развязал плащ.
– Вот уж не думал, что отыщешь его, Сяо-Ло, – с облегчением вздохнул Ишэн.
– Я бы и так вернулся, – возразил Цзюйлань, не дав мне даже рта раскрыть.
Ну и тип! Поджав губы, я поставила перед ним пару тапочек и ушла на кухню.
– Хорошо, что все в порядке. Те четверо… – начал Ишэн.
– Они должны были сбежать после того, как я прыгнул в море.
– Ты спрыгнул с утеса Инцзуй?
– Ага.
Прыгнуть с утеса и остаться целым и невредимым? Чудо-врач недоверчиво взглянул на меня, я же пожала плечами с видом: «У него много странностей, привыкай».
– Звонить в полицию будем?
– Ни в коем случае! – отрезал Цзюйлань.
Ишэн сразу почувствовал, что о произошедшем вообще стоит забыть. Статус моего помощника доставит лишние хлопоты, а те люди не причинили ему никакого вреда, поэтому звонок в полицию ничего не даст.
– Иди переоденься для начала, – сказал помощник, зайдя в кухню.
– Потом, а пока есть дело поважнее. – Я уже дотянулась до печенья. – Есть хочу.
– Сейчас приготовлю что-нибудь… Ишэн, если не завтракал, присоединяйся!
– Не переживай, найду чем перекусить.
– Из нас двоих только ты можешь позволить себе такое, – парировал Цзюйлань.
Вскоре он выпроводил меня из кухни, так что пришлось идти в ванную. Вымывшись и согревшись в теплой воде, я надела чистую одежду. К этому времени наш шеф-повар уже приготовил три порции лапши и сварил бульон с имбирем. Было так вкусно, что я не оставила ни крошки.
– Ты вчера плохо поела? – спросил мужчина.
Ишэн фыркнул и уже хотел было ответить, но я наступила ему на ногу под столом, чтобы помалкивал. Налив себе имбирного супа, я заметила:
– Это все лапша. Очень вкусная.
– Если бы ты не ломала Ишэну под столом ногу, звучало бы убедительнее, – равнодушно бросил Цзюйлань. Меня так это смутило, что я тут же оставила того в покое.
– В детстве все думали, что среди нас троих плохиши – это я и Датоу, – улыбнулся Ишэн. – На самом деле по сравнению с Сяо-Ло мы просто святые. Она вечно пакостила исподтишка, а доставалось нам.
– Не пакостила, а наказывала обидчиков.
Кое-кто, вообще-то, всегда мной восхищался!
С малых лет я боролась то с отчимом, то с мачехой, вот и научилась разным проделкам.
Друг некоторое время смотрел на меня с улыбкой.
– Когда мне было одиннадцать, у отца развилось психическое расстройство, что разделило мою жизнь на до и после. Когда-то я был прилежным учеником, разносторонне развитым, отличником, мной гордились учителя и завидовали одноклассники. А в один прекрасный день симпатия учителей сменилась жалостью, одноклассники перестали завидовать и прозвали психом. Казалось, чем быстрее я умнел, тем ненормальнее становился, а шансы сойти с ума лишь возрастали…
– Почему ты вдруг заговорил об этом?
Ишэн улыбнулся и продолжил:
– С детства я привык к похвалам учителей и зависти учеников и не знал, как справиться с тем несчастьем, что произошло в моей жизни. В итоге махнул на себя рукой. Когда меня ругали, всегда молча терпел, думая, что рано или поздно все равно сойду с ума. Ведь если так, то какой смысл сопротивляться? В то время маму мучили сильные головные боли, но ей приходилось везде сопровождать отца, поэтому на сына времени не оставалось. Все в школе воспринимали изменения во мне как нечто само собой разумеющееся. Только одна моя одноклассница, с которой мы никогда прежде не общались, думала иначе. Эта девочка ругала всех, кто обзывал меня сумасшедшим, а однажды сказала, что мы друзья. Я пробовал не замечать ее, но это не помогало: она не отставала. Так что у меня не оставалось иного выбора, кроме как согласиться на дружбу. Под влиянием этой особы я, прилежный ученик, творил то, о чем не мог и подумать. Девица даже подбивала меня перескочить три класса. Может, именно тогда я по-настоящему начал сходить с ума? До сих пор иногда прихожу к этой мысли… Понимаешь ведь, о ком я? Теперь эта женщина преследует тебя!
– Эй! Не говори обо мне, будто меня здесь нет, ладно?
– Для меня Сяо-Ло – подруга и семья, моя опора и забота, поэтому я беспокоюсь о ее безопасности. Те грабители на мотоцикле, кража со взломом и ночные нападения… Если это как-то связано с тобой, Цзюйлань, не допусти четвертого случая!
Я посильнее надавила на ногу не в меру болтливому докторишке, чтобы он поскорее заткнулся. Друг же не спускал серьезного взгляда с собеседника.
– Не могу гарантировать, что ничего не случится снова, – заговорил мой помощник. – Но обещаю: что бы ни случилось, буду оберегать Сяо-Ло.
Ишэн некоторое время гипнотизировал Цзюйланя, затем рассмеялся и, вернув себе беззаботный вид, встал со словами:
– Пойду-ка работать! Слышал, что в больницу приедет красивая женщина-врач. Если будете свободны, помогите мне приготовить ужин ко Дню святого Валентина: хочу пригласить ее.
– Гениальный доктор, – обратилась я, – не забудьте попросить ваших приятелей продолжить поиски тех двух воров.
– Не забуду.
Проводив Ишэна, я объяснила:
– По поводу трех происшествий: мы с Ишэном предполагаем, что между ними есть связь.
– Правильно предполагаете.
– Откуда такая уверенность?
– Когда тебя обокрали, ты говорила, что у одного из воров было темное пятно на руке.
– Ну да. – И я указала на своей руке, где оно примерно находится.
– У одного из четверых нападавших на утесе было такое же.
Неожиданно такая маленькая деталь подтвердила нашу догадку: все эти события не были случайны, они – дело рук одной и той же группы людей. Возможно, у них в планах что-то еще.
– Цзюйлань, есть те, кто тебя ненавидит? – осторожно поинтересовалась я.
– Конечно, однако они все давно мертвы.
– Что?..
– Ты была первым человеком, которого я встретил, сойдя на берег в этот раз. Я мало бываю на суше, поэтому мой круг общения узок. Кроме Чжоу Бувэня, у меня нет неприятелей, – закончил он с полуулыбкой.
Мне не хотелось обсуждать это с ним, поэтому я быстро перевела тему:
– А раньше?
– Последний раз я выходил на берег… Думаю, это был примерно 1838 год по грегорианскому календарю. Хотел задержаться подольше, но кое-что произошло в 1865-м, и мне пришлось вернуться в море. В тот раз это было в Европе. Прожив там больше десяти лет, я на корабле отправился в Новый Свет и поселился в Нью-Йорке. Даже если у моих недоброжелателей остались потомки, то они на другом конце планеты и вряд ли знают, где и кого вообще искать.
В моей душе царил хаос. Я оцепенела, уставившись на Цзюйланя. Он сказал, тысяча восемьсот… тысяча восемьсот какой? Европа? Новый Свет? Серьезно,