Читать интересную книгу Сочинитель убийств. Авторский сборник - Патриция Хайсмит

Бруно для пробы открыл глаза. Сон налегал на него восхитительной тяжестью. Он увидел себя посреди комнаты, словно наблюдал за собой на экране. На нем был его коричневый костюм оттенка ржавчины, а сам он — на островке в Меткафе. У него на глазах он, только помоложе и похудей, метнулся к Мириам и повалил ее на землю, те краткие мгновения, что разделяют «до» и «после». Он понимал, что все его движения тогда были особые, а мысли — особо блестящие и что эти мгновения больше в его жизни не повторятся. Как Гай рассказывал про себя недавно на боте, как он строил «Пальмиру». Бруно был рад, что оба они пережили эти особые мгновения примерно в одно и то же время. Порой он думал, что мог был умереть без сожалений, что может он совершить такого, что сравнилось бы с тем вечером в Меткафе? И существует ли другое деяние, которое не стало бы для него отступлением от достигнутого? Порой, как сейчас, ему казалось, что в часах его энергии слабеет завод и нечто, возможно любопытство, постепенно в нем умирает. Но он не переживал, ибо все равно чувствовал себя очень умным и в самом деле довольным. Лишь вчера ему хотелось совершить кругосветное путешествие. А зачем? Чтобы рассказать, что он его совершил? Кому рассказать? В прошлом месяце он послал письмо Уильяму Бибу, предлагая себя в добровольцы для спуска в новой сверхсовершенной батисфере, которую решили испытывать сначала без экипажа. Зачем? Все это глупость по сравнению с тем вечером в Меткафе. Все его знакомые — дураки по сравнению с Гаем. Глупей всего думать, будто он рвется поглазеть на европейских красавиц! Допустим, его отвратили шлюхи, с которыми путался Начальник, ну и что? Многие считают, что секс явно раздут. Психологи утверждают, что вечной любви не существует. Но про Гая с Анной такого не скажешь. Он готов был поверить, что они будут любить друг друга до конца, вот только не знал почему. Дело не только в том, что Гай так в нее погружен, что не видит других женщин. И не в том, что теперь ему денег хватает. Нет, тут нечто духовное, такое, о чем он, Бруно, пока еще и не задумывался. Порой ему казалось что вот–вот и задумается. Нет, он не ищет ответа для себя лично, у него к этому исключительно научный интерес.

Он повернулся на бок, улыбнулся и начал играть золотой зажигалкой «Данхилл», с щелчком открывая и закрывая крышку. Агенту из бюро путешествий не видеть их ни сегодня, ни вообще. Дома чертовски лучше, чем в Европе. И Гай рядом.

38

Джерард гнался за ним по лесу, размахивая всеми уликами — клочками перчатки, лоскутом от пальто, даже револьвером, потому что Джерард уже заполучил Гая. Гай, связанный, лежал в лесу у него за спиной, из правой его руки хлестала кровь. Если он не сумеет сделать круг и добраться до Гая, тот умрет от потери крови. Джерард на бегу хохотал, словно Гай с Бруно здорово над ним подшутили, разыграли отменный фокус, но он их в конце концов раскусил. Вот сейчас Джерард тронет его своими мерзкими лапами!

— Гай! — позвал он, но голоса не было слышно. А Джерард уже тянулся к нему рукой. Да, в этом и заключалась игра — чтобы Джерард до него дотронулся.

Бруно изо всех сил заставил себя очнуться и сесть в постели. Кошмар отваливался от его сознания тяжелыми каменными плитами.

Джерард! Да вот же он!

— Что с вами? Дурной сон?

Розовато–сизые руки дотронулись до него, и Бруно в мгновение ока скатился с постели на пол.

— Вовремя я вас разбудил, а? — рассмеялся Джерард.

Бруно сжал зубы так крепко, словно хотел раскрошить их. Он метнулся в ванную, налил и выпил, оставив дверь за собой широко распахнутой. Его лицо в зеркале напоминало поле боя.

— Прошу простить за вторжение, но я выяснил кое–что новенькое, — заявил Джерард возбужденным пронзительным голосом, что означало очередную небольшую победу. — Это касается вашего приятеля Гая Хайнса. Того самого, кого вы только что, если я не ошибся, видели во сне.

Стакан сломался в руке у Бруно, он тщательно выбрал из раковины осколки и сложил их на зазубренное донце стакана, после чего со скучающим видом поволокся назад в постель.

— Когда вы с ним познакомились, Чарлз? Не в декабре прошлого года, — произнес Джерард; он облокотился о комод и зажег сигару. — Вы познакомились полтора года назад верно? В поезде, которым ехали в Санта–Фе? — Джерард выждал, затем вытащил из–под мышки книгу и бросил на постель: — Вспоминаете?

Это был Гаев Платон, которого он хотел отправить из Санта–Фе, все еще упакованный, с полустертым адресом.

— Конечно, — и Бруно отодвинул книгу в сторону. — Я потерял ее по дороге на почту.

— Она так и валялась на полке в гостинице «Ла Фонда». Как к вам мог попасть том Платона?

— Нашел в поезде. — Бруно поднял на него глаза. — Там был указан адрес Гая, поэтому я решил ее возвратить. Вообще–то я нашел ее в ресторане.

Он посмотрел в лицо Джерарду; тот не сводил с него своих маленьких остро–упорных глаз, в которых далеко не всегда можно было что–то прочесть.

— Когда вы с ним познакомились, Чарли? — снова спросил Джерард с усталым терпением человека, задающего вопросы ребенку, который заведомо врет.

— В декабре.

— Вы, разумеется, знаете об убийстве его жены?

— Еще бы, читал в газетах. Потом прочел, что он строит клуб «Пальмира».

— И вы подумали — как интересно, ведь за полгода до этого вы нашли принадлежащую ему книгу.

Бруно поколебался и сказал:

— Да.

Джерард хмыкнул и взглянул на него с гадливой усмешкой.

Бруно стало как–то не по себе. Когда–то он ее уже видел, такую же усмешку, которая последовала за хмыканьем. Когда? В тот раз, когда наврал отцу по какому–то поводу, наврал откровенно и еще цеплялся за ложь, отец хмыкнул, недоверчиво ухмыльнулся, и ему стало стыдно. До Бруно дошло, что он и сейчас просит глазами у Джерарда прощения, поэтому он нарочно отвел взгляд и посмотрел в окно.

— Значит, вы названивали в Меткаф, еще не познакомившись с Гаем Хайнсом? — спросил Джерард, взяв книгу с постели.

— Названивал?

— Да, несколько раз.

— Может, разок и звонил по пьяному делу.

— Несколько раз. О чем?

— Об этой чертовой книге! — Если Джерард так хорошо в нем разбирается, мог бы понять, что именно так он и должен себя вести. — Может, позвонил, когда узнал, что его жену убили.

Джерард отрицательно покачал головой:

— Звонили вы до убийства.

— Ну и что? Может, и звонил.

— Как «ну и что»? Придется спросить мистера Хайнса. Учитывая ваш интерес к убийству, разве не странно, что вы не позвонили ему после убийства?

— Надоело мне слышать про убийство! — заорал Бруно.

— Верю, Чарли, верю! — Джерард вышел в коридор и не спеша направился в мамину комнату.

Бруно принял душ и оделся — не торопясь и тщательно. Он вспомнил, что Мэтт Левин вызвал у Джерарда куда больше интереса. Если он не ошибается, в Меткаф были сделаны всего два звонка из «Ла Фонды», где Джерард, должно быть, и ознакомился со счетами. Можно будет сказать, что мать Гая ошиблась, в остальных случаях звонил не он.

— Что было нужно Джерарду? — спросил Бруно у матери.

— Совсем немного. Он хотел узнать, знакома ли я с твоим приятелем Гаем Хайнсом, — ответила она, зачесывая щеткой волосы вверх, так что они торчали в разные стороны над ее спокойным усталым лицом. — Он, по–моему, архитектор, верно?

— Угу. Я с ним не очень близко знаком.

Он прошелся по комнате у нее за спиной. Как он и думал, она забыла про вырезки, что он показал ей в Лос–Анджелесе. Слава Богу, он не стал напоминать ей о Гае, когда везде начали появляться фотографии «Пальмиры». Видимо, какое–то шестое чувство уже тогда подсказало ему, что он заставит Гая сделать то самое.

— Джерард говорит, ты прошлым летом звонил этому своему знакомому. Что это за история?

— Ох, мамик, мне эти Джерардовы идиотские намеки просто осточертели!

39

В то же утро, только попозже, Гай вышел из кабинета директора «Чертежного агентства Хэнсон и Напп». Уже несколько недель он чувствовал себя таким счастливым. Воспроизведение проекта больницы, самого сложного из всех, что делались под его наблюдением, шло к концу, от поставщиков поступили последние подтверждения на стройматериалы, а рано утром он получил телеграмму от Боба Тричера и порадовался за старого друга. Боба избрали в Консультативную инженерную комиссию по строительству новой плотины в канадской провинции Альберта, о чем тот мечтал последние пять лет.

Пока он шел к выходу, кто–нибудь из чертежников — они работали за длинными, расходящимися веером от директорского кабинета столами — время от времени поднимал голову и провожал его взглядом. Гай приветливо кивнул в ответ на улыбку старшего проектировщика. К нему начало возвращаться самоуважение. Хотя, возможно, все дело было в новом костюме, третьем за всю жизнь, который он сшил у портного. Анна выбрала материал — серо–голубую шотландку. Анна же утром подобрала галстук к костюму — шерстяной, густого помидорного цвета; старый галстук, но из его любимых. Перед зеркалом в простенке между лифтами он подтянул узел. Из густой черной брови выбивался седой волос. Брови удивленно приподнялись. Седой волос он обнаружил у себя впервые.