Риган замерла. Ну что ж, этот любопытный факт порадует Дарси.
— Они попытались замять это дело, но слухи просочились и псы боялись, что в конце концов молва дойдет до оборотней. Им нужно было избавиться от улик раньше, чем их поймали с поличным.
— Что стало с моими сестрами? — спросила она, с удивлением осознавая, насколько ответ важен для нее.
Что случилось с одинокой волчицей, которой не было никакого дела до ее семьи? С той, которая скорее позволила бы выцарапать себе глаза, чем согласилась прийти на обед в честь Дня благодарения?
Появился Ягр, прошептал тихий голос в ее голове.
Он сделал ее… мягкой. Будь он проклят.
Не подозревая о ее внутреннем конфликте, Каллиган снова взглянул на нож, воткнутый в его грудь.
— Одна осталась с людьми, а одну они переправили к псам в другой штат. Тебя они отдали мне, а другую… Я не знаю.
Риган стиснула зубы.
— Одна из моих сестер у псов?
— Я не видел ее, но они утверждают, будто это так. Вроде как они делают над ней какие-то эксперименты.
У Риган как будто выжали весь воздух из легких.
— Какие эксперименты?
— Я что, похож на ученого? — Наглые слова превратились в крик агонии, когда Риган повернула нож. — О-о! Проклятие, что-то там насчет того, что делает псов более могущественными. Это все, клянусь!
Так значит, предположение о том, что таинственный Кейн одержим идеей создать франкенштейнскую версию пса, было не таким уж бредовым, как казалось. Господи. Он что, совсем спятил? Кто знает, что произойдет, если он начнет химичить с древней магией, которая превращает человека в пса.
Конечно, а разве Сальваторе другой? Он намеренно изменил ДНК ее и сестер, чтобы создать оборотней, которые не могут превращаться. И сделал он это лишь для того, чтобы они стали племенными кобылами и возродили исчезающих оборотней.
Будь прокляты самонадеянные мужики и их комплексы.
В идеальном мире главными были бы женщины.
— Если моя сестра у псов, то чего они хотят от меня? — процедила Риган.
— Моя единственная догадка — что ты резерв, на случай если твоя сестра сыграет в ящик раньше, чем они закончат свои эксперименты над ней.
— Ублюдки.
Каллиган задрожал.
— Опусти меня, Риган, и я смогу помочь.
— Ты знаешь, где они держат мою сестру?
— Я… — Уже готовая сорваться ложь замерла на губах Каллигана, когда он увидел, что ее глаза предупреждающе сузились. — Нет… не совсем, но…
— Ничтожество, — пробормотала Риган, вдруг поняв, что нашла идеальное слово для этого жалкого подобия демона.
Каллиган был слабым, жадным дураком, который ничего не мог предложить миру.
Из него не получилось даже приличного злодея.
Пальцы Риган крепче сжали рукоять кинжала, горькая, удушающая жажда мести почему-то ослабела от этой мысли. Словно она только что вытащила монстра из шкафа и обнаружила, что он не более чем ничтожный слизняк.
Каллиган затрясся, когда она невольно вонзила нож глубже.
— Проклятие, осторожнее с этой штукой!
В ответ Риган подалась вперед, ее лицо было беспощадно. Она достаточно долго испытывала судьбу. Пришло время получить информацию, за которой она пришла.
— Это мой последний вопрос. И поверь, от ответа на него зависит твоя жизнь. — Кончик лезвия встал ровно напротив его трепещущего сердца. — Где Ягр?
— Что? Кто?
— Вампир, который… которого Дарси послала в Ганнибал. — Риган с трудом спрятала охвативший ее ужас. Каллиган может использовать это в свою пользу. — Гейнор утащил его через портал. Куда он делся?
Каллиган злобно посмотрел на нее, но у него хватило ума не сопротивляться.
— Откуда, черт возьми, мне знать? На случай если ты не заметила, я был немного занят с того момента, как приехал в Ганнибал.
Без предупреждения Риган выдернула кинжал из груди беса и приставила его к самым драгоценным сокровищам Каллигана.
— Гейнор несколько столетий был твоим другом. Ты должен что-то знать.
В зеленых глазах промелькнула паника. Как и ожидалось, идиот гораздо больше боялся быть кастрированным, чем убитым.
— Ты совсем сумасшедшая?
— Вот что тридцать лет мучений делают с милой девочкой. — Ее голос мог бы соперничать с ягровским по холодности. — А теперь говори, или кое-что потеряешь.
Обливаясь потом, бес пытался обрести голос.
— Мне известно лишь то, что у Гейнора всегда было подземное логово с камерой, в которой он держал демонов послабее.
Риган нахмурилась.
— Зачем ему ловить демонов?
— Можно получить целое состояние в качестве выкупа, если ты найдешь демонов с кланами или родственниками, которые готовы заплатить, чтобы вернуть их.
— Боже. — Риган с отвращением покачала головой. Пора уже открывать охоту на бесов. — Эта камера достаточно оснащена, чтобы держать в ней вампира?
Каллиган пожал плечами.
— Если Гейнор должным образом наложил заклинание.
— Где это может быть?
Его худое лицо стало хитрым. Мерзавец собирался обмануть ее. Или, по крайней мере, намеревался это сделать до того момента, как Риган воткнула кинжал в одно из его яиц.
— А-а-а.
Его глаза закатились, и Риган подождала, не потеряет ли он сознание. Когда этого не случилось, она придвинулась ближе, нос к носу.
— Где это может быть?
— Где-то рядом с его заведением… — Слова вырывались короткими болезненными выдохами. — В этой его закусочной.
Риган окаменела, ее вдруг затошнило.
— Откуда такая уверенность?
— Гейнор, может быть, и умеет создавать портал, но у него едва ли больше силы, чем у меня. С пассажиром он не улетит дальше, чем на несколько сотен футов. Если он забрал твоего вампира, то не мог уйти далеко.
— Если он был там, почему я не почувствовала его?
— Заклинания блокируют любой запах.
— Проклятие.
Риган резко выпрямилась и отошла от Каллигана, проклиная свою глупость. Боже, он же мог быть прямо у нее под ногами, пока она ползала по закусочной…
Резко повернувшись, она бросилась к двери, намереваясь вернуться в закусочную. Даже если она не сможет увести Ягра до наступления ночи, ей нужно найти его.
Риган уже выходила из сарая, когда голос за спиной вдруг напомнил ей, что Каллиган все еще прикован к стене.
— Эй, подожди, куда ты уходишь? Ты же не можешь оставить меня здесь.
Обернувшись, Риган с удивлением посмотрела на него. В спешке она просто забыла о нем.
О бесе, который тридцать лет превращал ее жизнь в кошмар.
О бесе, которого она поклялась пытать и убить.
Это, без сомнения, говорило о какой-то глубокой, потрясающей перемене в ее психике, но у нее не было времени думать об этом.