Роуна будто окатила огненная волна. Он напрягся, заставляя каждую клеточку организма противиться нападению невидимого врага.
Лампи еще четыре раза нагревал тряпочку и прикладывал ее к ране, потом кинул ее в огонь. Роун поднял взгляд на Лампи и глухо проговорил:
— Ты не можешь снять повязку? У меня пальцы стали затекать.
Лампи осмотрел пораженное место.
— Воспаление спадает.
Как только он ослабил натяжение, Роун зашевелил пальцами, чувствуя, как к ним притекает кровь. Солнце все еще стояло высоко в небе.
— Пора отправляться в путь.
— Не уверен, что ты сможешь, — ответил Лампи.
— Сари сказала, что мы должны пройти через лес до захода солнца.
— Но у тебя яд еще в крови!
— Придется рискнуть.
Лампи неохотно уступил, но перед тем, как пускаться в путь, они решили подкрепиться. Роун машинально перекусил, выпил немного воды, потом поднялся и перекинул сумку через плечо. Но он так ослаб от внутренней борьбы, что быстро двигаться не мог. Он чувствовал, что Лампи идет за ним следом и что он озабочен состоянием друга.
Только звуки их шагов по этому лесному кладбищу слышались в тишине. Ни вороньего карканья, ни чириканья воробьев не раздавалось в округе. Еще более странным было то, что не жужжали даже насекомые. Не слышны были ни шорохи зверья, ни шелест листьев. На многие мили вокруг они были здесь единственными живыми существами, и от осознания этого чудовищного факта бросало в дрожь.
— Должны же здесь жить хоть жуки какие-нибудь! Ведь для их личинок тут просто рай, — воскликнул Лампи. Он отломил от трухлявого пня кусок коры, но не обнаружил под ней никаких признаков жизни. — Ничего не понимаю!
Роун запустил руку в карман, чтобы проверить, как там поживает снежный сверчок, но тот не шевелился.
— Что случилось?
Роун озабоченно посмотрел на Лампи.
— Он не двигается.
— Дай взглянуть.
Роун осторожно вынул сверчка из кармана и положил на раскрытую ладонь. Лампи чуть коснулся его пальцем — тот даже не шевельнулся. Лампи взглянул на опечаленного Роуна. А у того сердце в пятки ушло — сверчок был с ним с самого начала его злоключений, его песни уже стали частью его существа, он чувствовал себя с ним увереннее — насекомое всегда предупреждало его о грозящей опасности…
— Нам надо поскорее выбираться отсюда.
Лампи кивнул. Роун положил сверчка в карман, и быстрым шагом они пошли за солнцем. Но скоро Роун выбился из сил, при каждом шаге боль отдавалась в руке. Пот катился с него градом, и он шел вперед только на силе воли. Через некоторое время он заметил, что Лампи тоже снизил темп и вздрагивает от боли. Без замечательной мази против шрамов от лесных клещей его снова донимала боль, о которой он стал потихоньку забывать. Но они продолжали упрямо брести из последних сил, а солнце уже стало клониться к горизонту.
«РОУН, ТЫ ЗДЕСЬ?»
СТОУВ, КАК СЛЕПАЯ, ГЛЯДИТ СКВОЗЬ ГУСТОЙ ТУМАН, КОТОРЫЙ ВСКОРЕ ОКУТЫВАЕТ ЕЕ И СКРЫВАЕТ ОТ ВЗГЛЯДА.
Лампи устало посмотрел на друга.
— Ну все, осталось совсем недолго.
Роун понимал, что лучше этого не делать, но был так изможден, что без сил рухнул на землю.
— Мне нужно немного отдохнуть, хоть несколько минут…
— Нет! Мы должны идти дальше, — ответил Лампи, но и договорить не успел, как тоже свалился от усталости рядом с Роуном.
Впадая в забытье, Роун почувствовал, как чьи-то руки подхватили его за плечи и оттащили туда, где воздух был свежее и чище. Он вдохнул его полной грудью и погрузился в темный туман, окутавший сознание.
* * *
Ощутив тепло солнечных лучей, Роун с трудом раскрыл глаза и медленно сел. Болело все тело, особенно раненая рука. Лампи, лежавший рядом на траве, тоже проснулся. В сотне ярдов позади них раскинулся мертвый лес, а за ним в голубой дали белели снежные шапки горной гряды.
— Спасибо тебе, что дотащил меня сюда из этого леса.
Лампи усмехнулся.
— Не за что. Тем более что я совершенно не помню, как тащил тебя сюда.
— Ладно, проехали. Самое главное, что мы здесь оказались.
Лампи помог Роуну встать, потом они огляделись по сторонам. Чуть выше в гору проходила старая асфальтированная дорога, местами покрытие было разрушено проросшей травой. На ссохшейся грязи, покрывавшей асфальт, Лампи разглядел тревожные следы — следы копыт. И тут Роун заметил еще один зловещий отпечаток — одноколесную колею.
— Ты когда-нибудь видел такой след? — спросил Роун друга.
— Это — мотоцикл. Я слышал только об одном его обладателе. Должно быть, он где-то достал другой мотоцикл. Те, кто служит Городу, могут выбить себе все что угодно.
— Как думаешь, в какую сторону ведет этот след? — спросил Лампи.
Роун сосредоточенно рассматривал отпечаток колес, пытаясь определить направление движения мотоцикла. Вскоре по траектории брызг вылетавшей из-под колес грязи он сообразил, в какую сторону двигался мотоцикл.
— Знаешь, нам повезло. Он ехал на восток.
— Но он мог приказать своим людям ехать в другом направлении, — ответил Лампи, изучая следы лошадиных копыт. — Надо нам сойти с дороги и дальше идти под каким-нибудь прикрытием.
Они отошли в сторону от дороги, где проходила пролегавшая параллельно ей канава, поросшая кустарником. Роун почувствовал, что в кармане зашевелился сверчок! Он достал его оттуда здоровой рукой.
— С возвращением тебя, — сказал Лампи насекомому. — Пока мы шли через мертвый лес, он, наверное, впал в спячку.
Роун очень обрадовался, что сверчок выжил. Он наклонился, чтобы дать бесценному насекомому посидеть на травке, и вдруг земля стала уходить у него из-под ног, и по всему телу будто прошла холодная волна. Его пробила дрожь. Он, должно быть, попал в снежную бурю, как в западню. Вьюга на него накатила, закрутила и швырнула в ледяную воду, а с неба валит снег, снег, снег…
— Роун!
Он открыл глаза. Рядом с ним стоял встревоженный Лампи.
— Ты весь вспотел.
— Мне так холодно, будто меня всего снег покрыл.
— Да у тебя сильный жар!
Лампи взял его за руку, и Роун громко вскрикнул от боли:
— Не надо, пожалуйста, не трогай меня!
Лампи осторожно закатал рукав рубашки Роуна, и они увидели, что вся рука распухла и покраснела.
— Надо же, как ее раздуло! — встревоженно воскликнул Лампи. — Надо было мне еще больше яда вывести сразу после того, когда ты укололся этим шипом. Роун, надо снять с пальца перстень.
Роун еле заметно кивнул. Лампи медленно снял перстень Святого, это было так больно, что Роун тяжело дышал.
— Знаешь, все не так уж и плохо, — пробормотал Роун, приподняв отяжелевшие веки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});