в кишечнике какого-то чудища, и этот кишечник теперь начал сокращаться.
Тане не хватало воздуха, стук сердца отдавался в ушах и во всем теле.
Так, надо успокоиться. Отогнать панику.
Дышать спокойно и ровно — и чтобы выдох был длиннее вдоха. И главное — продолжать ползти.
Но Таня не могла ползти дальше, её охватило какое-то ледяное оцепенение, душу и тело скрутил страх.
Вокруг царила тьма, фонарь на каске у Тани выхватывал из черноты лишь кусок землистой почвы, да еще глинистую стенку лаза и одну железную проржавевшую подпорку. Лаз был таким узким, что передвигаться здесь можно было только на четвереньках. Да и то, взрослый мужчина бы сюда не влез. Таня влезала, но тем было хуже для неё.
Таня вся перепачкалась землей, почва под её коленями и ладонями была обжигающе холодной, как будто этот лаз вёл в сам подземный ледяной ад.
Таня замерла и прислушалась.
Но слышала она только три звука — собственное сердцебиение, слабый гул подземного ветра, да еще где-то капала вода. Кап-кап. Капель тридцать в минуту, одна капля раз в две секунды. Капли капали мерно, как будто то где-то работали древние водные часы.
И ничего больше.
Таня наконец смогла восстановить дыхание, паника вроде ушла. Теперь надо вперёд потихоньку. Но Таня всё медлила. Она еще прочитала молитву, и только потом поползла.
Сначала рука, потом нога, шажок за шажком. Она храбрая, она справится!
Таня ползла вперед, ощущая себя сейчас какой-то метрокрысой, каска на её голове царапалась о глинистый потолок лаза, оттуда на Таню сыпались влажные куски грязи.
Девушка наконец разогналась, теперь она ползла методично. Она теперь не крыса, а настоящий подземный робот-рудокоп, типа тех, которые добывают уголь на шахтах. А роботы ничего не боятся!
Однако оказалось, что храбрость Таня обрела слишком поздно — больше ей задор тут не пригодится. Свет фонаря на каске выхватил из тьмы сплошной слой глины впереди, дальше хода не было. Тупик. То ли обвал, то ли этот лаз был просто не достроен.
Таня потыкала глину кулаком, но та была жестко спрессована, да еще частично перемешана с булыжниками. Можно, конечно, было ударить на ауре, но это было слишком рискованно. Этот лаз укреплен только ржавыми железными подпорками, да и то не везде. Если Таня начнёт здесь магичить — её еще чего доброго завалит.
И вот тогда ей уже точно никто не поможет, заброшенная Третья линия станет огромной Таниной могилой.
Девушке такого не хотелось, так что она еще на всякий случай поковыряла глиняный завал впереди пальцем, а потом тихонько выругалась.
Шелестящее эхо разнесло ругательства Тани по лазу, со звуками на Третьей линии вообще творилось нечто предельно странное. Но Таню сейчас волновало не это. Проблема была в том, что развернуться в лазе было невозможно физически, значит, девушке сейчас придется ползти задом. А такому её в ни в женской гимназии, ни в Царскосельском Лицее не обучали…
Впрочем, Таня быстро приноровилась. Ползти назад — это как впёрёд, только назад. Те же движения, только инвертированные. Движение ногой, движение рукой, и не паниковать, главное — не паниковать.
У Тани получалось хорошо, разве что медленно. Но спешить тут было нельзя, нужно было действовать методично. Когда Таня стала торопиться, она ударилась коленом о железную подпорку и вскрикнула.
Эхо понесло крик Тани по лазу, девушке показалось, что в конце её отраженный крик как будто смешался с каким-то писком. Реально крысы что ли? Или просто показалось?
Пока что Таня никаких крыс здесь не видела, да и что крысам делать на заброшенной Третьей линии, жрать-то здесь нечего…
Впрочем плевать. Надо ползти. Если Таня увидит крысу — она не испугается зверя, а просто убьет его одним ударом. Таня — магичка второго ранга, она может убить ударом кулака даже неодарённого человека! Так чего ей бояться крыс…
Обратное путешествие показалось Тане бесконечным, но закончилось оно неожиданно. Таню вдруг просто ослепил яркий свет фонарей, а еще через мгновение девушка осознала, что лаз больше не давит ей на голову, а под коленями и ладонями у неё не земля, а гранитный пол.
— Ну Слава Богу! — Таня с наслаждением распрямилась и принялась отряхиваться.
Руки у неё все были в глине, как и джинсы, так что толку от этого отряхивания было мало. Таня скорее только больше размазала грязь по джинсам. В Смольном институте благородных девиц её бы за такой внешний вид наверняка оставили без сладкого на неделю.
Таня торжествующе оглядела своих товарищей, точнее подчиненных — магократов и финнов с автоматами, все они были в касках с фонарями, так что Таня зажмурилась от яркого света.
— Нет там ни черта, — гордо заявила Таня, — Тупик. То ли обвал, то ли просто не достроили. Я ставлю на второе, этот лаз слишком маленький для человека, так что его явно не докопали.
— Он маленький, потому что это не лаз. Это вентиляция, моя госпожа, — хрипло произнёс старичок, одетый в костюм ОЗК, только без противогаза.
Этот старичок с куцей белой бородкой единственный здесь не был ни магом, ни финном. Старичка звали Самосборов, он был метростроевцем, причем настолько старым, что на пенсию он вышел еще до рождения Тани.
Самосборова взяли с собой в качестве проводника, он в свое время вроде бы участвовал в строительстве Третьей Линии. Самосборова нашёл барон Чумновский и заплатил деду крупную сумму, чтобы тот провёл отряд Тани на заброшенную Третью линию, а потом помог бы найти сектантов.
С первым никаких проблем не возникло — на линию маги и финны Нагибина пробрались из городской канализации, пройдя через какое-то древнее бомбоубежище, соединявшееся с системой метро. А вот со второй задачей возникли проблемы, Таня и её люди бродили здесь уже часа три, но ни одного сектанта так и не нашли. Зато они обнаружили серпы — белые серпы, намалеванные краской на стенах…
— Вот еще один, глядите, — Таня указала пальцем на стену станции, отделанную натуральным дубом.
Когда-то этот дуб наверное выглядел роскошно, но теперь годы поработали над ним. Древесина частично прогнила, а местами заросла плесенью, так что дубовые панели сейчас напоминали скорее ошметки былого величия и покрывали стены станции не полностью.
Часть из панелей вообще отвалилась, но все еще можно было рассмотреть резные барельефы, изображавшие леса, дриад и леших. Еще сохранилась громадная бронзовая панель, испещренная скандинавскими рунами — сейчас в свете фонарей она почему-то выглядела жутко.
На панели действительно был намалеван очередной белоснежный