Зато гневное: «Но!» Ю не нуждалось ни в переводе, ни в знании языка грахов. Особенно когда девушка грохнула кулаком по столу, взметнув в воздух облако сажи. И повторила это самое «но» ещё пару раз. «Нет» на всех языках звучит почти одинаково.
На возмущения грахи женщина разразилась новой тирадой, теперь, почему-то, указывая на живот гигантши.
— Но… — снова выдала Ю, но как-то растерянно, медленно, будто заторможено, помотала головой из стороны в сторону и даже шагнула назад, наткнувшись на стол.
У Тхия вид был тоже неважнецкий. Арифед выпрямился, сжав руки в кулаки. И таращился на свою потенциальную жену так, словно она его булыжником по голове приголубила.
— О чем, Тьма вас всех побери, вы тут говорите? — рявкнул Дан так неожиданно, что Арха уши невольно прижала.
* * *
Если исходить из жизненного опыта ведуньи, за этим рявком должен был последовать новый виток общего гвалта. Но видимо грахи сильно отличались от всех известных лекарке демонов. Они молчали, словно воды в рот набрав.
— Она говорит, — хоть и после весьма приличной паузы, но Тхия все же решился подать голос, — что уважаемая Ю… Она… В общем…
У Архи рот сам собой приоткрылся. Девушка раньше не замечала за арифедом склонности к блеянью. И на её памяти рыжий никогда во время разговора глаза в сторону не отводил.
— Я сказала, что дитя моей госпожи носит ребёнка, отцом которого стал этот Ро, — величественно пояснила дама в плаще.
— Я слышал, что она сказала, — пророкотал хаш-эд, которому, кажется, знаменитая выдержка его расы отказала в очередной раз. И слишком демонстративно игнорируя странную женщину. — Я хотел бы знать, что это все значит?
Ведунья, ребра которой уже начали потрескивать от хватки демона, молча подивилась мужской логике. Что может значить фраза «носит ребёнка»? Естественно, если на руках никакого детёныша нет?
— А я тоже это слышал, — криво и очень неприятно усмехнулся Тхия. — Там, кажется, что-то было про то, что неважно, в каком времени это произносится. И кто, собственно, отец.
Теперь лекарке на Ю смотреть было больно. Великанша как будто даже в размерах уменьшилась, словно пытаясь спрятаться.
— У тебя нет разума, чтобы увидеть тропу, даже освещённую полной луной, — странно оскалилась женщина. Верхняя губа, настолько тонкая, что её и заметить-то было непросто, сморщилась, обнажая удлинённые, влажно блеснувшие зубы. — В ней прорастает твоё семя. А, значит, сказанное Богиней исполнится.
— Да мне!.. — Дан запнулся, как будто подбирая подходящий эпитет, — … плевать, что там сказала ваша Богиня.
— Не спеши, Истинный, — остановила его властным жестом пришелица, — не беги впереди добычи. Ты не веришь мне. Поверишь ли ты своей женщине? Ибо жрица Матери может узреть то, что скрыто от многих.
Все, находящиеся в комнате, как по команде повернулись и уставились на Арху. А лекарка не сразу и сообразила, что речь, вообще-то, о ней шла.
— Я не жрица, — только и смогла пискнуть ведунья, старательно пытаясь вжаться спиной в Дана.
— Обманывая себя, ты не отличишь тени от камней, — дама в плаще отмахнулась от девушки как от комара. — Но истину тебе дано увидеть даже с закрытыми глазами. Скажи же нам, несёт эта женщина в своём чреве что-нибудь кроме пустоты или нет.
Архе очень хотелось сообщить этой женщине, которая лично ей нравилась все меньше и меньше, что во чреве своём кроме пустоты Ю несёт ещё как минимум кишечник. Но, глянув на граху, лекарка свою язвительность решила придержать.
— Мне её осмотреть надо, — непреклонно заявила ведунья.
Хмыканье рогатого было полно скепсиса примерно в той же мере, как и взгляд этой, в меховом плаще. Зато на лице Ю появился намёк на облегчение. Поэтому лекарка решительно высвободилась из рук демона, кивнув грахе на «спальню». Гигантша протопала в заднюю комнату с видом идущей на смерть.
— И не подсматривайте! — велела лекарка, тщательно задёргивая шкуру, закрывающую проем, лишённый двери.
А сейчас бы она не помешала. Потому что желающих подсмотреть в соседней комнате, может, и не нашлось бы. Зато подслушивающих была толпа.
Арха указала грахе подбородком на топчан, но сама осталась стоять у стены, сложив руки на груди. И тут же их опустила, сообразив, у кого она этот жест подхватила. Наверное, в её исполнении он выглядел как минимум глупо. Ведунья подумала и просто села на пол, старательно подпихнув под попу край своего плаща, свешивающегося с лежанки.
— Рассказывай, — велела она шёпотом. — Что там ещё за предсказания такие важные? И кто это вообще такая?
— Призрак, — мрачно буркнула Ю. — Призрак моей матери.
— Эта та оборотень, что вас на башне с Тхия застукала? — Арха едва удержалась, чтобы снова не сунуть нос в «столовую».
Соблазн глянуть на мифическое существо, воплоти явившееся раздавать указания, было велико. Но насмотреться на неё можно было и позже. А вот разобраться с тем, что происходит, стоило немедленно. Нет, вмешиваться она не собиралась. Просто лекарка имела полное право знать, во что её втянули на сей раз.
На её вопрос отвечать Ю не посчитала нужным.
— Ладно, что там за предсказание? — сжалилась над ней Арха.
— Да я сама сообразила, что все это к предсказанию можно пристроить, только когда она появилась, — граха сопнула носом, как будто собираясь разреветься. — Я, правда, не думала. И когда она на башне говорила, что, мол, я исполнила свой долг, решила, что Ри про замужество говорит и все такое. Ну, честно, я даже не вспоминала про эти сказки!
— Погоди-погоди, — ведунья положила ладонь на колено Ю. — Тхия тут нет и оправдываться ещё рано. Может и оправдываться не в чем будет. Ты давай, про предсказания.
— Да их вообще-то как бы два.
— Давай уж по одному.
* * *
Легенды тем и отличаются от правды, что их помнят в поколениях. Тогда как правду забывают почти сразу же. Но кто сказал, что древние предсказания не могут быть правдивыми? Вот и грахи вместе с Призраки верили, что их легенды — это истина.
На лесистых берегах холодных фьордов Призраки появились немногим позже, чем океанская вода затопила расщелины в скалах, а в землю упали первые семена лиственниц и елей. По миру тогда ступала только Жизнь, не было ни Тьмы, ни Света. И люди-волки были хозяевами этих мест.
А потом пришли грахи. Поначалу порождения Тьмы и рождённые Жизнью не смогли жить мирными соседями. Но, как часто бывает в древних сказаниях, судьба распорядилась по-своему. И демону с оборотнем пришлось сражаться бок о бок в битве. А потом грах спас Призрака, не дал истечь ему кровью. В благодарность же волк принёс клятву верности. Тоже сделали их дети и дети их детей.
Но мирная жизнь кончилась, когда появились Кровопийцы, а за ними пришли Истинные. Высшие демоны не пожелали терпеть рядом с собой существ иной природы. И как бы грахи не укрывали Призраков, оборотней почти истребили. Те немногие, кто выжил, скрылись в лесах. Но хаш-эды не дали им и шанса на выживание.
Каким ядом Перворождённые отравили воздух, землю и воду северных лесов, ни гиганты, ни оборотни не знали. Но у Призраков перестали появляться детёныши. За три столетия — ни одного волчонка. И покинуть родные земли волки не моли. Стоило пересечь невидимую границу, как тут же, словно из воздуха, являлись демоны. Надо ли говорить, что пощады они не знали?
Но однажды было произнесено пророчество. Которое, как и всякое уважающее себя предсказание, было многословным, запутанным и многозначительным. Но одна его часть звучала абсолютно ясно и чётко. В пересказе с поэтически-пророческого бреда на имперский она звучала примерно следующим образом: «Когда Кровопийца возьмёт в жены женщину севера и она отяжелеет его сыном, тогда Истинный откроет тропу для Идущих под Луной. И они смогут уйти с проклятых земель. А дитя, родившееся от их связи, подарит Жизнь тем, кто её был лишён».
Вот такое вот двойное предсказание.
* * *
— Ну, я бы не назвала его ясным и чётким, — протянула Арха, стараясь придержать свой скепсис при себе. Все-таки, чужие верования — штука деликатная. — Например «подарит жизнь тем, кто её был лишён» может значить, что он мёртвых поднимет. Да и непонятно, чей ребёночек-то будет? Кровопийцы и женщины севера, Истинного и женщины севера, Кровопийцы и Истинного или всех троих сразу?
Ю так глянула на ведунью, что лекарка едва не подавилась.
— Ладно-ладно, молчу, — согласилась она, опасаясь за целостность своего хрупкого организма. — Но все равно как-то… У Тхия и до тебя две жены были. И никакие тропы не открылись.
— У них детей не родилось. Ро же усыновил детей брата, — мрачно отозвалась граха.
— Ну, у брата же родились, — веско возразила Арха.
— А у него в друзьях хаш-эды не ходили, — лишила её всякой надежды Ю.