Любой стук, скрежет, скрип доводил ее до полуобморока, а бой часов, гулко разносящийся по дому, рождал в ее воображении самые страшные картины. Почему? Неужели в каждом шорохе и стуке ей чудились ЕГО шаги?
Федор просматривал какие-то бумаги и демонстративно не обращал на Лизу внимания. Выглядел он хорошо - гладко причесан, свеж, ничто в его облике не говорило о том, что и он не спал этой ночью. Наконец он отодвинул документы, отбросил в сторону перо, сложил свои мужицкие руки на столе и начал:
- Не передумала?
- Нет. Я уезжаю.
- Куда?
- У меня есть сто рублей, я сниму комнату…
- Ты знаешь, на сколько хватит тебе этих денег?
- Нет, но…
- На день.
- Я буду экономить.
- Тогда на два.
- Я пойду работать.
- Ты ничего не умеешь делать, Лизавета. Ты жила за счет то маменьки, то папеньки моего, то меня. Ты как та стрекоза из басни Крылова, только петь да порхать можешь.
- Ты обещал выдать…
- Хм. Все веришь моим обещаниям? Ну, дам я тебе двести рублей, предположим, и крестьянин смог бы прожить на них пять лет, при этом содержа всю свою семью, но тебе их хватит на месяц.
- Через месяц папенька выйдет из клиники, и мы что-нибудь придумаем.
- Боюсь, что папенька не выйдет из клиники никогда, - злорадно процедил Федор. - Он в сумасшедшем доме.
- Как?
- Так. Пускает слюни на воротник своей смирительной рубашки, если у нее, конечно, есть воротник. Что теперь скажешь?
- Ты запер отца в психушке? Да как ты мог!
- Он покусал врача и выпил у них весь спирт. Что я мог сделать?
Лизе было страшно смотреть в это чужое жестокое лицо. Она не верила ему, но в одном он был прав - ей некуда пойти, негде искать помощи.
- А вот теперь я хотел бы сообщить тебе то, ради чего я тебя позвал. - Егоров вздохнул. - Значит, так, мое предложение остается в силе.
- Я не выйду за тебя!
- Я богат, молод, недурен собой, конечно, до Жорки мне далеко, но это не так важно, главное, я смогу содержать тебя. Платья, драгоценности, курорты - все это ты будешь иметь. - Федор горько заметил: - Вчера я обещал тебе любовь, сегодня только деньги, как в сказке о свинопасе. Согласна?
- Нет, - твердо ответила Лиза.
- Нет? Ладно. Тогда я вынужден. Фомка, поди сюда, - гаркнул он. - Тебя я выкинуть на улицу не могу, мне папаню до сих пор вспоминают, заботиться о тебе мне неохота, значит, придется тебя выдать замуж. Фома, где ты, черт тебя дери?
- Здеся. - Кучер вразвалку вошел в комнату. Был он нечесан, слегка пьян, а из разбитых сапог выглядывали грязные корявые пальцы.
- Помнишь, говорил ты мне, что нравится тебе сестрица моя?
- Ну. Дык. Кажись, - засмущался Фома.
- Хотел бы иметь такую женку, а?
- Да куды мне?
- Ну а вдруг Господь смилостивился бы над тобой, и на - подарочек.
- Да не, в полюбовницы бы взял, а в жены… - Фома окинул девушку прищуренным наглым взглядом. Лиза, покрасневшая, униженная, захотела убежать, но Федор сжал ее плечо своими железными пальцами и усадил на место.
- Что так?
- Дык где на нее денег бы набраться. Вона одно платье скоко стоит, поди.
- А с приданым?
- А скоко?
- Рублей пятьсот.
- Ну, это другое дело! - зацокал Фома. - Можно на них домишко построить в деревне, корову купить, гусей, хозяйство завести, огородик там. Она девка справная, чай, сдюжит.
- Ну, иди пока. - Федор махнул рукой на размечтавшегося конюха.
- А насчет, ну, это, Лизаветы батьковны?
- Иди отсель, поганка, сказано же!
Фома, сопя, вышел. Егоров уставился на Лизу, долго буравил ее глазами, пока она не подняла на него своих. Несколько секунд она смотрела на него молча и как-то удивленно, словно не могла поверить в то, что все происходящее не кошмар, но когда ее взгляд натолкнулся на его холодные, почти мертвые глаза, Лиза вздрогнула и выдавила из себя:
- Я ненавижу тебя. Ты еще хуже, чем я думала.
- Ясно дело, что Фомка лучше. Он и гол как сокол, и пьет по-черному, и до баб большой охотник, вот он тебе хорошим мужем будет, не то что я.
- Ты не посмеешь, - прошептала Лиза.
- Ой, да не смеши. Я выдам тебя замуж за конюха-пьяницу, а все скажут, что ты до того опустилась, что спуталась с Фомкой, нагуляла от него ублюдка, а бедному брату приходится теперь в спешном порядке полюбовников под венец вести.
- Никто так про меня не подумает, все знают, какая я.
- Вот-вот. Весь город до сих пор гадает, сколько раз ты бегала на сеновал для занятий греховной любовью и не для того ли ездила за границу, чтобы избавиться от плода этой самой любви.
- Врешь!
- Фома, - рыкнул Федор.
- Тута я. - Хитрая морда показалась в дверях.
- А ежели прынцесса подпорченная малость, возьмешь?
- Как так?
- Ну как, известно, на сеновале, при луне.
- А. - Фома понимающе кивнул. - Тада подбавить надобно.
- Сколько?
- Да рублей сто.
- Не жирно?
- Хватит, - хрипло прошептала Лиза.
- Чего?
- Я согласна. - Еще тише, почти беззвучно.
- Сгинь, Фома. - Егоров зыркнул на конюха. - Не расслышал я. Повтори, душа моя.
- Я согласна стать твоей женой, Федор.
- Да ну? Все ж получше я Фомки, видимо.
Лиза молчала. Крупные горькие слезы скатывались по ее щекам. Плечи дрожали, а руки были так холодны, словно их сковал лед.
- Спасибо за честь, - холодно проговорил Егоров. - Завтра поедем в Ольгино, мельницу тебе свою покажу, там и обвенчаемся.
Лиза так же молча вышла, даже не кивнув. Федор проводил ее глазами, а когда остался один, рухнул в кресло, зажал голову руками, подобрал ноги, скукожился, пытаясь унять дрожь во всем теле. Она станет его! Наконец.
* * *
День следующий выдался на удивление ясным. Кисейные облачка плыли по небу, как призрачные корабли по волшебному океану. Бодрое летнее солнце щедро ласкало сочный зеленый луг с вкраплениями васильков, желтую песчаную дорогу, тенистую дубраву, крыши деревенских домов, гусей,