вы сможете закрасить граффити. Но не раньше, чем мы получим ответ от Псевдо-Аркариуса.
Комиссар было решительно открыл рот, но поразмыслив пару секунд, исторг лишь:
— Си, сеньор.
Комиссар отвесил Полётову полупоклон.
— Действуйте, князь, — приказал Полётов.
Я решительно достал из кармана плаща, который я по случаю жары нёс в руках, заранее заготовленный баллончик с краской и встряхнул его.
— Ну что же…
На то, чтобы изобразить на стене базилики трёх птиц, полумесяц, шесть китов и восемь солнечных дисков мне потребовалось минут двадцать. Я тщательно скопировал изображения с камня Барди, расположив их в том же порядке, что и на фотографии бугровщика.
Художник из меня был так себе, да и рисовал я в последний раз на уроках в школе, но, благо, картинки древних викингов были довольно примитивными, так что справился даже я. В целом я остался довольным работой. Кеннинг Рюрика я на стене писать не стал, я был уверен, что такой человек, как Псевдо-Аркариус и так поймет, что это за знаки. Главное — чтобы он сам захотел нам помочь.
Закончив работу, я отошёл подальше от стены базилики и полюбовался своим рисунком. Потом, еще поразмыслив, добавил ниже рисунка крупный знак вопроса.
— Вот теперь шикарно, — констатировал я.
— А дальше что? — скептически поинтересовался Полётов.
— Дальше мы ждём ответа от Псевдо-Аркариуса, Ваше Высочество. Я понятия не имею, каким образом он нам ответит. Но мне почему-то кажется, что ответ будет. А разгадав тайну камня Барди — мы поймем и сущность Алёны Оборотнич. Если вы её уже не поняли, Ваше Высочество…
Я резко оторвался от созерцания рисунка на стене базилики, повернулся к Полётову и посмотрел тому прямо в глаза.
Я был убежден, что Полётов знает больше меня, и не только про Алёнку, но и про загадочный камень Барди. Просто он не догадался спросить Псевдо-Аркариуса, в виду собственного квадратно-гнездового способа мышления. Полётов был умен, но ему определенно не хватало свежести взгляда на вещи. Он наверняка вообще не верит в само существование Псевдо-Аркариуса и считает этого тысячелетнего мага просто городской легендой…
Полётов выдержал мой пристальный взгляд, не моргнув и тем более не отведя глаз.
— Если ответа не будет — вы компенсируете мне два миллиона рублей, которые я заплатил комиссару, — спокойно произнёс Полётов.
Его смартфон пискнул, пришло сообщение.
Полётов глянул на экран, а потом помрачнел еще больше.
— Что там, Ваше Высочество? — поинтересовался я, — Новости про Павла Павловича?
— Вы решили поиграть со мной в игры, Нагибин? — ответил вопросом на вопрос Полётов, — Глупо, князь. Очень глупо. И опасно.
— Да о чём вы толкуете? — я принял самый невинный и оскорбленный вид, стараясь при этом не переигрывать.
— Надеюсь, Псевдо-Аркариус ответит, — голос Полётова теперь стал ледяным, — А еще надеюсь, что вы найдете нечто интересное на Мальте, князь. Это единственное, что может сейчас вас спасти.
Я хотел было ответить нечто пафосное, но Полётова уже объяли потоки бело-голубой ауры. Через мгновение великий князь оторвался от земли и взмыл в небеса, как ракета, еще через мгновение он превратился в сияющую точку на горизонте…
— Вот это самое эффектное прощание аристо, которое я видел, — вынужден был констатировать я.
Герцог Кабаневич печально поглядел на меня:
— Я не советую вам злить Полётова, князь. Это и правда глупо. Вам пора выбрать сторону. Раз и навсегда.
— А я выбрал… — заверил я Кабаневича.
Герцог ожидал, что я продолжу, но я уже сказал всё, что хотел.
* * *
Псковская губерния,
Псково-Печерский мужской монастырь,
двадцатью минутами ранее…
Люба Кровопийцина ворвалась в келью царевича, как ветер, дверь в келью она открыла ударом ноги.
Обиталище Павла Павловича оказалось просторным, но довольно аскетичным. Келья была на двух человек, так что здесь стояло две кровати, а еще две тумбочки, стены были белеными, в нише висела икона Богородицы, рядом с которой горела лампадка.
Это место можно было бы принять за казарму или тюремную камеру, разве что решеток на сводчатом окне не было.
Павел Павлович то ли не успел переодеться, то ли вообще отказался надевать подрясник, по крайней мере, сейчас он сидел на кровати в брюках, сапогах и свитере и занят был делами духовного рода, но не того, который в ходу у монахов. Наследник пил из черной банки «Инка-колу» и читал свежий выпуск японской манги. С обложки манги дерзко глядела довольно-таки грудастая японская школьница…
Когда Люба ворвалась в помещение, Павел Павлович вскочил на ноги. Любу он, разумеется, узнал, он её много раз видел при дворе, еще когда девушка охраняла Павла Вечного.
— Вы Людмила Кровопийцина, — констатировал перепуганный царевич.
— Верно, — кивнула Люба, — А вы в смертельной опасности, Ваше Величество. Нагибин вас предал. Так что через пару минут сюда придут вас убивать. С чем вас и поздравляю.
— Что? — Павел Павлович явно не поверил, — Нагибин меня предал? Но ведь мы с его сестрой…
— Его сестры здесь нет, — перебила Люба, — Только я и вы, Государь. А еще убийцы, которые уже идут за вами. Вы же в курсе, что Нагибин час назад официально объявил себя Рюриковичем и претендентом на трон? Боюсь, что вы ему больше не нужны, Ваше Величество. Но, к счастью, у вас есть я. Так что собирайтесь и немедленно уходим.
— Да подождите! — потребовал Павел Павлович.
В отличие от своего брата Малого, этот парень явно был из тех, кто сначала долго думает и только потом делает. Откровенно говоря, Люба не любила таких людей. От них одни проблемы, как от этого наследника сейчас. Люба бы с удовольствием предпочла защищать Малого, а не этого царевича.
Но ничего не поделаешь — законным Императором теперь был Павел Павлович, так что Любе, как верной долгу, выбирать не приходилось.
— Нечего ждать, Ваше Величество, — жестко ответила вампирка царевичу, — Да и глупо ждать своих убийц. Вы или уходите со мной добровольно, или я уведу вас силой. Это мой долг, как вашей лейб-стражницы.
— Да кто хочет меня убить-то? — до Павла Павловича наконец дошло, что происходит, вот теперь царевич уже испугался по-настоящему, — Нагибин?
— Нет, Полётов, — объяснила Люба, — Либералы хотят посадить на трон изменника Михаила, насколько я понимаю ситуацию. А Нагибин просто сдал вас им ради профитов.
— Погодите, — потребовал царевич, —