Молчание.
— Посмотрите на Речь Посполитую. Вы ведь постоянно на нее смотрите. Что кривитесь? Я знаю, вас прельщает то, сколько там свобод у аристократов и дворян. Практически бесправный король. Красота? Ваша мечта, поди? Только как держава она не стоит ничего. И существует до тех пор, пока до нее не дойдут руки соседей.
— Так уж и слаба? — нахмурился один из князей.
— Алексей Петрович — ты знай меру. Сказки ведь говоришь. — добавил второй.
— Вспомните потоп. Знаменитый шведский потоп. Полвека не прошло. Маленькая, бедная… да по сути своей нищая страна, сумел разделать под орех огромную державу. Разве нет?
— Это была случайность.
— Ой ли? Себя то не обманывайте. Речь Посполитая — это колосс на глиняных ногах. Огромные потенциальные возможности, но на деле — пшик. Не государство, а сплошной пердеж в лужу. И ей осталось недолго. Век — от силы. А все потому, что каждый отдельный аристократ там или дворянин думает только о себе. Он не считает себя ни солдатом своей Империи, ни офицером, ни генералом. Он не их предводитель и не человек короля. Он в сущности никто. Случайный человек, который грабит местных обывателей. Не более. Их аристократия — это пустое место со страусовым пером в заднице. Один гонор. Хотите быть такими же?
Снова тишина.
— Я не прошу многого. Отнюдь. Просто прекратите воровать сами у себя. Россия — это ваша страна. Моя, твоя, — тыкнул Алексей в Голицын, — твоя, — в следующего князя, — твоя… наша. Ну и займитесь делом, твердо помня об этом. Я не призываю вас к самоотречению, чтобы последние портки пожертвовать на благо Родины. Это глупо. Я призываю вас держать в уме тот факт, что у вас вообще-то эта самая Родина есть. И было бы не плохо, ей хотя бы не гадить. Вы же испражняетесь в тарелку матерям? Нет? А чего так? — царевич покачал головой. — Что в этом такого крамольного? Что в этом невозможного? Живите. Зарабатывайте. Наслаждайтесь жизнью. Просто не в одну харю. Не забывайте, что у вас вообще-то есть царь, что за вами присматривает, а также люди, которым вам вручены царем и Богом.
— Нам поаплодировать? — с издевкой спросил один из князей.
— Подумать. — каким-то на удивление потусторонним голосом произнес Алексей, уставившись на этого шутника ледяным, не мигающим глазом. Его словно бы накрыло… или прорвало. От ярости у него аж картинка немного потемнела и в ушах загудело. Он даже потом, обдумывая ситуацию, так и не смог понять, что именно послужило причиной такой всплеска эмоций. — Потому что я — даю вам шанс. Хотя испытываю острое желание всех заговорщиков вырезать. Что, поверьте, несложно. Не стоит испытывать судьбу дважды. Не обманывайте моих надежд. Видит Бог, — царевич повернулся к иконе и широко перекрестился, — я был на волоске от приказа ликвидировать всех заговорщиков. ВСЕХ!
Парень замолчал.
В зале воцарилась тишина.
Вид наследника престола был очень… странный что ли. Чистая, лучистая ненависть, которой он дал наконец волю, сочилась из него, словно вода из переполненной губки. Это пугало. Особенно в свете того, что никто из присутствующих не сомневался — царевич не только не врал, но и реально мог исполнить то, о чем говорил. Ликвидация Шуйских и князя Гагарина тому была порукой.
Алексей же, справившись со вспышкой гнева, которой он дал волю. И уже секунд через тридцать вновь предстал перед ними невозмутимым и непроницаемым. Этакой холодной рыбой… скорее каким-то маленьким морским чудовищем, смотрящим на них из глубины подросткового тела. Без эмоций. Без тревог. Как на еду.
И это было странно.
Это диссонировало с его внешним видом и возрастом.
Да и с той вспышкой гнева, которой он дал волю минуту назад.
Странно.
И страшно.
Подросток вроде. Но у него на руках уже море крови. Причем какой! Десятки высших аристократов были убиты по его приказу. Не пожалел даже родичей. А ему было всего тринадцать лет.
Ромодановский не выдержал и хмыкнул.
Голицын мягко улыбнулся.
Они оба уже прекрасно знали с каким человеком имеют дело. А вот остальные неприятно удивились. И задумались…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я полагаю собрание законченным. Подумайте несколько дней. Посоветуйтесь. После чего приходите — мы обсудим кредитование предприятий. Кому оно, потребно, конечно…
Часть 3
Глава 1 // И компот
— Я тебя поздравляю: ты первая женщина, которая отказалась ехать со мной в Париж. В принципе, первая женщина, которая отказалась со мной ехать.
— А Вы возьмите с собой Виктора Петровича.
— Я не так глубоко в шоу-бизнесе, чтобы ехать в Париж со здоровенным усатым дядькой.
Сериал «Кухня»
Глава 1
1704 год, январь, 5. Москва
В первой половине декабря в Москву съехалось несколько посольств. И Габсбурги, и Бурбоны, и прочие. Разве что шведы не явились, проигнорировав это мероприятие.
Обсуждали вопросы войны.
Точнее ее прекращения.
Ну и, заодно, касались матримониальных планов.
Осторожно.
Но настойчиво.
Предельно прозрачно намекая, что у Петра есть сын, которому скоро жениться. Так-то им всем было наплевать на это. Однако Россия очень громко о себе заявила победой под Нарвой. Даже громче, чем положено. Из-за чего ее стали учитывать в больших политических раскладах…
— Отец, прошу, не спеши! — воскликнул Алексей, после завершения очередной череды приемов, когда Петр таки решил с ним «серьезно поговорить».
— Ты смотри какие невесты!
— Они же больные!
— Почему⁈ — опешил Петр.
— Помнишь я тебе рассказывал о проблемах близкородственных браков? Много раз рассказывал. А из представленных особ нет ни одной без этой беды.
— С чего ты взял то?
— Я на каждую из них еще по прошлому году собрал сведения. Это оказалось не так сложно, как я думал.
— Ну… — недовольно заворчал Петр, которому совершенно не нравилась такая позиция сына.
— Сам посуди. Брак это какой будет?
— В смысле?
— Это династический брак. Политический акт. А он должен иметь обоснование, дипломатическое, хозяйственное и евгеническое.
— Евге… что?
— Евгеника. Это наука о селекции, применительно к человеку, с целью повышения выборочных качеств у потомства. Чтобы выгоды были евгенические важно, чтобы девушка как минимум являлось здоровой. Как минимум. Ну и обладала каким-то важным и ценным качеством или качествами, которые мы хотим увидеть у потомков. Какой-то особый ум, здоровье, красота. Да что угодно полезное.
— Ты говоришь о людях, как о лошадях.
— Так или иначе, это резон. Если мы хотим, чтобы наши потомки были умнее и ловчее нас, то разумно выбирать жен с умом. Хотим рост? Подбираем раз за разом высоких. Хотим крепкое здоровье? Ищем тех, которых ломом не перешибешь. Ну и так далее. Как бы грубо это не звучало, но это разумный резон.
— Возможно. Возможно. — нехотя кивнул Петр. — Хотя это звучит мерзко и жутко.
— А все предложенные кандидатуры — невозмутимо продолжил Алексей, — ведут к ухудшению породы. Ну или во всяком случае, не к ее улучшению. У многих признаки вырождения на лице. Что и не удивительно, так-как и предки много шалили с родичами.
— Ладно. Но дипломатические резоны у них у всех серьезные.
— И тут я хочу тебя разочаровать. Мы для них кто? Варвары. Это не фигура речи. По моим сведениям, они нас и там, в Европе так называют, и тут. Если хочешь, дам почитать кое-какие стенограммы. Там такое, что закачаешься. Вписываться за нас они точно не будут. А нас постараются втягивать воевать за свои интересы. И не только. И чем более влиятелен дом, тем хуже. Габсбурги — это вообще катастрофа. Мы вообще рискуем превратиться в их мальчиков на побегушках.
— Хм. Не любишь ты их. Не любишь. — усмехнулся Петр. — Хозяйственные выгоды, полагаю, это в твоем понимании приданное?
— Да, но не только. Приданное движимым имуществом, а лучше землей. Наследство. Например, у монарха есть только дочь. И в этом случае брак с ней позволяет рассчитывать на унаследование короны ее отца. Также это доступ к специалистам или каким-то важным товарам. Торговые возможности. И так далее.