– Ты только в городе не болтай, – сказала она, – я это хочу приберечь на будущее. Но тебе полезно знать, в каком гадючнике работаешь. И, кстати, неплохо бы проверить инфу, вдруг моя пиндосина завирает.
Кен позвонил отцу и спросил: это может быть правдой?!
– Еще как может, – сказал тот, – но ты не волнуйся.
– Не буду, чего мне волноваться, если я в этом не участвую! Но, блин, обидно, совсем наши опиндосели…
– Здесь они еще больше опиндосели, – сказал Дон. – Вот и креативят всякую муть. Между прочим, родил и утвердил эту программу не какой-нибудь диверсант, а твой замечательный Департамент культуры, пока ты в институте балду пинал. Я бодался с ними страшно, только они теперь в штабе всех нагибают. И они же курируют программу, естественно. И ты будешь куратором рано или поздно. А я тебе говорил, не лезь ты в культуру, иди в технологи.
– Я не буду, – сказал Кен жестко. – Ни рано, ни поздно. Господи, да зачем это нужно вообще?
– Это у них такой свежий взгляд, – сказал Дон едко. – Хотят новое поколение эффективных менеджеров вырастить. Научат они их управлению, ха-ха! Трусливых людоедов они так вырастят, каннибалов исподтишка, а не управленцев. Настоящий менеджер жрет подчиненного, честно глядя ему в глаза! Кстати, менеджер, не хочешь приехать? Бери отпуск, всем же пофиг, никому ты там не нужен, и давай к нам, мама соскучилась.
– Погоди, – сказал Кен. – Я все-таки осмотрюсь сначала, я же без году неделя инженер по культуре, ничего еще не понял…
Кен осмотрелся, все окончательно понял и сделал то, что было для него естественно, – забил болт. Взял отпуск, съездил к родителям, отдохнул, вернулся – и забил болт еще глубже.
– Чем ты тут занимаешься? – спрашивала его Джейн. – Ну вот чем?
– Набираюсь опыта, – говорил Кен. – А там видно будет.
– Хорош опыт – проводить дурацкие совещания и бродить вдоль конвейера, делая умное лицо. Всегда вы, ребята, плыли по течению и сейчас плывете. Но Мишки хотя бы работают!
– Я тоже работаю. Я поэтому на конвейере столько времени провожу. Тут очень многое видно. Я тут вижу…
– Фигу ты видишь, – сообщала Джейн.
Кен нервно теребил галстук, и Джейн привычно давала ему по рукам.
– Я три докладных по оптимизации накатал, – обиженно бубнил Кен. – Тут резервов поле непаханое. Только всем наплевать. А людям можно сделать лучше, проще, удобнее… Просто надо следить за ними внимательно.
Джейн глядела на него с явным недоверием и говорила:
– Ну ладно, раз уж вспомнила… Пойдем вместе последим за парой симпатичных лоботрясов.
И они приходили – и вставали у нас над душой.
И мне на какое-то время становилось тепло.
Спасибо вам, ребята, уже за это.
* * *
Господин инженер Маклелланд прибыл на завод летом, и хватило его пофигизма до Нового года. Потом он подумал, что жизнь-то проходит и на жизнь она похожа чисто приблизительно. Он подкатывал ко мне с невнятными жалобами, а я сам был задерганный и несчастный. И Кен остался наедине с необходимостью принять серьезное решение.
Он уже пять лет вбухал в автопром, пять лет потратил на компанию и еще оставался ей должен за учебу. Искать себя в другой области – поздно. И какая разница, где бороться с идиотизмом? Придется это делать в любом случае, если хочешь жить, а не выживать. Значит, надо делать карьеру, и делать ее в темпе. Для начала – вырваться из болота, потом забраться на такую гору, откуда сможешь навязать свои правила.
В наступающем году начинался очередной этап игры. До увольнения начальника отдела – всего три квартала. Пора шевелиться, иначе Кен уже никогда не успеет.
Игра была самым увлекательным, что можно найти на заводе, а для амбициозных ребят вроде Кена и Джейн – единственным шансом как-то оправдать свое прозябание здесь. Только зажми совесть покрепче в кулак, объясни себе: подставлять другую щеку надо так, чтобы противник сломал руку, – и вперед.
В конце концов, для порядочного человека доносительство не может быть органично, это для уродов просто-таки образ жизни, а для нас – лишь средство достижения цели. Поехали!
Цель у Кена была самая добрая. Он помучился-помучился совестью, а потом решил подойти к вопросу с точки зрения эффективности, изучил его как следует, нарисовал свой хитрый график – и приступил.
На меня он стучал, поскольку был уверен, что мне ничего не будет, ведь я под крылышком у кадровика. Хорошо иметь такого полезного друга, как я, правда? Стучать на меня было стыдно и в то же время легко.
Стучать на Джейн он даже не думал. Джейн писала на него замечательные доносы, а Кен глядел на нее – и восхищался. Ему в голову не пришло бы, что этот венец творения может его закладывать, но даже открой ему кто глаза, он бы Джейн оправдал и простил. Она по-прежнему была для него самой лучшей. Одно время он даже ревновал ее к Михалычу.
Михалыча он и ко мне ревновал – чистой и возвышенной братской ревностью – и стучал на него с удвоенной легкостью. Пиндосы засчитывали Кену очередной плюс, а докладные на Михалыча спускали все тому же кадровику, ответственному за русский стафф, и благополучно забывали о ничтожном работяге.
Джейн никогда не стучала на нас с Михалычем. Для нее это было так же немыслимо, как для Кена стучать на Джейн.
Представить не могу, чем бы этот детский сад кончился, наверное, всеобщей импотенцией и фригидностью на почве нервного перенапряжения, если бы не дурацкая история с плакатами-мотиваторами. Кен слишком поздно вступил в игру, ему надо было добрать еще плюсик к концу квартала, чтобы выйти в лидеры карьерной гонки, получить свое повышение и начать уже нагибать молодых специалистов. И тут, как нарочно, эти плакаты.
Опасаясь провокаций и не желая, чтобы в конкурс влезли чужаки-шутники, пиндосы решили: никакой электронной почты. Хочешь участвовать – будь мужиком, прояви упорство и заодно подтверди, что у тебя есть пропуск на завод. Сбрось свое художество на карточку, она копейки стоит, положи ее в конверт, туда же клади запечатанный конвертик с личными данными, а на большом конверте пиши девиз и опускай это дело в ящик, который стоит на заводе. Так-то, ребята, чужие здесь не ходят.
Кена это устраивало. Он замыслил фокус рискованный, но при минимальном везении – надежный. В ящик действительно не пролезет ни один чужак, и там не будет неподписанных работ. Если подбросить туда провокационную фальшивку, она окажется единственной, потому что повторить такую военную хитрость ни у кого из пиндосов не хватит мозгов, а у русских – наглости. И весь профит с фальшивки гарантированно получит ловкий Кен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});