Глава сорок четвертая
– Ты справишься, все будет хорошо. – С трудом сдерживая слезы, я сжимаю мамину руку. – Операция пройдет успешно, мы вернемся домой, и ты поправишься. Ты надерешь этому раку задницу, мама. Я знаю. Я в тебя верю.
Она слабо улыбается мне с кровати. Она в фиолетовом больничном халате, в руке капельница. Медсестра дала мне с ней попрощаться и теперь стоит рядом и ждет, чтобы отвезти маму в операционную.
Они сказали, что она пробудет в операционной не менее четырех часов, а потом потребуется время на восстановление, но сегодня вечером ее отпустят домой. Я знаю, что она этому рада, что ей не хочется задерживаться в больнице дольше необходимого.
Я расчесываю ее редеющие волосы, убираю их со лба и оставляю на нем нежный поцелуй.
– Я буду ждать.
– Милая, возвращайся домой. Зачем тебе здесь сидеть?
Это наш извечный спор.
– Нет, – упрямо настаиваю я. – Я останусь здесь.
– Упрямая девчонка. – Она похлопывает меня по руке.
– Интересно, в кого я такая уродилась?
Медсестра прочищает горло.
– Нам нужно ее подготовить.
– Вы правы. Конечно. Извините.
Сдерживая слезы, я отхожу от кровати. Я не хочу плакать у нее на глазах. Это будет нечестно. Она единственная, кто проходит через весь этот кошмар. Кто это проживает. Я выхожу из палаты до того, как ее выкатят, потому что знаю, что не смогу держать себя в руках, если задержусь.
Зал ожидания гладкий и белый, со множеством стульев и кушеток. Я иду в кафетерий за углом, заказываю газировку и возвращаюсь в зал. Я сажусь на самый дальний стул и потягиваю колу, готовясь к долгому ожиданию. Я захватила с собой книгу, которую собиралась прочитать в начале лета, а сейчас январь, а я ее даже не начала. Я пробегаю глазами первые три страницы и откладываю книгу. Я слишком напряжена, чтобы читать. Слишком напугана.
Я наблюдаю за другими людьми в зале ожидания и копаюсь в своем телефоне. Время тянется медленно, но уходить я не хочу. Вдруг что-нибудь случится. Я никогда себе этого не прощу. Джорджии здесь нет, потому что ей не удалось отпроситься с работы. Кроме меня дежурить тут некому, и я не собираюсь уклоняться от своих обязанностей.
– Салем?
Я поднимаю глаза, ожидая увидеть доктора или кого-то еще, но это Тайер.
Это.
Тайер.
Он стоит передо мной, укутанный от зимнего холода. Его растрепанные волосы настойчиво рвутся из‐под коричневой шапки. В его руках пакет с едой из закусочной, расположенной в километре от больницы.
– Привет, – произношу я, не придумав ничего получше. – Ч-что ты здесь делаешь?
– Я подумал, вдруг тебе нужна компания, и принес еду.
Он садится рядом и раскрывает пакет.
– Ты приехал сюда, чтобы меня накормить? – Больница примерно в часе езды от Хоторн-Миллс.
– Я был неподалеку.
Я ему не верю. Он достает контейнер и передает мне.
– Я не знал, что ты захочешь, поэтому решил, что сэндвич с курицей – беспроигрышный вариант.
– Спасибо.
Аппетита у меня нет, но раз уж он так старался, я собираюсь сделать над собой усилие и попробовать его съесть.
– И диетическая кола. – Он достает из кармана бутылку и протягивает ее мне.
Он привез мне еду. Мой любимый напиток. Он приехал утешить меня во время операции моей мамы.
Я начинаю думать, что нет ничего, чего бы Тайер для меня не сделал. Мне даже не приходится его просить. Он просто делает порой то, чего я никогда не ожидала.
– Спасибо, – наконец говорю я и протягиваю руку за напитком.
– Не за что. – Понизив голос, он спрашивает: – Что-то уже известно?
– Нет. Прошло около трех часов, а они сказали, что операция закончится через четыре.
– Я могу чем-то помочь? – Он достает из пакета еще еды и передает мне отдельную порцию картошки фри.
– Ты рядом – а этого более чем достаточно.
– Легко быть рядом с тем, кто тебе дорог, – задумчиво произносит он.
Кажется, я понимаю, что он имеет в виду, хотя он этого даже не произнес. Что Криста стала тем, кого он избегает.
Подробности о его браке с Кристой мне не известны. Я стараюсь не совать нос в чужие дела и считаю, что он сам поделится чем захочет и когда захочет.
Хотя я искренне рада, что теперь он мой, на данном этапе я чувствую себя довольно паршиво. Когда-то давно он любил Кристу, а она любила его. У них родился общий ребенок. Но любовь меняется, и их любовь изменилась, и в итоге каждый из них оказался не тем, кто был нужен другому.
Я откусываю бутерброд и изо всех сил стараюсь съесть как можно больше, зная, что в долгосрочной перспективе будет лучше, если в моем желудке что-нибудь останется.
Тайер уходит лишь тогда, когда операция заканчивается и мне разрешают пройти к маме. Я почти уверена, что он задержался бы и дольше, если бы я его об этом попросила.
Когда я обнимаю его на прощание, три страшных и красивых слова вертятся у меня на языке, но я их не произношу.
Сейчас не время, но я не знаю, когда подходящее время наступит.
Глава сорок пятая
После того, как мама принимает обезболивающее и ложится спать на ночь, я накидываю пальто, надеваю ботинки и крадусь к двери соседнего дома. Жму на звонок и жду.
Тайер распахивает дверь. На его лице растерянность, брови нахмурены. При виде меня, стоящей на пороге его дома, его напряженные черты расслабляются.
– Как мама? – Он открывает дверь шире и впускает меня внутрь.
Я снимаю пальто и вешаю его на вешалку, аккуратно ставлю ботинки на ковер.
– В порядке. Она перенервничала, и ей очень больно. – Прикусив губу, я добавляю: – Думаю, она в шоке от реального положения дел. – Я указываю себе на грудь. – Даже представить не могу, через что она сейчас проходит.
Он качает головой, его лохматые каштановые волосы падают ему на лоб.
– Да, это наверняка тяжело. Но у нее есть ты, и это важно, Салем.
– Я буду рядом на каждом этапе этого пути. – Это клятва, которую я даю без колебаний.
Он наклоняет голову и жестом приглашает меня следовать за ним на кухню.
– Я знаю, что так и будет. Ей повезло, что у нее есть ты.
– Еще раз спасибо, что заехал сегодня в больницу. Для меня это очень много значит.
Вряд ли он знает, чего мне стоит это признание. Мне не нравится зависеть от людей. Если ожидаешь от кого‐то слишком многого, будь готов почувствовать разочарование.
Тайер открывает холодильник и наклоняется за пивом.
– Хочешь чего-нибудь?
– Диетическую колу. – Я улыбаюсь и нетерпеливо протягиваю руку.
– Вечно ты со своим кофеином. – Он берет банку и передает ее мне. – Я хотел быть рядом, Салем. – Он опускает голову, его длинные пальцы скользят по каштановым прядям волос. – Мне было не по себе от мысли, что ты будешь сидеть там одна. – Он откручивает крышку на бутылке с пивом и делает глоток. Скрестив ноги, он прислоняется спиной к барной стойке и смотрит в пол. – Каждый заслуживает, чтобы у него был кто-то, кто будет рядом. Я хочу быть для тебя этим кем-то.
Мое сердце перестает биться. Он медленно поднимает на меня взгляд из-под длинных темных ресниц.
– Моим… кем-то?
– Да. – Он пожимает плечами, рубашка с длинным рукавом туго обтягивает его крепкие мышцы. – Мне тридцать один. Я слишком стар, чтобы быть чьим-то парнем. По-моему, быть твоим кем-то звучит гораздо лучше.
– Мне нравится. – Я ставлю напиток, подхожу к нему и кладу руки ему на грудь. Его сердце отбивает под моей ладонью ровный ритм. Я обвиваю руками его шею. – Значит ли это, что я – твоя кто-то?
Его карие глаза теплые, и в них столько всего, пока еще невысказанного.
– Нет, Салем. – Он медленно качает головой. Прежде чем я успеваю почувствовать боль, он добавляет: – Ты для меня всё.
Я не могу сдержать улыбку, которая расцветает на моем лице.
– Это мне нравится еще больше.
– Я так и думал, – улыбается он в ответ.
Он отставляет пиво в сторону и поднимает меня. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, его губы прижимаются к моим. Я хочу его. Хочу, чтобы он держал меня на руках, ласкал, любил. Он несет меня вверх по лестнице, как будто я легкая, как перышко, плечом открывает дверь в спальню.