к бипедализму. И это сейчас, в кайнозое, когда они ушли уже довольно далеко от своих земноводных предков и почти повсеместно перешли к более прогрессивным репродуктивным стратегиям. В палеозое и даже, возможно, в раннем мезозое мы были все-таки еще близки к амфибиям, оставались намного чувствительнее к влагопотерям, да и стратегии размножения у нас оставляли желать лучшего. В сухой климат наши пращуры не торопились, и даже если бы они вдруг и заселили какие-то полупустыни, тогда бы, скорее всего, оставались верны квадропедализму.
В начале мезозоя ситуация изменяется, но незначительно: пока у животных не была создана и хоть сколь-нибудь серьезно усовершенствована система молочного выкармливания-выпаивания, как бы млекопитающие ни меняли способа локомоции, жить в сухом климате им не светило. Да, в начале триаса вездесущие листрозавры игнорируют сухой климат, но в течение всего последующего триаса их потомков будут теснить. Совсем иное дело архозавры, прекрасно приспособленные к засушливому климату и жизни в режиме экономии воды. Освоение сухих ландшафтов подталкивало их к переходу к бипедальной локомоции. А уж архозавры, освоившие нишу бипедальных хищников и травоядных, не пускали в нее подзадержавшихся представителей маммального направления эволюции. Впрочем, на протяжении большей части мезозоя и особых позывов к освоению бипедализма у млекопитающих и их родичей, в принципе, видимо, не возникало: климат на Земле, как правило, был сравнительно теплым и влажным, а если и был прохладным, то все равно оставался влажным.
Млекопитающие сильно уступали архозаврам в скорости. Но неспособные к быстрым перемещениям представители маммальной ветви эволюции после приспособления к ночной жизни и не нуждались ни в увеличении скорости, ни в дальнейшем развитии, совершенствовании и ускорении метаболизма. К тому же, повторяю, на протяжении большей части мезозоя в атмосфере, видимо, содержание кислорода было ниже, чем сегодня, — древним млекопитающим было для чего экономить на скорости обмена веществ. Вновь возвращусь к примеру голого землекопа. Его уникальные свойства во многом связаны с условиями его обитания: живет он в Африке, в больших сообществах и под землей, где углекислый газ концентрируется в больших количествах, а растительной пищи немного. Температура незначительно меняется на протяжении суток (благо земля в африканской саванне прогревается отменно). Возможно, если бы «вентиляция» в норах землекопов была лучше, они бы и не утратили способности к автономному отоплению.
Были и другие факторы, позволившие именно архозаврам, а не млекопитающим и их пращурам, первыми среди позвоночных, например, освоить полет. Современным рукокрылым, точнее беременным самкам рукокрылых, нелегко отправляться в полет с еще не родившимся чадом. Но трудности плацентарного мизерны в сравнении с проблемами, которые могли возникнуть у его близкого сумчатым или тем более переносящего на своем теле яйца предка. Пока существо вынуждено закреплять каким-то образом кладку на теле, оно должно быть приспособленным как-то перемещать отложенные яйца и быть достаточно гибким, чтобы, оставаясь на дереве, не уронить будущего отпрыска, ведь яйцо само закрепиться не сможет. Шерсть, за которую детеныш может уцепиться, также формируется постепенно, и наличие обширных молочных полей до формирования сосцов (а при множестве детенышей молочные поля должны были быть велики) предполагает, что животные были покрыты шерстью далеко не полностью. С этой сложностью должны были столкнуться уже первые осваивающие жизнь на деревьях предки млекопитающих. Именно жизнь на деревьях дает возможность эволюционировать сначала в направлении планирующего, а затем и машущего полета. Не всегда это так — насчет предков крылатых насекомых ведутся споры, поднимались ли они вообще на деревья, относительно птиц и птерозавров тоже не все ясно, но в целом умение лазить по деревьям и хорошо прыгать дает отличный бэкграунд для освоения машущего полета. Можно возразить: амфибиям, откладывающим икру, еще сложнее организовать размножение на ветвях деревьев, но многочисленные лягушки-древолазы с этим справляются. Это так, я вовсе не утверждаю, что среди предков млекопитающих не было лазающих форм, даже наоборот, именно синапсиды, возможно, одними из первых создали профессиональных животных-древолазов. Но наши пращуры из-за сложной системы опеки и размножения проигрывали соперничество с завроморфными соседями в освоении ниши именно планирующим древолазам. Среди интересных планирующих позвоночных, населявших планету, до юрского периода не было, кажется, ни одного планирующего терапсида или вообще синапсида.
Но вот «мы» эволюционируем дальше: млекопитающие уже появились, и они уже близки к современному типу. Что теперь? У животных, которые уже отказались от бесполезной возни с яйцами, у которых новорожденный детеныш самостоятельно проделывает путь до вожделенных молочных сосцов, это крепление (к сосцам матери) будет надежным только до тех пор, пока отпрыск не подрастет, для более же развитых чад полет становился делом рискованным. Губы и сосцы появляются у маммалиформ только к концу триаса, до того, если какие-то формы крепления вылупившегося потомства на теле и практиковались, они, скорее всего, были крайне ненадежны, и к полетам это не очень располагало. К тому же даже у млекопитающих, которые первые обзавелись сумкой, эта самая сумка должна была быть более примитивной, чем у современных нам настоящих сумчатых. Примитивность не стоит преувеличивать, и все же это были еще не вомбаты и не кенгуру. Приходилось держаться за мать всеми силами. И для нынешних сумчатых «небесные сферы» не совсем закрыты. Существуют сумчатые летяги, но это сумчатые уже достаточно развитые, достаточно «сумчатые» сумчатые, чтобы относительно спокойно перетаскивать на себе потомство, и даже они способны лишь к планирующему, а не машущему полету.
Разумеется, как неоднократно здесь говорилось, сумчатые сегодня преимущественно австралийцы — жители мест крайне засушливых. Создавать в этих условиях кожистую мембрану для крыла себе дороже. Австралию населяют рукокрылые, но они появились здесь уже в «собранном виде», то есть уже с готовыми крыльями, удобными для полета, а вот сконструировать крыло в таких условиях не так просто. Однако этот аргумент недостаточен: сумчатые некогда обитали по всей (почти всей) планете, но об останках какого бы то ни было летающего сумчатого нам пока не известно. Главная причина здесь, видимо, та же, что и у отсутствия среди эндемиков Австралии аналогов газелей, оленей, антилоп и других крупных копытных, и я ее уже называл: устройство конечностей. Хотя древолазание и является важным этапом в освоении неба, но все же конечности, приспособленные для полета и для цепляния и хватания, различаются не меньше, чем рука и копыто. Конечно, рукокрылые так же отлично лазают, но они все же имеют возможность оставить детеныша в убежище, пока он будет подрастать, и детеныш у них появляется на свет уже довольно крупным, со сформировавшимися крыльями. У потенциально летающего сумчатого крылья должны были бы формироваться, пока он еще крепился к телу матери, а