Разумеется, я тоже. Курю, конечно. Люблю природу, поэзию. Этот парк — мое потерянное место прогулок. Давайте посидим вон на той скамейке...»
Лежа на диване, Валя проводила генеральную репетицию перед выходом: повторяла по-немецки обойму заученных фраз. Повторяла, как отрывок из произведения. Кажется, можно ставить четверку с плюсом. А если и споткнется на чем-нибудь — не беда. Важно то, что она желает овладеть немецким языком. Каждому прирожденному арийцу это понравится.
Пора идти. К пяти ей надо быть там. Наложена помада на губы, подведены ресницы, брови. Ничего, довольно миленькая. Только «мой Ленька» этого не видит, упорно не хочет замечать... В сумочке две пачки сигарет «Гуния». Собственно, сигареты в одной. В другой — свинчатка.
«Люблю природу, поэзию. Этот парк — мое постоянное место прогулок. Давайте посидим вон на той скамейке...»
Хорошо получается.
Однако не следует перебарщивать. Особенно на улице. Немцы вылавливают «бродячих» проституток, делают их либо «государственными» — персоналом официальных притонов, либо высылают на принудительные работы. В городе она будет держаться скромно, не заигрывать ни с кем. Проскочить бы незамеченной к парку, там выход на главную сцену. Пушкинский парк...
На Полтавской с нею заговорил какой-то обер-лейтенант. Прикинулась глухой. Показала руками на уши, дескать, ничего не слышу. Он не отставал и жестом предложил идти с ним. Кое-как отвязался.
Прошла еще несколько кварталов...
О ужас! Верить или не верить своим глазам? Навстречу шел он, доцент П., в которого она стреляла на его квартире. Светлые, широкие брови, сухой нос, те же самые глаза, впалая, будто пустая, грудь... Неужели она только ранила его? А ведь стреляла в сердце. Значит, не попала...
Валя обмерла, не сводила с него глаз, а он шел ей навстречу и тоже смотрел прямо в глаза. Элегантно одетый, при галстуке, синяя шляпа, коричневый плащ-реглан. Несомненно, он уже узнал ее, все пропало. Бежать? А ноги буквально приросли к земле, попробует сдвинуться — упадет. Сказать, что стреляла не она? Спросит: «А почему вы так растерялись?» И вразумительного ответа она не даст...
Если можно долго лететь в пропасть, ясно осознавая неминуемую гибель, и не умереть преждевременно, то это испытала Валя. Двойник доцента остановился в двух шагах от нее:
— Девушка, почему вы на меня так смотрите?
«Не узнал», — мелькнуло в голове Вали. Силилась что-то ответить и не смогла. К тому же боялась, что выдаст ее голос. А тот добавил:
— Чего-то испугались?
Отмалчиваться дальше было бы нелепо.
— Я? Нет, нет! Я не испугалась.
— Тогда все хорошо, — как будто с удовлетворением сказал он. — А почему, собственно, бояться меня? Я не волк. Однако, увидев мою не грозную персону, вы побледнели...
«Голоса тоже не узнал», — обрадовалась Валя, у нее появилась надежда на спасение. Выдавила из себя:
— Мне стало плохо. Сердце. Нечем дышать.
— Спазмы?
— Может быть...
— Но вы почему-то не сводили с меня глаз. Хотели позвать на помощь?
— Нет. Глаз не сводила? Вы очень напомнили мне одного человека...
«Глупая! Этого не надо было говорить».
— Кого именно?
«Что ж теперь?» Едва нашлась:
— Моего школьного учителя.
— Выходит, это была бы для вас неприятная встреча?
— Что вы, совсем наоборот. Желательная. Мы все любили слушать его уроки по литературе. По украинской литературе. Только этот учитель...
«Я запутаюсь. Зачем так усложнять?»
— Что он?
Пауза.
— Этот учитель давно умер.
Двойник доцента П. усмехнулся только одними глазами, губы его даже не шевельнулись.
— Так чего же вы испугались? Мертвые ведь не воскресают.
— Разумеется, но такое потрясающее сходство...
Глаза снова посерьезнели.
— Может, я вам напомнил еще кого-нибудь?
Валя содрогнулась. «Он все же узнал меня. Просто играет, как кот с мышью. Еще немного — и выпустит когти».
— Больше никого.
— Со мною бывают такие случаи, — заговорил снова, но уже серьезно, как лектор, — вижу перед собою какую-то сцену, и мне кажется, что я уже видел ее раньше, давно, наблюдал такую же картину, понимаете, точно такую же. Ну, как повторяющиеся ходы в шахматной партии. Непостижимы лабиринты психики. Не возникла ли у вас подобная ассоциация? Мое лицо, разговор что-то вам напомнили...
— Нет, ничего.
— А все же попробуйте сосредоточиться...
«Тогда, на его квартире, он мало смотрел на меня, видимо, не запомнил лица. В этом мой шанс на спасение. Плохо только, что в первую минуту я испугалась. Надо взять себя в руки».
— Я уже говорила: вы похожи на моего школьного учителя.
Двойник доцента посмотрел вдоль безлюдной улицы.
— Вам в этом направлении? — махнул рукою, белой, как платочек.
— Да.
— Люблю случайные знакомства. Особенно, если они ни к чему не обязывают. Открываешь для себя новую индивидуальность. Да и вы мне кого-то напомнили, будто я уже встречал такую девушку. Не припоминаю только, при каких обстоятельствах. Кажется, это было в молодости. Разрешите, я провожу вас.
— Пожалуйста. — Она охотно согласилась, но с места не двигалась. Смущенно добавила: — Простите, лучше я пойду одна.
— Почему?
— Я буду торопиться.
— Банальная форма отказа. — Далее он проговорил двусмысленно: — Мы словно узнали друг друга, а вы уже убегаете... Жаль. Когда люди торопятся, они всегда что-то находят, но неизбежно и что-то теряют. Этот афоризм я придумал только что.
«Да, он узнал меня, — окончательно убедилась Валя, чувствуя себя в ловушке. — Шел в противоположную сторону, а вызывается провожать. Зачем? В ухажеры не годится — стар. Следовательно... Встретит по дороге гестаповца и скажет: «Арестуйте ее, она партизанка». А своими прозрачными намеками лишь морально пытал меня, потешаясь, как садист». Пора кончать этот затянувшийся спектакль. Она выпалила:
— Напрасно вы притворяетесь, пан. — «Сейчас я ударю его». Зажала в кулаке свинчатку. — Говорите открыто, что вы хотите со мной сделать? — «Рискованно? Но другого выхода у меня нет. — Хотите свести счеты? — «Ударю и убегу».
Двойник доцента П. удивился:
— Простите, я ничего не понимаю. Какие счеты? Ведь впервые видимся. Я только вчера приехал из Львова в ваш город и еще никого здесь не знаю, кроме тех, с