Читать интересную книгу Чужак: Боец демона-императора. Тропа смерти. Сквозь бездну (сборник) - Ярослав Коваль

Я не видел ничего и никого, кроме тритона, мечущегося по валунам от Ниршава к Сайну и обратно. Потом тварь подалась ко мне – досталось хвостом, но слегка. Это просто был шлепок по бедру, и я изумился, обнаружив, что обрывки одежды на ноге залиты кровью. Адреналин бурлил в венах, не давая времени и сил почувствовать боль – мощи тела хватало только на огромное, запредельное напряжение боя с нечеловечески могучим и быстрым противником. Напряжение из тех, что длятся недолго, заставляют совершить невозможное и потом надолго оставляют без крупинки сил.

Мелькнуло искаженное лицо Ниршава, его оскаленные желтые зубы, нечистое дыхание изо рта на миг заставило подумать о чем-то еще, кроме демона. Потом мне в лицо брызнуло что-то, то ли слизь «дичи», то ли кровь… Впрочем, какая дичь?! Это мы у нее – добыча. Это он с нами сделает все, что захочет. Я откатился за камень, спасаясь от очередного взмаха когтистой лапы, и швырнул в тварь булыжником. Приличным таким, в обычном состоянии не сразу бы и поднял его. А тут…

Камень ударил точно в надхвостье, туда, куда я мечтал попасть, но не надеялся. Ноль реакции. Вернее, нет. Была одна – тритон развернулся в мою сторону и рыбкой нырнул за тот валун, за которым я искал для себя укрытия. Наклонив плоскую то ли голову, то ли плечо, выполняющее обязанности головы как раз на то место, откуда я только что спасся диким рывком…

В полуметре от тритона возник Альшер. Я сперва даже не понял, что это он – ничего человеческого не осталось ни в фигуре, ни в позе, ни в лице, одно только средоточие намерения убить и выжить в этой схватке. Миг – он стоит – миг! – его меч воткнут куда-то под пластину, куда, казалось, и волосину не вставишь. Впрочем, не в том я был состоянии, чтоб присматриваться. Да и видеть из положения лежа ничего не мог.

Меня только и хватило, что откатиться еще дальше, попасть во впадину меж камней. Жизнь мне спасло то, что в предсмертной ярости тритон рванул не туда, где я лежал, а просто вперед. Мимо меня и мимо Альшера, отброшенного в другую сторону сильнейшей отдачей.

Через миг все стихло, и, царапая пальцами камень, запорошенный песком, я с третьего раза сумел встать. Утвердился вертикально. Нога немела и не давала себя переставлять – адреналиновое берсеркерство отступало.

Альшер лежал в нескольких шагах от меня – он уже начинал шевелиться. Приподнял голову, посмотрел на меня, скаля от боли зубы.

– Мази достань, – прохрипел он. – И повязки с пропиткой. Не фиг жалеть.

– Да уж. Какое там жалеть. – Я негнущимися пальцами подволок ближе сумку, вытряхнул ее на песок. Распотрошил аптечку и первым делом приложил к бедру край полотняного отреза, который полагалось нарезать на лоскутки и накладывать на кровоточащие места. Как я понял, это был магический аналог гемолитической губки. Не до церемоний – если я истеку кровью, Альшеру будет труднее справиться с перевязкой.

Оглянулся, пока обматывал себе бедро. Окрестности тонули в густой дымке, которую к тому же густо разбавило пылью, щедро напитавшей собой воздух. Пылевая взвесь не спешила оседать. Даже тело тритона, все еще подрагивающее время от времени, можно было разглядеть с трудом. Никого из спутников я не видел. Все, конечно, возможно, но уж по крайней мере в вертикальном положении ни одни из них не находился, или же просто стоял слишком далеко.

Перевязав Альшера, я сунул ему в зубы горлышко баклаги с водой. Капитан сделал несколько жадных, захлебывающихся глотков.

– Посмотри, что там остальные, – выдавил он. – И тритон… Сдох?

– Уже почти. Задними конечностями еще дергает.

– Это неважно. Не ушел. Значит, сдох. Падла…

Прихрамывая, я прошелся по песку, как выяснилось, много где отмеченному черно-бурыми пятнами.

Ниршав лежал на камнях шагах в пяти от нас с Альшером. Даже нагибаться к нему, чтоб проверить, не дышит ли, было бессмысленно – тварь размозжила ему голову, от шеи осталось несколько ошметков. Сайну замер в неестественной позе метрах в трех поодаль. Я коснулся его, попытался нащупать пульс. Без шансов – с раздавленной грудной клеткой не живут. Возникало впечатление, что тритон приземлился на него одной из задних лап. Да и передней, наверное, хватило бы.

Инсард еще дышал – в распоротом животе и развороченной груди было видно, как дрожат легкие и трепещет сердце. Длилось это недолго – я не успел даже дойти до него. Пульсация замерла, и стало ясно – тут не поможет даже развернутая, полностью оснащенная операционная с бригадой врачей. Которой к тому же в «гармошке» не имеется.

Манджуда я отыскал лишь через пару минут – быстро ходить не получалось. Охотник валялся на песке, растерзанный в клочья. Я не барышня, повидал в жизни всякое, побывал гладиатором, но здесь мне стало нехорошо. Возможно, сказался адреналиновый отходняк. Тошнота, головокружение – все это мне очень не понравилось. Я сел прямо на песок, где стоял, спиной к ошметкам тела, и с минуту приходил в себя, следя, чтоб не хлопнуться в обморок.

Потом вроде отдышался, но тут осознал, что сижу на песке, пропитанном кровью настолько густо, что в окружающем полумраке поверхность кажется черной, глянцевой и монолитной. Меня наконец вывернуло, и тут же полегчало, словно вместе с утренним перекусом я выплюнул из себя и впечатления – если их можно так назвать. Поднялся и вернулся к Альшеру, уже почти не хромая. Нога болела, но по сравнению с тем, как досталось четырем моим товарищам, это – полная ерунда.

– Они мертвы, – холодно сообщил я Альшеру.

Тот потихоньку оклемывался – уже сидел. Мотал головой и наворачивал себе повязки на мелких ссадинах – видимо, на всякий случай, а может, просто в состоянии шока. Он поднял на меня невидящие глаза и прищурился.

– Уверен? Потрогал пульс, дыхание поискал?

– Нечего там искать. Двое раздавлены, Инсард распорот, а Манджуд вообще в клочья. Хочешь посмотреть?

– Придется. – Кряхтя, капитан поднялся. – Мне в любом случае их родственникам придется об этом рассказывать. Возможно, что и в подробностях.

Он обошел все четыре тела, сопя, постоял над тем, что осталось от Манджуда. Отыскал в песке и ошметках тела затоптанный медальон.

– Это надо будет вернуть его родственникам. Семейная реликвия. Талисман. – Хмыкнул и, завернув в лоскуток, спрятал за поясом. – Идем. Тебе придется помочь мне снимать с тритона шкуру. Иначе через пару часов пластины от тела вообще нельзя будет отодрать. Так что надо обязательно успеть. Не зря же они умерли.

И, когда работа уже была начата, а я, успев изрезать пальцы о края пластин, догадался обмотать руки обрывками запасной рубашки, сумрачно изрек:

– Я с ними больше десяти лет вместе ходил. Гулял на свадьбе Инсарда, потом Сайну. За жену Ниршава всей командой выкуп собирали. Мы жизни друг другу сотни раз спасали, а вот… Вот так все закончилось.

– Ты давно охотишься на демонов?

– Очень давно. Больше пятнадцати лет. Мне уже говорили, что охотники столько не живут. Но, как видишь, я исключение. Кстати, в начале моей карьеры мне как-то довелось потаскать при себе искру. Три дня. Как и тебе… Давай-ка поторопимся. Иначе сейчас сюда сбегутся гуски, и не дай бог, еще один тритон. Второго мы точно не переживем. Даже несмотря на нашу удачу.

Глава 9

Одинокая игра

Мы выбрались с шестого уровня почти без приключений (так, пара мелких демонов, с которыми Альшер справился бы и сам, не будь ему необходима помощь банально в том, чтоб держаться вертикально), но зато почти ползком – волочь пришлось вещи всех шестерых, а заодно добычу. В этом вопросе капитан практически прекратившей свое существование группы был непреклонен – раз семьи охотников лишились кормильцев, они хотя бы должны сполна получить деньги.

И в этом я не мог с ним спорить. Даже если бы не помнил про беременную жену Сайну, супруг Инсарда и Ниршава, их семьи. Помимо жен у них ведь тоже много кто имеется. Это только я один как перст, остальные-то кормили кучу ртов. Которые теперь навсегда остались без привычного источника дохода. Вряд ли «последняя получка» возместит им потерю, но это лучше, чем развести руками и сказать: «Извините, ребята, вот только “заработок” пришлось бросить».

И я волок на себе эту невыносимую тяжесть, которая заставляла меня при каждом шаге вспоминать о ране и царапинах, полученных до того, поминать всевозможных матерей и разнообразных тварей. Волок с упорством, которого никогда не нашел бы в себе ради собственного обогащения. Не стоили деньги таких усилий – пыхтя под тяжестью нескольких мешков, я считал именно так. Чувство долга оказалось в этой ситуации чуть сильнее. Иначе хоть один, но я бы все-таки сбросил.

На самом верхнем уровне Альшер рухнул лицом вниз.

– Можно немножко передохнуть, – прохрипел он. – Здесь все вытоптано, так что… – Я со стоном свалился рядом. – Ну-ну, немного осталось.