению.

ГЛАВА 8

ДРУГИЕ ФОРМЫ ЗЛА

8.1. СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Жизнь несправедлива: один рождается в развитой стране, другой в неразвитой, сотрясаемой войнами, переворотами и бестолковой подлостью. Один рождается больным, а другой здоровым. Один умирает в детстве, другой доживает до глубокой старости. Один выигрывает в лотерею, другой – нет, и ни с какими их личными достоинствами это не связано. Шальная пуля летит в толпу и отрывает одному кусочек уха, а другому попадает прямо в сердце. Несправедливо.

Но удивительно то внимание, которое уделяется и всегда уделялось людьми такому абстрактному понятию, как справедливость. Чтобы объяснить несправедливость жизни, выдумывались всевозможные боги, которые будут справедливо воздавать после смерти. Все кровавые бойни истории, или почти все, объявлялись справедливыми. Идея справедливости убила больше людей, чем чума и холера. Чтобы восстановить маленькую несправедливость, мы согласны понести ущерб во много раз больший возможных выгод этого деяния. Справедливость нужна нам сама по себе, независимо от ее выгодности или невыгодности. Быть справедливым так приятно, что подлейшие тираны порой позволяют себе справедливость – как вкусненький десерт.

Справедливость – один из самых сильных аргументов. Если некоторая вещь жестока, но справедлива, она одобряется.

Вообще-то наличие столь сильного чувства справедливости у человека довольно странно. Более всего человека волнуют на свете две вещи: любовь и несправедливость. Соответственно, дешевые мыльные оперы катаются именно на этих двух полозьях. Например, отличную, милейшей души и помыслов героиню несправедливо обвинили. Эту тему можно закрутить так, что даже отъявленный мафиози прослезится. Или так: гражданина приговорили к высшей мере за убийство ребенка. Приговорили заслужено. Или – приговорили несправедливо. Совсем ведь другое дело. Если историю о несправедливом обвинении хорошо подать, она может даже вызвать народные волнения. Заметим, что собственно убийство ребенка вызывает гораздо меньше эмоций, причем большая их часть замешана на той же несправедливости: ребенок это значит невинная душа, смерти он не заслужил. Как будто бы миллионы жертв диктатур ее заслужили. Как будто бы кто-то ее заслужил!

Большинство кинодетективов штампуются по одной форме: плохие парни делают свои плохие дела и несправедливо задевают хорошего, например, ненароком убивают всю его семью, – ну что поделаешь, бывает. Хороший начинает устанавливать справедливость и убивает всех плохих, причем самого плохого оставляет на десерт и убивает медленно. Эту байку в разных вариантах мы можем смотреть тысячу раз.

Итак, несправедливость волнует. Большинство людей воспринимает несправедливость как нарушение заповеди "око за око – зуб за зуб". То есть, действию должно быть оответстующее противодействие. А неоказанием противодействия вы нарушаете законодательство Ньютона, статья третья. То есть идете против вселенских законов. Итак, если уж говорить о Ньютоне. Допустим, вас ударили с силой в сто Ньютонов. И вы получили энное количество единиц боли.

Для восстановления справедливости вы бьете в ответ. Задача: с какой силой нужно ударить, чтобы справедливость восторжествовала? Вы полагаете, в сто Ньютонов? – ничего подобного. Своя боль всегда воспринимается живее и реальнее чем чужая, поэтому для получения ОЩУЩЕНИЯ СУБЬЕКТИВНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ нужно ударить значительно сильнее. Ваш противник ощущает несправдливость ответного удара и снова бьет вас, на этот раз сильнее – для восстановления субьективной справедливости. Теперь ваш черед и так далее. Удары становятся все сильнее, а эмоции все яростней. Маятник справедливости раскачивается до тех пор, пока достигнет предельной амплитуды.

Ктати, и в любом сюжете больше всего привлекает внезапная смена ролей: когда преследуемый превращается в преследователя или посторонний наблюдатель вдруг оказывается жертвой (верх несправедливости!) чтобы потом превратиться в мстителя. Маятник справедливости качается.

Но, скажет кто-нибудь, в современном цивилизованном обществе люди дерутся редко, только дети, а взрослые совсем нечасто. Однако раскачивание маятника справедливости относится и к другим случаям жизни. Например, кровная месть.

Тоже редко встрчается? Пускай. Тогда отношения соседей, один из которых устроил пакость другому (или другой подумал, что ему устроили пакость – ведь волнует не объективная справедливость, а субъективная). А захватнические войны, для которых всегда ищут предлоги? Почему нельзя честно – взять и напасть?

Почему нужно, чтобы вначале убили Фердинанда? А отношения супругов, регулярно изводящих друг друга, треплющих друг другу нервы, как глупый щенок треплет тапочек? А любые другие отношения людей, которые не могут разойтись: в армии, в тюрьме, в школе, на работе, в партийной ячейке и пр? Люди десятилетиями просто изгрызают друг друга насмерть – потому что чувствуют себя обязанными восстановить справедливость.

1.1. Зависть

Одно из многих извращений справедливости – обыкновенная зависть. Мы завидуем тому, чего нет у нас, а есть у другого. Мы обижаемся на несправедливость такого распределения. Почему ему можно, а мне нельзя? Почему у него есть, а у меня нет? Почему я должен, а он нет? Легкая, «фоновая» зависть сопровождает все случаи неравномерного распределения. Можно завидовать чему угодно. Например, молодости. Кажется, что молодость выдается каждому по одному разу, она была и у завидующего, то есть распределение справедливо. Но не совсем: желание некоторых школьних директрисс стереть косметику с юных девочек гораздо сильнее, чем у директоров – это объясняется завистью тех, у кого модолость прошла серо. Среди мужчин интересна другая форма зависти, на тему: я был в армии, значит и ты должен. Если бы сейчас отменили воинскую повинность, то нашлись бы такие, которые стали возмущаться ее отменой именно из таких побуждений.